Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский

с такой женщиной это немыслимо! – живо отозвался на обвинение Михаил

– Позволяет себе фамильярность со мной, – непреклонно завершила она. – Лежите, сказала вам.

– А я и лежу, – с улыбкой заметил Михаил, на что тут же услышал грозное:

– Что-что?!

– Ну, разбуянилась.

Михаил погладил ей волосы. Поцеловал ее, приподнявшись, в щеку и губы. И ощутил у себя под рукой купол ее груди. Да, грудь была мало сказать удивительной. Он провел по ней ладонью. Еще бы немного крупней – и было бы, видимо, неэстетично. А у нее – хорошо.

Он погладил груди еще немного и скользнул рукой вниз. Ноги, будто подумав самостоятельно, отдельно от Лики, неспешно раздвинулись и уступили. Здесь тоже было женское чудо. Да-а…

– Дайте, – сказала Лика, протягивая к нему руку, и тут же предупредила:

– лежите спокойно, – хотя Михаил и не думал волноваться. Должно быть, ей встречались мужчины, боявшиеся довериться встречным ласкам.

– Перехотел, – спокойно и убежденно произнесла она. – Верно?

Он кивнул, чувствуя, как снова быстро оживает в ее руке.

– Ну, не спеши. Давай так приласкаю.

Наконец-то и у нее вырвалось «ты». И снова:

– Подожди, поудобнее лягу.

Михаил привстал и передвинулся к середине.

Сначала ее тело не отзывалось. Но вот Михаил ощутил, как глубоко и плавно поддался под ним ее живот и сразу вслед за этим так же плавно, мягко поднял его – точней вознес его необыкновенно высоко вверх. Как высокая спокойная волна возносит легкую лодку. Да, особенная мощь украшала Лику и в этом деле. Как и дар уйти целиком, с головой в страсть и движения тела.

Лика перестала стонать. Она очень остро переживала оргазм. Михаилу вспомнилось ее способное внушить страх предупреждение: «Если что, пеняй на себя!» – и тут ему стало совсем легко. Это «если что» счастливо осталось позади.

– Ну что? Кончил? – спросила Лика чуть погодя.

– Да. Это к тому, что пора вылезать?

– А у тебя, оказывается, есть чувство юмора, – усмехнулась она.

– Есть, не беспокойся.

– Не беспокоюсь. Приятно, когда есть. Будешь вытираться? Вот, возьми. А я пойду вымоюсь. Неровен час – хоть и предохранялась…

Михаил снова лежал один и слушал воду. В его теле еще жил ритм близости, как во всем существе моряка, только что вырвавшегося с кораблем из шторма в защищенную бухту, живет жестокая трепка и качка, свист ветра и грохот волн. – «Большая все-таки редкость – столь крупные формы и соответствующая им сила, чтобы они ни в чем не нарушали пределов красоты», – думал он.

Лике явно хотелось с самого начала взять инициативу на себя, чтобы показать, кто тут более опытный партнер. Михаила это вполне устраивало. Зачем было пытаться разубеждать? Главное, у нее на деле не оказалось ни ложной застенчивости, ни цинизма, который до этого свободно сквозил в ее словах и, видимо, был ей необходим, как более слабым женщинам – кокетство. Наконец, Лика вернулась из ванной.

– Фу! Еле отмылась от тебя! Это же надо было столько напустить! Ну, смотри, если забеременею!… Убью!… Это уму непостижимо – моюсь, моюсь, а все отмыться не могу! Прямо вся исплевалась!… А он тут развалился себе, лежит, как ни в чем не бывало! – возмутилась она.

Лика вновь очутилась под одеялом. Свежая, прохладная.

– Ну вот. Опять полез…Ща как двину…Дай спокойно полежать. Приласкал бы немного. Знаешь, как я соскучилась по этому?

– А я что делаю?

– Что делаю…что делаю…Молчи. А из тебя ничего мужика можно сделать…

– Буду признателен.

– Будет признателен – как же…Лучше скажи, зачем ты пристал ко мне?

Я уже старая ведь…

– Ты не старая, а красивая.

– Красивая…Это остатки моей красоты. Конечно, понимающие мужики и это ценят…Вон сколько их приставало…Я тебе рассказывала. И скажи – все такие люди известные, с положением, со связями, интересную жизнь ведут – я их всех разогнала, а сплю вот с тобой. Ведь смотреть не на что. Это же надо, а? – с детской беспомощностью закончила она.

– Может, и надо, – спокойно подтвердил Михаил, слегка удивляясь тому, что не выходить из себя после ее выпадов ему не стоило никакого труда. Ликины придирки просто не заводили – и все. Должно быть, чувствуя это, Лика попыталась обострить все до гротеска.

– Все думала, снизойти мне до тебя или нет.

– Очень рад, что снизошла, – заверил Михаил.

– А то в институте только и разговоров, что о тебе и твоих любовницах.

– Неужто только о них?

– Неужто…Ты лучше сам мне скажи, со сколькими ты в институте спал? Кроме Ольги твоей, конечно.

– Кроме – еще с одной.

– Правда? – удивилась Лика. – Я-то думала – больше. Мне же показывали их.

– Эту тебе не показывали. А в кого тыкали пальцем, с теми не спал.

– Ну, это еще ничего…Вот только Ольга твоя…Сколько о ней ни слышала, никто о ней доброго слова не сказал.

