Тайны сталинской дипломатии. 1939-1941 - Михаил Семиряга

Отмечая место советского фактора в событиях в Прибалтике, необходимо подчеркнуть, что особую роль играли советские органы госбезопасности. Так, по данным Комиссии Верховного Совета Эстонской ССР по выработке историко-правовой оценки событий в 1940 г., созданной в октябре 1989 г., следует, что «наряду с советским посольством и армией в преобразовании всего государственного аппарата и осуществлении сталинского режима террора в Эстонии активно участвовали советские спецслужбы»[705]. К аналогичным выводам пришли комиссии, созданные Верховными Советами и других Прибалтийских республик. 6 ноября 1940 г. был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР о временном применении уголовного, гражданского и трудового законодательства РСФСР на территории Литовской, Латвийской и Эстонской Советских Социалистических Республик. В нем, в частности, устанавливалось, что привлечение к уголовной ответственности за преступления, совершенные на территории этих республик до установления советской власти, должно производиться в соответствии с кодексами РСФСР. Не нужно быть юристом, чтобы понять, в каком вопиющем противоречии находился этот законодательный акт с мировой практикой судопроизводства до того, как в конце 1940 г. были приняты соответствующие указы республиканских Верховных Советов.

В октябре 1990 г. в «Известиях ЦК КПСС» была опубликована подборка новых документов из архива КГБ СССР, подтверждающая преступный характер многих действий советских властей в Прибалтике. Так, 21 апреля 1941 г. НКВД – НКГБ СССР разработали положения о выселении ряда категорий граждан из республик Прибалтики. В них, в частности, определялось, что из принадлежавших им вещей и в каком количестве могут взять с собой выселяемые. Остальное имущество доверенные лица выселяемых обязаны были реализовать в течение 10 дней и затем выслать вырученные деньги на новое место жительства его владельцам[706].

12 мая 1941 г. нарком госбезопасности Литвы в своей докладной записке предлагал: с целью пресечения подрывной деятельности немецкой агентуры и литовской националистической контрреволюции арестовать и принудительно выселить «наиболее активную категорию лиц» из государственного буржуазного аппарата, контрреволюционных партий, руководящего состава самых реакционных фашиствующих организаций, фабрикантов и купцов, имеющих высокий годовой доход, русских белоэмигрантских формирований, лиц, подозреваемых в шпионаже, уголовников, а также проституток и притоносодержателей[707].

Через четыре дня уже более высокие инстанции – ЦК ВКП(б) и СНК СССР – приняли постановление о выселении «контрреволюционных элементов», и 14 июня 1941 г. в Прибалтике началась кампания арестов и массовая депортация[708].

Все эти противозаконные, сопровождаемые служебными злоупотреблениями, и довольно жесткие меры советских властей, призванные стабилизировать обстановку в оперативном тылу советских войск в преддверии возможной войны с Германией, на практике дестабилизировали ее, вызывали массовое недовольство населения. В итоге тысячи молодых людей, опасаясь репрессий и выселений, ушли в леса. Поэтому 15 июня НКГБ СССР дал указание: в случае выявления лиц, арестованных или сосланных неправильно, поставить вопрос об их освобождении. Указывалось также, что изъятию подлежит только оружие, валюта, золото, серебро и контрреволюционная литература, но не бытовые ценности[709].

Массовые репрессии, депортации и расстрел многих невинных людей лишь только потому, что они оказались «классово-неприемлемыми», явились настоящим геноцидом. Ведь, по некоторым сведениям, число высланных из Эстонии на спецпоселение в Сибирь составило НПО человек. По косвенным данным, эстонские власти установили, что из числа арестованных не менее 7500 погибло еще до начала Великой Отечественной войны либо на территории Эстонии, либо в местах лишения свободы на территории других советских республик. Кроме того, как считают, из числа высланных на спецпоселения погибло примерно 5 700 человек. После войны и реабилитации вернулось на родину 5 300 человек. Если иметь в виду, что на 1 января 1939 г. население Эстонии составляло 1 133 917 человек, то нетрудно представить масштабы сталинского геноцида в отношении этого малочисленного народа. Было также подвергнуто репрессиям 15 851 литовец, из них арестовано 5 664 человека и выселено 10 187 человек. Примерно 12 тыс. коммунистов и политэмигрантов из Литвы, проживавших в СССР, погибли в период репрессий 1937–1938 гг. только в роковую ночь с 14 на 15 июня 1941 г. из всех трех республик было депортировано около 40 тыс. человек.

