Легко видеть - Алексей Николаевич Уманский

– Ты мне на примерах покажи.

– Ладно, покажу на примерах, только не здесь, – пообещал Михаил, поглаживая Ликину грудь. Здесь ему хотелось рассматривать совсем другие предметы.

– А баб ты еще не классифицировал?

– Так и думал, что спросишь! Формально – безусловно нет. Да и вообще классификацией я занимаюсь только для заработка. А как хобби использую свое умение очень редко. Если нужно что-то систематизировать в информации, относящейся к походам.

– Да вот – прочла твою книгу об альпинизме.

– Не об альпинизме, а о жизни альпинистов.

– Какая разница! Везде одинаково сексуально озабоченный. И в жизни, и в горах.

– Ну и что? Это действует тебе на нервы?

– Ничего не действует. Просто видно, что за человек.

– А вот это от меня и требовалось.

– Не нравится мне такой человек.

– Меньше всего старался «расписать» его так, чтобы он обязательно нравился.

– Да уж оно и видно. Ерунда все это…

– Пусть будет ерунда, если тебе угодно. Я ведь потерял право на защиту как только выпустил книгу из рук.

– Ишь ты какой гордый нашелся! Написал барахло и защищать не хочет!

– Нет, не хочу. Поговорить об этом могу, а добиваться в споре согласия с собой желания не имею.

Они замолчали. Михаил продолжал ласково гладить ей грудь

– Цельная натура, – невесело подумал он. – И отдается вся, и не приемлет тоже вся. Смотря по тому, что возьмет в голову в данную минуту. Вероятно, многие ее мужчины допускали ошибку, считая, что однажды овладев ее телом, могут больше не беспокоиться за дальнейшее. А беспокоиться очень даже стоило. Сомнения у нее вполне могли появляться и после близости. Ее надо было завоевывать постоянно. Всегда. Это Михаил уже понял определенно. Оставалось только быть готовым к тому, что она в любой момент может выдать нечто неожиданное. Понравится это ему? – Как знать? Пока что, правда, от него требовалось очень немногое – завтра в институте не попадаться ей на глаза. По уговору.

Михаил ушел от нее поздно. На другой день Лика убедилась, что он умеет держать слово – по крайней мере, по пустякам. В скором времени состоялись новые встречи. Обычно они начинались ужином на кухне с двумя бутылками сухого вина, которые приносил с собой Михаил, причем Лике нравилось пить вино из фарфоровой чашки, тогда как Михаил предпочитал стеклянный стакан. Никогда и ни с кем он не выпивал за обедом по стольку – это было вдвое больше «нормы», но с Ликой он не пьянел и не терял вкус к вину. Так уж пошло с того первого ужина в ресторане на ВДНХ. После застолья они отправлялись в постель, и там его вновь качала на себе океанская зыбь. Однажды он вспомнил, о чем она ему напоминала. Оказалось – о рассказе одного моряка, как в своем первом учебном плаванье, еще курсантом, он по прибору определил длину волны океанской зыби во время полного штиля. Оказалось – полтора километра. Вот как дышал океан. Разумеется, во время встреч с Ликой штиля не наблюдалось. Но по огромности и плавности ее колебательных движений это была той же природы волна.

Однажды Михаил предложил Лике переменить позу. Она отказалась, очень серьезно пояснив, что это – интимная ласка и что он узнает ее – и другое тоже – после того, как она убедится в его любви.

– Так я же люблю, – возразил Михаил.

– Не знаю, – задумчиво возразила Лика. – Ты же так падок на баб.

– И, тем не менее – не бабник.

– Не бабник…Не представляю себе, смогу ли жить с тобой. Мне ведь тяжело будет, если ты будешь приставать ко всякой…

– Ну, это не то, что ты думаешь. Я люблю и умею слушать женщин, потому что очень ими интересуюсь…

– То-то и оно – вставила Лика.

– …но это не значит, что я готов спать с каждой из них, – закончил Михаил.

– Ладно, посмотрим, – сказала Лика, явно решившая прекратить разговор на эту тему, потому что она перевела его совсем на другую:

– Люблю как следует кормить своего мужика и люблю, чтобы это было красиво. Вот устрою тебе настоящий обед. На золоте.

– Что значит «на золоте»?

– А то, что на свадьбу мать с отцом подарили мне золотую посуду.

– Это еще в первый раз?

– Естественно. Против второго брака отец знаешь как возражал? Это мать кое-как заставила его придти на свадьбу, а сам он никак не хотел. Мать-то сразу поняла, как увидела Володю, что он будет мужем, что тут ни делай. Даже я тогда еще ни о чем таком не думала, а она уже все поняла. Вот такие были дела. А посуда, дареная к первому браку, находится у матери.

– Ты хочешь представить меня своим?

