Звезда Пандоры - Питер Гамильтон

— У вас с Тарой не было детей, не так ли?

Мортон переключил свое внимание на гостиную.

— Не было.

— Почему? Как вы сами сказали, вы прожили вместе тринадцать лет.

— Мы решили, что не хотим потомства; это было специально отмечено в добрачном соглашении. Мы оба очень занятые люди. Тот стиль жизни, которого мы тогда придерживались, не оставлял свободного времени для семьи.

— Хорошо, у меня еще один вопрос, возможно бесполезный, учитывая два ваших омоложения. Не припомните ли вы каких-то происшествий, предшеству­ющих исчезновению Тары?

— Простите, ничего. Если что-то и было, это осталось в воспоминаниях, от которых я давно избавился.

— Примерно так я и думала. Еще раз спасибо, что согласились на этот разговор.

Мортон поднялся, чтобы проводить главного следователя. Проходя через вестибюль, он осмелился окинуть взглядом ее фигуру. Облегающий деловой костюм очень выгодно обрисовывал ее бедра. Он несколько раз следил за ее выступлениями в унисфере, но сейчас ее физическая привлекательность после омоложения оказалась для Мортона сюрпризом. Интересно, не собирается ли она сегодня ночью посетить «Молчаливый мир»? Если да, то Мортону хотелось, чтобы это оказалось тем же заведением, в котором бывал и он.

Он проводил посетителей и вернулся в сад на крыше. Меллани встретила его бесхитростной счастливой улыбкой, говорящей о беспредельной предан­ности.

— Значит, ее все-таки убили? — спросила девушка.

— Они и сами этого еще не знают.

Она обвила руками его шею и прижалась еще влажным телом.

— Какое тебе до этого дело? С тех пор прошла целая вечность.

— Сорок лет. И меня бы очень встревожило, если бы это случилось с тобой.

Ее губы сердито выпятились.

— Не говори так.

— Дело в том, что ответственность за преступление не уменьшается со временем, особенно в наши дни.

— Ладно. — Она пожала плечами, а потом снова улыбнулась. — Я не сбегу от тебя, как она. Никогда.

— Рад это слышать.

Он слегка наклонился и стал страстно ее целовать, на что она, как обычно, ответила с таким же энтузиазмом. Как легко было воспользоваться ее юноше­ской беспечностью. Особенно человеку его возраста и с его опытом. Она никог­да раньше не видела никого, кто был бы так учтив, самоуверен и богат, как он. Она ни с кем не встречалась, кроме хорошеньких мальчиков, живущих первой жизнью. Вырваться из ограниченности среднего класса ей самой не хватило бы смелости, но с его уговорами и поддержкой она скоро отведала вкус запретных плодов. Публичность их отношений, ссора с родителями — все это играло ему на руку. Как все впервые живущие, она стремилась познать все, что могла пред­ложить жизнь, и произошло чудо — в ее жизни появился он, готовый ее на­правлять и оплачивать все капризы. После долгих лет нравоучений и ограни­чений она внезапно поднялась на высший уровень, где все казалось доступным. Ответом на освобождение стала такая предсказуемая сверхпреданность.

Меллани была далеко не самой красивой из девушек, побывавших в его постели. В этом ей мешал излишне выдающийся подбородок и довольно широкий нос. Но при таком длинном и широкоплечем теле, натренированном в нацио­нальной федерации плавания до пика формы, она приносила наибольшее удов­летворение. Хотя, по правде сказать, больше всего его возбуждал ее возраст, и этого он не мог ожидать ни от одной из партнерш по «Молчаливому миру». Даже в этом либерально настроенном обществе соблазнение впервые живущей человеком, прошедшим омоложение, считалось на грани дозволенного. Но это лишь усиливало его влечение. А он мог позволить себе игнорировать неодобре­ние окружающих.

Да, теперь он принадлежал к миру богатых и могущественных людей, поднявшихся над повседневной рутиной морали. И в личной, и в профессиональной жизни. Если он хотел чего-нибудь, он это получал. Построенная им империя позволяла ему процветать. По сравнению с его первым заурядным столетием жить он начал только сейчас.

— Иди и переоденься, — сказал он спустя некоторое время. Его эл-дворецкий тотчас вызвал костюмера и визажиста, чтобы помочь девушке подготовиться. — Ресал ждет нас на яхте через час. Я не хочу слишком опаздывать: там будут люди, с которыми мне необходимо сегодня поговорить.

Костюмер и визажист, встав у дверей, терпеливо ждали: две женщины средних лет, знавшие вкусы Мортона, возможно, лучше, чем он сам. Костюмер следила еще и за его гардеробом.

