Дневники св. Николая Японского. Том ΙV - Николай Японский

6/18 февраля 1900. Воскресенье.

О. Вениамин в первый раз участвовал в служении Литургии.

С двух часов мы с ним поехали в Посольство — представить его посланнику, который, равно как и жена его, приняли нас весьма любезно. Зашедши потом к секретарю Андрееву и драгоману Вильму, мы отправились в Коодзимаци к о. Павлу Савабе. Старик дал очень дельные наставления о. Вениамину касательно постоянства и терпения: «Все миссионеры до сих пор только и делали, что приезжали и уезжали — не понравится что–нибудь здесь — и уезжают. Из этого мы видим, что русские миссионеры выдержки не имеют. И это очень нас печалит. Вот и сегодня, после богослужения, остались здесь некоторые христиане и рассуждали: „Приехал новый миссионер; каков бы он ни был, хоть бы и не совсем хорош, только пусть бы не уезжал. Епископ уже стар — недолго ему до смерти; что ж будет, коли после него не останется ни одного русского руководителя Церкви? Не будет ли Церковь в опасности потерять православие?..” Поэтому–то всех печалит, что миссионеры так непостоянны и нетерпеливы. Приедут они и хотят, чтобы все было по их вкусу, все нравилось бы им, ни отчего бы они не получали неприятных впечатлений — но где же это бывает? На каком поприще, на какой службе не бывает тяготы, огорчений, каких–либо неприятностей? А в нашем служении еще какое великое утешение; вот я огорчаюсь, что наша Церковь ныне не делает блестящих успехов; в будущем еще больше препятствий предвидится от нехороших отношений России и Японии в политике; но я твердо уверен, что только наша Православная Церковь содержит всю чистую истину Христову, истина же не может не восторжествовать — не ныне, так через пять, через десять поколений Православная Церковь в Японии процветет. И это меня радует и утешает, при всем моем недовольстве настоящим. Не можете ли и Вы подобным образом утешаться при неприятностях и огорчениях, которые непременно встретятся Вам здесь? Огорчения временны, мимолетны, а то, что утешает нас, — Церковь Христова — вечно». И так далее. Целая проповедь миссионеру от японца.

7/19 февраля 1900. Понедельник.

Газеты извещают, что третьего дня, в субботу, Верхняя Палата Парламента представляла необыкновенно оживленную сцену. Зрительная галерея была битком набита бонзами. Маркиз Курода докладывал заключение специального Комитета о Религиозном билле. Комитет, хотя высказался в пользу сего билля, но внес многие поправки в него, например, «кёоси (религиозные учители) должны быть только японцы; они не освобождаются от военной службы, им не запрещается говорить и о политических предметах, но только не должны быть они членами политических партий» и прочее. Лишь только Курода кончил доклад, как посыпались вопросы и понеслись речи. Финал был тот, что сто двадцать один голос высказались против второго чтения билля, за которое было только сто голосов. Итак, Религиозный билль провалился. Зрительная галерея торжествовала до того, что полицейские должны были вывести нескольких бонз, предававшихся слишком необузданному восторгу.

8/20 февраля 1900. Вторник.

О. Павел Морита хвалится усердием к Церкви христиан в Маебаси: «Собрали и в банк положили сто двадцать три ены, церковных, предположенных на обеспечение содержания служащих Церкви». Ладно! Но скоро ли же они так дойдут до действительного, не воображаемого, содержания их Церкви?

9/21 февраля 1900. Среда.

Поликарп Исии, катихизатор в Ицикисири и прочих в Хоккайдо, пишет сильно о том, что «Церкви необходимы воскресные школы, иначе–де воспитываются дети христиан без знания своей веры». Сам он в своей Церкви завел воскресную школу и выписывает ныне для нее из Миссии книг на три ены. Совершенно прав он, и нужно еще настоятельней поставить священникам и катихизаторам в обязанность ведение везде воскресных школ, если нет более действительных способов к научению детей вере.

10/21 февраля 1900. Четверг.

О. Николай Сакураи, между прочим, сетует на то, что принятие Правительством вероисповедания в свое ведение может иметь большие неудобства для нас. «В Тенрикёо иногда в сахарных конфетах дается морфий, и правительственные чиновники следят за лекарствами, употребляемыми сей сектой, подвергая их химическому анализу. Пожалуй, так же станут химически исследовать вещества наших святых таинств», — боится о. Николай. Очень может быть, что языческие чиновники станут так же исследовать наши Святые Дары, как исследовали их протестанты, ища в них Христа, Который обретается в них, как мы твердо веруем и как они не веруют. Но что же из этого? Язычники ничего не найдут, за что бы упрекать нас… Но чтобы в самом деле не случилось профанации, которой опасается о. Николай, и не лучше ли, что Религиозный билль отвергнут? Пусть будет, как доселе. А доселе проповеди и Церкви ничто не мешало.

11/22 февраля 1900. Пятница.

О. Симеон Мии писал на днях, что «Яков Адаци, катихизатор в Кёото, женится на какой–то там обращаемой в христианство и просил в долг ему двухмесячное жалованье на свадьбу». Послал я десять ен Адаци, в двухмесячном жалованье отказал и сделал выговор о. Симеону, что не внушает катихизатору жениться на выпускной из Миссийской Женской школы, которая для того и существует, чтобы воспитывать невест для служащих Церкви и в которой даже и Якова Адаци есть сестра. — Отвечает о. Семен, что «свободе выбора нельзя возбранять». Конечно, кто ж и спорит? Но только свободу–то можно и нужно поправлять ко благу самого же свободного. А не счастливы ли все катихизаторы, женившиеся на воспитанницах Миссийской школы?

12/24 февраля 1900. Суббота.

О. Петр Сасагава спрашивает разрешения на перевод катихизатора в Каминояма и Ямагата, Якова Канеко, из его нынешнего местослужения в другое, именно отделить ему часть прихода катихизатора Николая Оно. Причина перевода: на Канеко падает подозрение, что он соблудил с дочерью Павла Кобаяси, из Ямагата, ныне находящегося в Катихизаторской школе; Кобаяси уже требует от него обеспечения будущего ребенка. Но о. Петр на месте исследовал это дело и нашел, что на Канеко взнесен поклеп (да и очень странно было бы иное — у Канеко есть жена); об этом он пишет ныне отцу обесчещенной, отнимая у него право искать на Канеко, а сего переводит. Ладно. Больше и нечего делать. Только заменить его в Каминояма и Ямагата некем.

Христиане из Иваядо просили выслать им разом пятилетнюю плату за квартиру катихизатора, то есть сто двадцать ен (по две ены в месяц); покупают они для Церкви землю с зданием на ней, в котором и жил катихизатор, и была комната для общей молитвы. Ответил я, что сделаю это, если покупка будет совершена на имя священника о. Катакура. Они ответили, что так и сделают. Запросил я о. Катакура: «Верно ли?» — «Верно», — отписал он. Потому сегодня сто двадцать ен посланы в Иваядо на дополнение суммы, пожертвованной им на покупку. Отныне, значит, квартирные в Иваядо навсегда отменяются.