Замок - Гурвич Владимир Моисеевич

Неожиданно Антон снова лег.

— Ложись-ка ты спать, Ростислав, — сказал он из темноты. — А на счет договора на следующий день, я согласен. Пусть отец отметит день рождения без эксцессов. А сейчас извини, спать хочу.

Ростислав удивленно смотрел на кровать, на которой покоилась туша Антона. Такой реакции от него он не ожидал. Но Антон явно больше был не намерен продолжать дискуссию. Ростислав быстро разделся и тоже лег. Ему пришла в голову мысль, что предстоящая борьба, возможно, будет еще более сложной, чем он предполагал. Эти люди умеют не только наступать и обороняться, не только использовать любые, даже самые подлые приемы, но и просто уходить от столкновения, делая вид, что ничего особенного не происходит. И как в таком случае их дожимать? На эту темы стоит поломать голову.

99

Мария проснулась рано, за окном, над озером только начался рассвет, и его первые лучи редкими гостями залетали в номер. Рядом спал Каманин, он никогда не храпел, но часто громко сопел. И сейчас воздух с шумом вырывался из его рта. Его лицо в полутьме проступало не полностью, а только очертанием. И ей показалось оно очень свежим, совсем не семидесятилетнего человека, а намного моложе. Он и днем при свете вовсе не выглядел стариком, даже сквозь морщины проступала сохранившаяся свежесть молодости. Особенно, когда он шутил или смеялся или погружался в глубины своих мыслей. Именно в эти моменты она больше всего любила наблюдать за ним; Мария знала, что он погружен в размышления, которые не доступны не только ей, но и подавляющему большинству живущих на земле людей. Это вызывало в ней сильное волнение, целый спектр чувств, разобраться в которых до конца была не в состоянии. Да особенно и не пыталась, подсознательно понимая, что это совсем не главное.

Но тогда что? Этот вопрос Мария задавала себе едва ли не с того момента, когда состоялся их первый «исторический» разговор. Он был довольно простым, но потряс ее едва ли не до основания. Но если тогда, да и сейчас ее спросили бы, чем именно, она бы не сумела дать вразумительного ответа.

Мария прекрасно сознавала, зачем ей нужен Каманин, но вот зачем она ему нужна, было не совсем понятно. Как врач, тут все ясно, но на враче не обязательно жениться, достаточно регулярно ему платить. Что Феликс всегда и делал. Но почему их отношения в какой-то момент перешли в другое измерение?

Мария вспоминала свой первый брак, ее муж — отличный врач, делавший хорошую карьеру, с успехом, защитивший диссертацию. Первоначально она восхищалась им, он ей казался близким к идеалу мужчины и специалиста. Отрезвление происходило постепенно, ей открывались глаза на ужасную ограниченность находящего рядом с ней человека, на его душевную узость и черствость, на нежелание расширять свой умственный горизонт. Это была какая-то железобетонная стена, о которой разбивалось все, что выходило за рамки его представлений. И когда Мария окончательно поняла всю его сущность, то ее поразила не она, а своя реакция на нее.

Мария считала себя человеком, хотя не без способностей, хорошим врачом, но вполне обычной и посредственной личностью. У нее не было больших амбиций стать светилом в своей сфере, прославиться, разбогатеть, осчастливить человечество выдающимся открытием. Ее желание были достаточно просты и естественны для женщины: пользоваться уважением у коллег, жить не в богатстве, но в достатке, быть любящей и любимой женой и хорошей матерью. Все остальное представлялось ей не то, что излишним, но если этого нет, то можно легко обойтись. И супруг вполне удовлетворял этому набору ее амбиций. Смотря на него, она думала: чего же еще желать, у нее есть все, чтобы быть счастливой. И ее удивляло то обстоятельство, что таковой она себя совсем не ощущала. Наоборот, медленно, но неуклонно нарастало неудовлетворенность жизнью. Это потом Феликс ей объяснил, что с ней тогда творилось: за свои представления о жизни она приняла существующий в обществе код, который перекрыл ей дорогу к самой себе. Такое происходит с огромным количеством людей, которые при внешнем благополучии своего существования испытывают непонятное им недовольство. Это является одной из побудительных причин для самоубийств.