– Когда-нибудь представлю. Вот удивятся, увидев такую шантрапу! Но с обедом это не связано. Мать была очень довольна, что я после переезда на эту квартиру не взяла золото с собой и поэтому даже дает мне деньги на такси в оба конца, когда посуда бывает нужна мне здесь.

– И не мыслил, что, будучи шантрапой, имею шанс пообедать на золоте. Царская сервировочка, не так ли? – сказал Михаил.

– Конечно царская, – подтвердила Лика. – Так ведь и не на каждый день.

– Ладно, корми с какой хочешь посуды. Мне важно другое – чтобы кормила именно ты, а после этого мы бы ложились с тобой в постель. Тебе хорошо?

– Я даже раньше тебя успеваю. Иначе стала бы я думать, как тебя с золота кормить?

В один из вечеров, когда Михаил с обычными намерениями приехал к Лике, он неожиданно для себя застал у нее гостей: пожилую супружескую пару – соседей по дому – и врача из районной поликлиники – молодого человека с бородкой и приятными чертами лица. Михаил сразу догадался, что привело его сюда. Незабываемая, ошеломляющая грудь пациентки, побывавшей у него на приеме. Впрочем, только ли грудь? Пожилых супругов Лика называла «братьями-армянами», хотя армянином был только муж, а его жена – Ольга Николаевна – вполне русская, в прошлом балерина и, по словам Лики, очень целомудренно воспитанный человек, несомненная редкость вообще, а для балета – тем более.

Молодой доктор был уже заметно под газом, должно быть, для храбрости. На что он сегодня рассчитывал, Михаил не знал, тем более что Лика о нем не рассказывала, но понял, что посетители никуда не денутся, и в постель с Ликой не удастся попасть. Это огорчило, но он собрался с силами, решил не показывать досады – и в итоге не пожалел. За столом он весело комментировал рассказанную врачом историю о том, как в прошедшие октябрьские праздники в гостях у Лики его вниманием пыталась завладеть Ликина приятельница, при которой тут же находился ее муж. Эта дама, уединившись с доктором в маленькой комнате, едва ли не по-мужски тискала и целовала молодого человека, у которого на уме ничего подобного не было, а когда убедилась, что ее усилия не приводят к желаемому результату, устроила скандал и заявила мужу, что доктор ее оскорбил.

– Разумеется, оскорбил, – вполне серьезно подтвердил Михаил. – Да еще как – самым худшим из всех оскорблений. Взял да и показал, что она для него ничего не значит как женщина.

Однако доктор продолжал объяснять, что он совсем не собирался домогаться близости у этой дамы, хотя и так все давно поняли, что он говорит чистую правду. Доказательство – Лика сидела рядом за столом.

Во время следующей встречи Лика с некоторым недоумением сказала Михаилу:

– А ты знаешь, скольких мужиков я ни показывала Ольге Николаевне, она всегда говорила: «Не то». – и Лика воспроизвела на своем лице тонкую гримасу балерины. А вот на тебя посмотрела и сказала: «То, что нужно!» Уж чем ты ей так понравился, понять не могу.

– Не знаю, специально я не старался, – ответил Михаил, хотя, кажется, догадывался, что могла одобрить Ольга Николаевна. – Лучше сама скажи, чем я нравлюсь тебе?

– Потерпи…Узнаешь…Ум у тебя есть. Умение вести себя – тоже. Ну, разумеется, еще кое-что…Знаешь же сам, что я бы и не легла со всяким…

– Шантрапой, например?

– Все равно шантрапа!

– Пусть так. Не имею возражений!

– Не имеет возражений! Ну вот куда мне, старухе, такой муж?

– Как куда? – удивился и показал глазами на постель.

– А когда еще больше постарею? – возразила Лика, с тоской взглянув на свой фотопортрет, сделанный очень известным мастером – кстати, по его инициативе – лет десять назад.

Михаил не мог сказать, что та, давняя Лика, была ему милее нынешней. Та разве что тоньше немного была.

– Так ведь и я не знаю секрет вечной молодости, – отозвался он. – Постареем мы все.

Но в итоге Лика так и не решилась положиться на него. Только так Михаил мог объяснить ничем не спровоцированные Ликины капризы, которые она демонстрировала несколько раз подряд. Его решительно не устраивало, чтобы такие «взбрыки» пришли на смену душевной близости и радости от даваемых друг другу удовольствий. Год или полтора он не ездил к ней, пока Лика вдруг сама не пригласила его в гости.

Оба оказались рады встрече. Тут она и призналась, что действительно не смогла переубедить себя.

– От жены я могла увести тебя, – без обиняков сказала она.

– Могла, – столь же определенно подтвердил Михаил. – Что ж не стала?

– Как подумаю, что ты и после этого будешь путаться с другими бабами, так заранее места себе не нахожу. Что ж со мной будет, если на самом деле спутаешься? У меня ведь характер какой – и знаю, что самой бы надо в ответ изменить, да не смогу. Что мне оставалось делать?

Они помолчали.

– А ты уж женился