Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

— Разговоры по официальному каналу проходят здесь, — сказала Суулина Депфор.

Справа от вестибюля она показала им комнату без окон, предназначенную для переговоров. Это помещение, в отличие от кабинета председателя Ассоци­ации, особым размахом не отличалось. Внутри стоял простой овальный стол и шесть черных кожаных кресел с высокими спинками.

— Просто говорите, — сказала она. — Высокий Ангел вас слышит.

После этих слов она закрыла за собой дверь.

— Похоже, две крутые тетки, — буркнул Мак, усаживаясь в конце стола.

Оскар бросил на него предостерегающий взгляд.

— Здравствуйте?

Гладкая стена в дальнем конце комнаты стала голубой, затем прояснилась, и в ней отразилась часть конференц-зала. За столом в кресле сидел мужчина в черном джемпере и темных брюках. На широком лице просвечивала двух­дневная щетина, а волосы надо лбом начали заметно редеть. Этот облик должен был внушать уверенность — вроде старшего руководителя, которому можно доверять.

— Здравствуйте.

— Вы и есть Высокий Ангел? — спросил Мак.

Мужчина пожал плечами.

— Насколько я понимаю, этот образ близок вашей расе. Показывать изображение моего корпуса и жилого отсека было бы, по-моему, несколько претенциозно.

— Мы благодарны за ваше внимание.

— После встречи с нашим дорогим председателем это наименьшее, что я могу для вас сделать. Да, Мак, вы были правы, она действительно крутая тетка. Я ду­маю, именно поэтому люди и голосуют за нее — кто осмелится голосовать против? Но она, безусловно, отлично справляется со своей работой.

— Вы слышали, что мы здесь говорили?

— Внутри себя я слышу все, что мне захочется. Как я говорил лидерам Содружества с самого начала, я здесь для того, чтобы собирать информацию о различных расах, а сделать это можно лишь посредством наблюдения.

— Я понимаю, что это не относится к нашей теме, но почему вы собираете информацию?

— А почему вы тратите так много времени на споры о сексе, политике и религии? Мы такие, какие есть, независимо от внешнего вида, природы и разме­ров. Моя главная задача — сбор сведений о различных расах, я исследователь и антрополог. Я не могу себе представить, чтобы заниматься чем-то еще.

— Ну хорошо, — дружески произнес Мак. — А для кого вы собираете информацию?

— Я так давно этим занимаюсь, что уже не могу вспомнить точно. Но это может быть ложью, а на самом деле я мог бы собирать информацию об этой Галактике и ее обороноспособности для флотилии боевых кораблей, угрожаю­щих из Туманности Андромеды. Настанет день, и я встречусь со своими соро­дичами посреди разрушающейся Вселенной, чтобы нести семена новой эволю­ции в другую, нарождающуюся Вселенную. Или я остаюсь на своей олимпий­ской орбите, чтобы наблюдать за живущими на планетах ради собственного развлечения. Мотив вы можете выбрать сами, джентльмены, в этом ваша раса намного обошла все другие народы.

— Почему чужаки предпочитают оставаться под покровом таинственности?

— Надеюсь, вы не ставите меня в один ряд с сильфенами? Это очень про­сто. Как я сказал, объяснение заключается в моей деятельности. Полагаю, я получаю удовольствие от встреч с вами и полученных от вас знаний. Я со­жалею, что взамен даю слишком мало информации, но такова моя природа. Возможно, в один из дней я решу, как поступить с накопленными знаниями, решу трансформироваться или переместиться. Но на данный момент я весьма далек от точки насыщения и мое любопытство относительно этой Вселенной не иссякло.

— А это любопытство никогда не приводило вас к Паре Дайсона? — спросил Оскар.

— Нет, боюсь, что нет. Наш председатель была с вами искренна. У меня нет информации ни по одной из этих звезд.

— Но неужели вам не интересно? Ведь расы, способные возвести такой барьер, наверняка достойны изучения.

Высокий Ангел широко усмехнулся.

— Если они закрылись барьером, как же я смогу их изучать? Но, да, вы правы, они могли бы стать весьма интересным объектом в моей маленькой коллекции. Однако я лишь недавно встретился с вами.

— Согласен, — сказал Мак. — Но разве вам не интересна причина сооруже­ния барьеров?

— Конечно, интересна. И опять я должен заметить, что ничем не могу вам помочь. Причина мне неизвестна, и я никогда не бывал в том секторе космоса.

— А как насчет наблюдений? Не было ли у вас ощущения разгорающегося конфликта еще до появления барьеров?

