Внучь олегарха - Квинтус Номен

чем анонсированная тремя месяцами раньше «самая быстрая вычислительна машина в мире». И М-20 действительно превосходила по производительности компьютер «наиболее вероятного противника» IBM-704 втрое, но я была убеждена, что этот монстр, с трудом размещающийся в среднем школьном спортзале и потребляющий пятьдесят киловатт электричества сможет хоть как-то широко применяться, а вот «моя» игрушка, уже помещающаяся в небольшую тумбочку и жрущая меньше киловатта, была не только на два порядка дешевле, но и могла (уже могла) производится буквально десятками в день. Могла, но не производилась — и все потому, что «один человек не может знать всё». Например, я не знала, и не знала очень многое — но о том, что разработке был присвоен гриф «совершенно секретно», все же узнала одной из первых. И меня поначалу удивило лишь то, что «совершенно секретную» машину спокойно поставили и в МГУ, и в нам в МВТУ. Еще три машины ушли в Королеву, к Челомею и в Стекловку — но там с секретами все понятно было. А вот почему машину тут же в серию не запустили, мне было непонятно совершенно. И непонятно это было до тех пор, пока я не заехала за нужной для изготовления в МИФИ еще двух компов памятью в сто шестьдесят пятый институт.

Мой однофамилец встретил меня буквально «как родную», то есть передо мной тут же и чай появился с пряниками, и конфет (причем «Трюфелей» и «Мишек на севере») на стол поставили в двух немаленьких таких вазочках. А после того, как я сделала первый глоток, Мстислав Михайлович, несколько смущаясь, поведал мне очень интересную историю:

— Светлана Владимировна, должен сказать, а возможно даже и похвастаться, что наши инженеры смогли воплотить ваше предложение о размещении двадцати тысяч транзисторов на одном кристалле.

— Но это же замечательно, а почему у вас вид такой… невеселый?

— Потому что после этого схемы памяти работать перестали. То есть это наша вина, просто для того, чтобы уложить столько элементов, нам пришлось немного размеры стока транзистора сократить, примерно на двадцать процентов, и емкость получающегося конденсатора межу стоком и затвором сократилась уже вдвое — и на кристалле цикл регенерации уже оказался больше времени саморазряда. И я вас, собственно и пригласил, чтобы вы помогли нам выбрать один из предложенных нашими инженерами вариантов.

— То есть вы уже два пути решения проблемы придумали? Неплохо, я на самом деле рада. И чего мы ждем, пойдемте, посмотрим, что ваши инженеры придумали.

— Да не надо никуда идти, — Мстислав Михайлович встал, отдернул занавески, за которым были спрятаны два плаката. — Вот один, где вместо двух транзисторов оставляется один, а на место второго ставится конденсатор: он просто примыкает к стоку и потому его можно сделать с емкостью даже больше, чем емкость прежнего транзистора. При такой схеме на кристалл можно поместить уже пятьсот двенадцать слов памяти, а период цикла регенерации даже увеличить вдвое — но, сами понимаете, контроллер выборки тоже становится заметно сложнее. А другой вариант схему не упрощает, а существенно усложняет: тут вместо двух транзисторов на бит уже нужно ставить шесть, и емкость одного кристалла сохраняется в сто двадцать восемь слов. То есть в символах емкость не увеличивается, а вот электрическая емкость схемы наоборот на порядок сокращается, и если ваша изначальная схема принципиально не могла работать на частотах свыше девяти мегагерц, то такая — поскольку не потребуется ждать разряда паразитного конденсатора — вполне сможет и на сотне мегагерц работать…

Я внимательно посмотрела на картинки и про себя хихикнула: сама-то я про эти схемы все уже забыла, а теперь в памяти всплыло: фрязинцы придумали и схему динамической памяти, и статической — а теперь предлагали мне выбрать, какая из них лучше. Оа обе они лучше, просто использовать их следует в разных местах!

— Тогда у меня простой вопрос: а сколько времени потребуется для подготовки производства каждого из этих вариантов?

— Минут по двадцать, нужно только фотошаблоны на линии поменять.

— А выход годных?

— И там и там уже по двадцать пять процентов, даже чуть выше. В химико-технологическом придумали, как получать кремний с чистотой в пять девяток химическим способом, у нас теперь установки зонной плавки выдают кристаллы чистотой свыше восьми девяток, вот и результат…

— Отлично. Я попрошу вас один день занять производством вот этих, скоростных, где по шесть транзисторов на бит, а потом неделю с одним транзистором, а как выпуск этих серий закончите, пришлите мне полный список всех принявших в работе инженеров… и вообще всех, кого сочтете нужным, я — пока меня с должности куратора проекта не сняли, попробую выдвинуть их на государственные награды. Не обещаю, конечно, но лично я абсолютно уверена, что вы их заслужили и постараюсь в этом же убедить и руководство…

Домой я из Фрязино ехала, думая о своей «гениальности»: я-то схему памяти им предложила, придуманную под биполярные транзисторы, а КМОП технология — это транзисторы сугубо полевые, и то, что схема вообще заработала, можно считать невероятной удачей. Но ведь ей все же именно специалисты занимались, и они — специалисты эти — быстро разобрались, как все это должно работать на самом деле. Вот пусть специалисты и дальше все придумывают, а я здесь свое дело уже сделала. В конце-то концов, вот уже восемь машин работает' То есть к сентябрю уже восемь будет, а уж сколько их будет к октябрю… Ведь сейчас производственная линия во Фрязино вот уже неделю делает новенькие микропроцессоры, и даже если сегодня же их выпуск прекратят, то еще две недели с другого конца этой линии будут вылезать по три с лишним тысячи процессоров в сутки. А потом еще год к ним будет память выпускаться — но количество потенциальных компов кого угодно могло впечатлить. Правда, об этом, кроме меня, разве что Лена знала и ее лейтенантки — но очень скоро, не позднее, чем завтра, об этом узнает и Николай Александрович Булганин, и что после этого начнется! Надеюсь, что хотя бы лейтенанток в звании повысят… через звание. А я пока все же делом займусь: у меня осталось до защиты диплома всего шесть месяцев. Или целых шесть месяцев…

Вообще-то я слегка так ошиблась со сроками, просто не подумала о том, что цикл производства микросхем, даже после серьезной такой оптимизации, во Фрязино составлял четырнадцать суток. Поэтому и к товарищу Булганину я отправилась только восьмого сентября. С большим списком тех, кто