Но это объяснение она услышала много позже, в тот же момент у нее и близко не было подобных мыслей. Она просто начала испытывать нехватку кислорода. Вроде бы все есть, а дышать нечем. В доме царил достаток, муж прекрасно зарабатывал, работая в частной клинике, да и у нее были вполне приличные доходы. Причем, исключительно честные, с пациентов она ни разу не взяла ни копейки, хотя некоторые из них сами предлагали немалые суммы. Но она считала для себя вопросом чести не брать ни взяток, ни даже подарков от благодарных больных. Главный подарок для нее — вылечить человека, сделать из больного здоровым. Муж посмеивался над ее щепетильностью, но не осуждал. Это потом она узнала про его махинации в больнице, где он работал, в обход кассы, кладя в свой карман солидные, но не законные гонорары. В принципе ничего необычного в том не было, Мария прекрасно была осведомлена, что многие врачи так поступают. Но для нее такое поведение супруга стало сильным ударом. Она осознала, что живет с человеком нечестным, глубоко не порядочным, хотя большую часть этих средств он нес в семью, а не растранжиривал на стороне. Но его репутация была загублена в ее глазах. И это был тот спусковой курок, который позволил увидеть всю картину целиком.

Мария вдруг ясно ощутила, что не желает тянуть нить воспоминаний дальше. Они были тяжелы, да и потеряли свою остроту и актуальность. А потому, зачем им придаваться. Хотя дальнейшие события измучили ее так, что она подумывала о самоубийстве. Как ни странно, то были отвлекающие от того, что происходило с ней, мысли, но их направленность была весьма симптоматична. Когда она сообщила мужу о желании развестись, тот не столько огорчился, сколько поразился, он никак не мог понять, в чем причина этого намерения — ведь у них все прекрасно. И долго допытывался о причинах. Когда же она, как могла, объяснила, он просто не поверил. Да и не верит до сих пор. Впрочем, с какого-то момента они перестали общаться. И не потому, что его дела пошли резко на спад, из преуспевающего медика он превратился в неудачника, запивающего свои поражения алкоголем. Она пыталась его спасти, но он резко отказался принять любую от нее помощь.

Мария грустно вздохнула. Она подумала о том, как бы сложилась ее жизнь, если бы она не встретила Феликса. А ведь он совсем не идеал, скорей даже наоборот, просто многие его не знают по-настоящему, поэтому так и представляют. А в нем немало низменного, достаточно вспомнить об его безграничной любви к сексу. Он сам признавался ей, что очень долго мысли о нем доминировали над всеми остальными темами. К тому же он чересчур требователен к другим людям, особенно к близким, не выносит, если человек слишком упрощенно смотрит на мир. И это сильно напрягает, приходится постоянно быть начеку, думать едва ли не о каждом произнесенном слове. А сколько ей пришлось прочесть после их знакомства самой разной литературы. Она о многих авторов даже и не слышала, да и зачастую разобраться в том, о чем они пишут, было не менее сложно, чем понять китайские иероглифы. Но она все же немало продвинулась в разных вопросах и стала разговаривать с Феликсом, если не на равных, то на уровне вполне приемлемого диалога. И гордилась этим не меньше, чем когда-то своими успехами на медицинском поприще.

Мария подумала о том, что ей действительно сказочно повезло. Огромное количество людей даже не подозревают, в каком интеллектуальном и духовном убожестве проходит их жизнь только потому, что им не встретился человек, способный открыть им на это глаза. А с ней это случилось. Феликс долго и настойчиво указывал ей на это, высмеивал, издевался над большинством ее представлений о мире. К великому счастью у нее хватило мужества и ума подавить в себе обиду и приступить к обучению. Сначала было трудно и даже иногда очень скучно, но потом что-то в ней резко изменилось. Проснулась то, что Феликс называл: «великая любознательность к миру». Он говорил, что большинство лишены этого свойства, им достаточно знать лишь то, что нужно для жизни, а то и просто для выживания. В познании должна присутствовать вечная неутоленность, когда она ослабевает, начинается духовное вырождение. А если ее не существовало изначально, то и духовного рождения не было. Потому-то столько живых людей всю жизнь мертвы. Биологическое рождение означает лишь появление на свет стандартной личности, заполненной безграничными числом штампов коллективного бессознательного. А нужно их отбросить, заменять собственным содержанием. Вот тогда и возникнет акт подлинного рождения. Именно это и отличает нас от животных.