— Нет, не было. Насколько я знаю, та область космоса ничем не примечательна. И там не происходило никаких неестественных изменений на звездном уровне. Ни одна звезда не погасла, не появилось ничего нового, и я не заметил, чтобы какая-то из планет была уничтожена.

— А что вы можете сказать насчет общей идеи? Вы и сами говорите, что довольно давно занимаетесь этой деятельностью. Не встречались ли вам другие случаи, когда для защиты звезды требовался барьер? Есть ли в Галактике расы, которые решились бы атаковать звезду или уничтожить населенную планету?

— Намерения и способности — это не одно и то же. В вашей истории есть немало людей, которые без каких-либо угрызений совести сеяли смерть и разрушения; будь у них возможность уничтожить звезду, они могли бы ею воспользоваться. А в вашем прошлом я видел народы, возводившие жестоких тиранов в сан святых. Хотя, чтобы достичь технического уровня, при котором уничтожение солнца было бы достижимым, общество должно быть относитель­но стабильным.

— Некоторые из величайших достижений были сделаны именно в период военных конфликтов, — заметил Мак.

— Согласен, человечество больше, чем иные расы, способно совершать скач­ки в развитии перед лицом угрозы, — ответил Высокий Ангел. — Но между созданием новых видов оружия и разработкой фундаментальных теорий суще­ствует огромная разница. Истинный научный прогресс — явление достаточно медленное, и лишь в стабильном обществе мыслители и теоретики могут рас­считывать на поддержку на протяжении многих поколений. В процессе эволю­ции расы, способные вырваться за пределы своей планеты, обычно имеют био­логический или общественный механизм подавления первобытной жестокости. Есть, конечно, немало исключений и личностей, опровергающих это ограниче­ние. А может быть и так, что не слишком высокоразвитое общество обладает артефактом или знанием, оставленным более цивилизованной расой. Но при­менить такое объяснение к обществу, способному угрожать уничтожением звез­де, вряд ли целесообразно.

— Но почему возник барьер?

— Я действительно не знаю, — сказал Высокий Ангел. — Но мой опыт и накопленные знания подсказывают, что на девяносто девять процентов это не защита от агрессии.

— Одного процента достаточно, чтобы вас уничтожить, — пробормотал Оскар.

— Это верно. Но в пределах тысяч и даже десятков тысяч световых лет я не знаю ни одной расы, способной на подобные акты агрессии. Может, я и ошиба­юсь, поскольку не могу считать себя непогрешимым. Ведь даже мегавспышка, уничтожившая большую часть жизни на Дальней, могла быть примером по­добной воинственности. Но это выходит за рамки поведения большинства ци­вилизаций и рас. Тем не менее я веду самое тщательное наблюдение за космосом на расстоянии многих парсеков. Если там возникнет подобная угроза, значит, она способна скрыться от моих органов чувств. И я признаю, что это предпо­ложение меня тревожит.

— Или угроза настолько велика, что беспокоиться уже не о чем, — добавил Мак.

— Такая точка зрения свойственна только людям, — заметил Высокий Ан­гел. — Я не могу ее разделить. Но, согласно вашим понятиям, меня можно было бы считать трусом.

— И поэтому вы не посещали Пару Дайсона?

— Вернее сказать, с такого расстояния наблюдать намного удобнее. Я любопытен и потому в данный момент, больше чем когда-либо, хотел бы вам помочь.

Оскар провел рукой по волосам.

— Спасибо и на этом. Если вы заметите нечто интересное…

— Я обязательно вас проинформирую. И прошу вас, не стесняйтесь и в дальнейшем обращаться ко мне, если возникнут еще вопросы. В будущем я подключусь к связи с кем-нибудь из вас непосредственно через унисферу.

И Паула, и Хоше во время поездки на экспрессе до Керенска молча сидели в креслах первого класса и изучали материалы дела. Диаграммы, отчеты, финансовые графики — все это непрестанно мелькало в их виртуальном поле зрения. Неиссякаемый поток информации в конце концов утомил даже Паулу.

Но вот в полете на челноке на Высоком Ангеле они оба отвлеклись от дела. Вид из окна настолько увлек Хоше, что он стал запрашивать у эл-дворецкого подробное описание. После приземления у основания стержня под куполом Нью-Глазго, когда остальные пассажиры устремились к лифту, Паула через своего эл-дворецкого обратилась за инструкциями к внутренней информацион­ной сети Высокого Ангела. Получив вспомогательную программу, она прошла по извилистому коридору к двери небольшой кабины лифта.