Олег Даль: Дневники. Письма. Воспоминания - Борис Львов-Анохин

Придя в «Современник», Олег сразу вернулся на главную роль во «Вкусе черешни». Это был совершенно очаровательный спектакль, удививший меня, потому что я Олега в таких певучих и легких ролях прежде не видела. Выглядел он интересно, был красив и грациозен и очень хорошо пел. Это был большой сценический успех. Пожалуй, такой же, как у «Двенадцатой ночи». В «Современнике» я была на Шекспире и на одной из репетиций, и потом на спектакле, который был очень хорош, а Олег был ужасно смешным Эгьючиком. И вновь у меня такое большое открытие: именно тогда я очень хорошо почувствовала, что он чудный комедийный актер и к тому же эксцентрик. И ему до такой степени мало пришлось сыграть комедийных ролей! А эксцентрики у него вообще нигде не было, кроме как в «Двенадцатой ночи» и у Гайдая в картине «Не может быть!». Вот там он сам себе добавил немножечко эксцентрики. Я уверена, что это, конечно, не Гайдай. Олег сам себе сделал эпизод с зонтиком и некоторые подобные вещи. Хорошо придуманная роль — и в итоге смешные кусочки этой «мозаики».

«Вечно живые» я смотрела, по-моему, два или три раза. Этот спектакль вообще поразительный и стоит особняком в репертуаре «Современника». В нем все играли потрясающе. Люди моего возраста, прошедшие войну и видевшие многое (если не сказать ВСЕ) всегда смотрели сквозь слезы. Плакал и Олег, сыграв свою роль и вернувшись в ложу досматривать спектакль. «Вечно живые» — удивительный спектакль очень большой честности и искренности.

В «Провинциальных анекдотах» у Олега была маленькая, правда, очень смешная роль. Там он тоже сумел немножечко втиснуть что-то свое. Спектакль был хороший, но в нем больше блистали Неелова, Вертинская, Щербаков. А у Олега был просто один выход — смешной, короткий и хороший.

К сожалению, я не видела его в «Балалайкине» — вот это меня очень огорчает. Со своей приятельницей я ходила на спектакль, но тогда играл Табаков. Спектакль замечательный. Прекрасно играли Гафт и Кваша. Г. А. Бялый, смотревший «Балалайкина» во время гастролей театра в Ленинграде, рассказывал мне, каким он видел Олега:

— Я был совершенно потрясен. Олег возник из ничего! Он как-то совершенно непонятно появился. Это удивительная роль Олега! Он сыграл блестяще.

А я вот не видела, к сожалению. До сих пор говорят, что «Балалайкин» с Далем и с Табаковым в заглавной роли — это два разных спектакля. Так же как и «Вкус черешни». Моя подруга отправилась на него как-то, не посмотрев в афишу и думая, что это спектакль с Олегом, и… ушла из зала через полчаса, потому что на сцене была скука смертная — Олег в тот вечер не играл.

Ушел Олег из «Современника» внезапно и в страшном потрясении. Предыстория этого такова. 22 октября 1975 года он играл Ваську Пепла в «На дне». На этом спектакле у него рант сапога попал в щель дощатого помоста — часть декорации ночлежки. Олег, не заметив этого, продолжая играть, резко повернулся и… что-то лопнуло в колене оставшейся на месте ноги. Вызвали в театр «скорую», оказали за кулисами первую помощь — и все. После спектакля Олег на такси с трудом добрался до Переделкина, где все мы тогда жили у Шкловских. На следующий день пришлось ехать в ПИТО, где ему сделали какие-то хирургические манипуляции, наложили гипс и назначили лечение.

В эти дни театр собирался на гастроли в Будапешт. Должен был ехать и Олег: сдал на обмен деньги и оформил документы. Но ему уже было не важно — поедет он в Венгрию или не поедет. Потрясло его другое. На следующий день после случившегося он должен был играть Эгьючика. И был уверен, что спектакль отменят или заменят другим. Не тут-то было! Выяснилось, что заменили ЕГО САМОГО. Спектакль идет, а Эгьючика играет… Костя Райкин. Олег был возмущен просто тем, что он значит для театра КАК АКТЕР: роль, над которой он трудился месяц, за одну ночь учит и играет другой человек. Он никого не винил и ни на кого не был зол. Он просто был в шоке. А тут еще Шкловский подлил масла в огонь:

— Олег! Ты просто должен уйти из этого театра! Это не театр! Это черт знает что!!!

Никто Олега не навещал. Один раз только приезжали, если не ошибаюсь, Тамара Дегтярева и Марина Неелова. Такое равнодушие к человеку, пострадавшему по столь безобразной причине — дырявый пол декорации!.. И пострадав, он доиграл с безумной болью роль до конца. И никто нигде никогда об этом не говорил! О Броневом надо было написать в газетах: «Ах! Какой герой!!! У него была температура выше 38, а он играл свою роль!» А то, что Даль работал на сцене с покалеченной ногой и сидевшие в кулисах врачи «скорой помощи» никак не могли понять, как этот парень может двигаться по сцене с такой травмой, даже не стало достоянием гласности. (Кстати говоря, Олег вообще был мужественный человек. Обычно мужчины очень трудно переносят боль — это скорее женский удел. А он был необычайно терпелив к физическим страданиям. Лиза всегда немела, когда он, сидя в зубоврачебном кресле и перенося адскую боль, не охал, не ревел, как бегемот, не хлопался в обморок, а умудрялся спокойно шутить с врачом в паузах.)

Думаю, что все это вместе создавало у Олега какую-то жуткую обиду и отчаяние в душе.

Когда театр вернулся из Будапешта, может быть, даже эта обида в какой-то степени у Олега прошла — время лечит. Но в «Современнике» ставили пьесы, в которых он не хотел играть («Погода на завтра» Шатрова, «Четыре капли» Розова). А в начале 1976 года началась работа над «Вишневым садом», который ему был абсолютно не нужен. Он учил роль Пети Трофимова с остервенением. Почти таким же, как потом Беляева в «Месяце в деревне». И в один прекрасный день, после очередного нервного взрыва он решил, что с «Современником» больше не хочет иметь дела: ни с театром, ни с Волчек, ни с Табаковым. Обозлившись на то, как они с ним разговаривают, и поняв, что дня больше там не пробудет, Олег просто подал заявление, повернулся и ушел из театра, хлопнув дверью, как он умел это делать. Никто не пытался его удержать: ни мы, ни театр. В таких случаях его и нельзя было удерживать или что-то советовать…

Оказавшись в очередной раз вне театра, Олег не очень серьезно опечалился, ибо практически сразу получил приглашение из Ленинграда от Надежды Николаевны Кошеверовой играть Иванушку в картине по мотивам русских сказок. Эта работа заняла у него все лето 1976 года и сентябрь. Вернувшись со съемок, Олег отправился сдавать экзамены на Высшие режиссерские курсы, дабы получить профессию кинорежиссера, куда и был зачислен. Походил он на занятия дней десять и в один прекрасный день вошел в квартиру со словами:

— Никакие курсы!!! К черту!!! Больше я не пойду!!! Это бред собачий!!!

Первый раз он пришел с занятий ничего, бодренько и все рассказывал нам с Лизой что-то о своих впечатлениях. Потом приходил все мрачнее и злее. А в конце концов сказал, что для него «вообще даже непонятно, как можно там сидеть и слушать все то, что говорят».