– А от кого ты слышала? Кто и знать ничего хорошего не мог.

– А ты знал, да?

Знал, конечно.

– Смотри-ка…Защищает свою любовницу, да еще лежа со мной в постели… Ну, и что же в ней было хорошего, кроме внешности?

– Если любит – то по-настоящему. Вы даже с ней в чем-то схожи.

– Ишь ты…Что же, значит, я тебе ЕЕ напоминаю?

– Не напоминаешь, – отрезал Михаил. – Однако в характерах у вас есть сходные черты. Ясно теперь?

– Теперь ясно…Что же вы с ней расстались тогда? После стольких лет?

– У каждого были свои причины. Тебе важно их знать?

– Ну, ладно, расстались – и черт с ней, – отступила Лика. – Обидно только, что теперь меня будут связывать с тобой. Сам, небось, трепаться начнешь.

– Не болтай глупости!

– Что, не собираешься трепаться?

– Ты что, воображаешь, что мне важней хвастать, что сплю, чем на самом деле спать? Так, что ли?

– Ишь ты…Рассердился… Все-таки вывела его из себя, – удовлетворенно заметила Лика. – А то корчит тут мне из себя…Вшивота…

– ?!

– Конечно, вшивота, – немедленно подтвердила она. – Будет теперь компрометировать мое доброе имя.

– Делать нечего бабе…Вот и мучается дурью, – посмеявшись, в тон ей ответил Михаил.

– А я вот тебя проверю, сможешь ли не трепаться. Завтра на работе ты ко мне не приходи.

От удивления Михаил всем корпусом повернулся к ней:

– Ты что, всерьез полагаешь, что это – выше моих сил? Напрасно.

– Хочу посмотреть.

– Ну, и увидишь, если хочешь убедиться.

– Значит, обещаешь завтра не заходить и не звонить?

– Обещаю.

– Ну, смотри.

– Это ты посмотри. Мне ведь показывать, а не смотреть.

– Договорились. А все-таки ты мне не ответил, чего ты пристал ко мне.

– Понравилась, вот и «пристал».

– Понравилась…Еще бы не понравилась…А ты ко всем пристаешь, кто тебе нравится?

– Далеко не ко всем.

– А хотел бы ко всем, – убежденно подытожила Лика.

– На всех ведь все равно не хватит – возразил Михаил. – Незачем тогда и хотеть.

– Да, вот хоть и знаю о тебе всякое, а все-таки лежу с тобой. А сказать по правде, даже хорошо получилось. Тяжело столько времени жить без мужика. Да вот не могу я с кем попало. После Володиной смерти у меня последним Толя Амелин был. А когда он – я тебе говорила – из соображений карьеры уступил дорогу Мильчакову, у меня к нему все пропало. Он и сам спохватился, да поздно. Прибежал весь такой потерянный: «Что делать? Что делать? После тебя у меня ни на одну бабу не стоит». Надо было раньше соображать. Ну, ладно о нем…

– А Мильчакову ты тогда хорошо натянула нос!

– И не говори… потом встретил меня однажды в Доме Кино. – «Видеть говорит, – не могу эту стерву». Повернулся и ушел с вечера совсем.

– Поделом!

– Еще бы не поделом! Чем он мог взять меня? Денег от него мне не надо. В обществе – в любом – могу бывать и без него, лишь бы хотела. Мой отец ведь первым заместителем министра был.

– Знаю.

– Знаю – знаю… – передразнила Лика. – Ты слушай! Если бы он сам по себе сумел меня заинтересовывать – другое дело. А так он и сам дерьмо, и все вещи его – тоже.

– Полагаю, ты ему все так и сказала.

– Конечно! А как же иначе? Сначала он хохотал – ведь никто ему такого не говорит. Все боятся. Ну, а потом увидел, что со мной у него ничего не выходит – и распсиховался. Мне-то все равно наплевать. А так – обо мне уже хорошо везде раззвонили, в том числе и Надин, и Надин захотела, чтобы меня ей представили.

– И ты поехала к ней?

– Да. А что?

– Не знал, что она санкционирует кандидатуры возможных любовниц.

– Санкционирует – не санкционирует, какое мне дело…Захотела посмотреть, что она собой представляет – и поехала. Представили. Она мне говорит: «Вы действительно очень красивая женщина», – «Да, – говорю, – Ваш муженек мне не пара». Засмеялась.

– Ты даже не представляешь, как ты ее обрадовала. С каким удовольствием она потом передала твои слова «муженьку»!

– Еще бы! Ну, ладно, сам-то ты не больно радуйся! Тоже хорош.

Правда, когда ты впервые пришел со мной к Тамаре, я поняла, что смогу с тобой.

– Это ты уже говорила. А разве не раньше, когда мы обмывали медаль на ВДНХ?

– Нет, тогда еще нет. Мне же надо было привыкнуть к тебе.

Михаил вспомнил о собственной неловкости во время проводов к метро в день знакомства. Оказывается, чувства были симметричными. Впрочем, так он и предполагал. И все же после вечера в ресторане на ВДНХ ему казалось, что барьеры исчезли. И только у себя дома ее вновь охватили сомнения. Все же непонятно, зачем она предложила подняться к ней в квартиру? Тем более, что заставила соблюсти конспирацию: подняться к ней через пять минут после нее и непременно пешком, чтобы не хлопать на пятом этаже дверью лифта.