В справке органов госбезопасности утверждалось, что всего было переселено 49 331 «литовец» (так на чекистском жаргоне тех лет именовались все народы Прибалтики), из них прошли переучет в 1948–1949 гг. 44 814 человек. Остальные умерли[710].

Во многих уездах местные советские и партийные органы вообще не знали, кого и на каком основании чекисты депортируют. Им также было непонятно, почему в первые дни гитлеровской агрессии была осуществлена мобилизация лошадей, но молодых людей из-за политического недоверия не призывали в Красную Армию. Поэтому гитлеровцам легко удалось организовать их для борьбы против советских войск[711].

В 1940–1941 гг. в Прибалтийских республиках были репрессированы многие известные государственные, политические и общественные деятели, военные, чиновники, активная часть интеллигенции. Жертвами массового террора стали самые энергичные и активные, творческие и трудолюбивые представители народов этих стран. Так, 22 июля 1940 г. из Рижского замка по указанию Вышинского, при непосредственном участии посла Деревянского обманным путем с обещанием отправить в Швейцарию был вывезен в Советский Союз президент Латвии К. Ульманис. После войны стало известно, что он отбывал административную ссылку в Ставрополе и проживал по улице им. Молотова. Затем 4 июля 1941 г. он был арестован и до начала августа 1942 г. содержался в местной тюрьме. А сообщение о его смерти поступило уже из Красноводска, куда он был эвакуирован в связи с продвижением германских войск к Северному Кавказу[712].

В Литве были арестованы и тайно вывезены в глубь Советского Союза министр внутренних дел генерал К. Скучас, начальник департамента безопасности МВД А. Повилайтис и многие другие политические и государственные деятели вместе с их женами и детьми[713]. Ряд видных государственных к деятелей Латвии также были депортированы.

Трагедия народов Прибалтики станет еще более впечатляющей, если вспомнить, что 140 тыс. человек подверглись депортации в 1945–1949 гг. (в том числе 81 158 литовцев, 39 279 латышей и 19 520 эстонцев). Было также выселено 18 104 так называемых кулаков из Литвы и тысячи иеговистов из всей Прибалтики в 1951 г.[714]

Кстати, опыт депортации, приобретенный органами НКВД и НКГБ в Прибалтике, был использован позже, в годы Великой Отечественной войны, когда совершались массовые выселения целых народов – немцев Поволжья, калмыков, крымских татар и других[715]. Все эти факты неопровержимо свидетельствовали, что народы Прибалтийских республик в полной мере ощутили на себе жестокие сталинские репрессии.

Более чем странная оценка этой преступной акции со стороны советских органов безопасности давалась осенью 1990 г. Центром общественных связей КГБ СССР: «Обострившаяся подпольная борьба и нараставшая угроза военного нападения Германии на СССР привели к решению о массовой депортации «неблагонадежных элементов», которая была проведена 13–14 июня 1941 г. Депортация хотя и диктовалась объективно требованиями самообороны Советской власти, была осуществлена с типично сталинско-бериевскими извращениями и нарушениями законности».

Отдав весьма скромную дань разоблачению этих извращений, в последующем изложении авторы начисто их игнорируют и стремятся все же обосновать правомерность этих акций. Между тем именно этими акциями, как и всей своей деятельностью, советские органы госбезопасности в обстановке сталинского террористического режима несут главную ответственность за сложившуюся как до, так и после войны напряженную обстановку в Прибалтике. Ее отголоски сказываются и в наше время, полвека спустя. Авторам приведенных материалов так и не удалось доказать, что «вооруженное националистическое подполье» в Прибалтике стремилось «под маской независимости» ввергнуть свои страны в ярмо каких-то других государств[716].

К лету 1941 г. напряженность во внутриполитической обстановке в Прибалтийских республиках продолжала сохраняться. Из-за невыполнения ряда предвыборных обещаний депутатами государственных органов, применения насилия и методов террора в осуществлении промышленного развития и проведении коллективизации, массовых депортаций населения советскими органами госбезопасности идея социализма и Советский Союз теряли среди трудящихся свою былую привлекательность.