— Это ведь не только деловая встреча, да? — спросила Меллани.

— Конечно нет, там будет много интересных людей. Твоего возраста и старше, чем я. А теперь иди, нам скоро уходить.

— Да, Морти.

Меллани заметила стоявших у входа женщин и снова повернулась к Мор­тону.

— Что ты посоветуешь мне надеть?

— Как всегда: то, что больше всего тебе идет. — Перед его виртуальным взглядом появилась вереница платьев, купленных для нее костюмером. — Вот то белое с золотом, что доставили тебе в среду. Оно довольно миленькое.

Она энергично кивнула:

— Хорошо.

Меллани еще раз обняла его, словно ребенок, ищущий поддержки у родителя.

— Морти, я люблю тебя, правда люблю. Ты ведь это знаешь?

Ее взгляд метался по его лицу, отыскивая малейший признак подтверждения.

— Я знаю.

Такое откровенное проявление преклонения, возможно, вызвало бы укол вины в его прежней, более ранней сущности. Эта связь продлится недолго. Это он тоже знал, хотя она сама не сможет о чем-то догадаться. Через год или около того другая красотка привлечет его внимание — и его снова охватит сладкий азарт погони. Меллани придется уйти, заливаясь слезами. Но до тех пор…

Он легонько шлепнул ее по ягодицам, поторапливая вернуться в пентхаус. Меллани в притворном приступе ярости взвизгнула и бросилась к дверям. Обе женщины последовали за ней.

Эл-дворецкий представил Мортону список незавершенных дел. Он просмотрел список и немного задержался, чтобы сделать комментарии — запросить добавочную информацию или отметить к исполнению. Все шло как обычно: независимо от сложности программы самоуправления, используемой компани­ей, главные решения всегда принимались людьми. СИ помогал избавиться от целого уровня администраторов среднего звена, но ему недоставало творческо­го подхода, присущего настоящему лидеру.

Наконец Мортон покончил с делами, и дворецкий принес ему еще порцию игристого джина. Облокотившись на стальные перила балкона, он прихлебывал напиток и смотрел на город, освещенный лучами заходящего солнца. Мыслен­но он выделял целые сектора и кварталы, построенные «Ганзой». Коммунальное обслуживание там взяли на себя дочерние предприятия фирмы, имеющие государственные лицензии, и это было его нововведением. Его внимание привлекали и другие районы. Старые плантации и фруктовые сады, ставшие теперь окраиной города, а также мозаика зеленых участков, покрывающая подножия гор. Архитекторы «Ганзы» уже разработали проекты небольших красивых зда­ний, которые прекрасно впишутся в эти мини-долины. Эти дорогие первокласс­ные дома предназначались для растущего слоя богачей Октиера, а фермеров уже начали соблазнять финансовыми предложениями и льготами.

В быстро темнеющем небе уже замерцали звезды. Если все пойдет по плану, его влияние скоро распространится и на них, значительно увеличив число субконтрактов, которое сейчас обеспечивают инопланетные филиалы. Он уже сумел взять под свой контроль правление, а расширение бизнеса и стабильный рост стоимости акций обеспечили ему почти монаршую власть. Против его плана экспансии никто не посмеет возразить. Он видел перед собой ошеломля­ющие своим размахом возможности. Создание целых городских инфраструктур. Узловые миры для третьей зоны космоса, которые со временем станут конку­рировать с Большой Дюжиной. Сейчас самое время жить.

Он снова опустил взгляд и посмотрел на линию крыш. Внимание привлек­ла старая, среднего размера башня. В ее апартаментах они с Тарой прожили большую часть своей совместной жизни. Прежде он и не подозревал, что может увидеть ее со своего балкона. С такого расстояния невозможно было рассмотреть детали — сгустившийся сумрак превратил здание в темную глы­бу с параллельными рядами освещенных окон. Глядя на башню, он сделал еще глоток джина. Внутреннее устройство апартаментов не сохранилось в его памяти. Через шесть лет после развода, отправляясь в клинику для омоложе­ния, он удалил из хранилища памяти все, кроме основных деталей. Теперь та жизнь превратилась в серию записок, она казалась не реальной, не прожитой им. И все же… Двадцать лет назад, когда он узнал о возрождении Тары, что-то в нем шевельнулось. В нарушение всех своих привычек он все же навестил ее. Он не смог узнать жену в этой женщине с расстроенными нервами и новым клонированным телом и, уж конечно, не испытал к ней никакого влечения. Он объяснил это перенесенным потрясением и психологической травмой из-за смерти.