Обещание любви - Карен Рэнни

Каждое движение этого танца любви было старо как мир, но они будто открывали все заново. Алисдер навис над женой, лаская языком ее язык. Она выгнулась, будто умоляя его заполнить ее вновь. Изумленный крик сорвался с ее уст, когда он принялся ласкать пальцами открытую навстречу ему жаркую влажную плоть. Джудит наслаждалась его близостью, вдыхала аромат его тела, ощущала вкус его кожи. Движения Алисдера внутри нее были медленными, неторопливыми. Они сводили Джудит с ума и дарили ощущение блаженного единения. Каким-то непостижимым образом она знала, что Алисдер сейчас испытывает то же, что и она: горит огнем и в упоении проваливается в блаженную бездну.

– Алисдер, – прошептала она.

– Да, любовь моя?

– Я восхищаюсь шотландскими традициями и не сомневаюсь, что теперь наш брак совершенно законен, но я бы не отказалась и от священника.

Алисдер усмехнулся, представив, как удивится Джудит прибытию в Тайнан гостя из Инвернесса. Священник должен приехать через несколько дней, чтобы окончательно освятить их брак. И тогда уже не будет пары, которая прошла через большее число брачных обрядов, чем они с Джудит.

Она вздохнула и плотнее прижалась к Алисдеру.

– Не бросай меня, – пробормотала она, смотря на него затуманенными глазами.

– Я никогда не покину тебя, любовь моя, – проникновенно произнес он.

Эпилог

– Ты похожа на молоденькую девушку, готовую лечь в постель, – сказал Алисдер, поглаживая рукой шелковистые, только что расчесанные волосы Джудит.

На ней была чистая рубашка, простыни только что сменили. Он улыбнулся ей. Джудит откинулась на подушки, как маленькая девочка, а не прелестная, но утомленная родами женщина.

Алисдер не хотел, чтобы Джудит догадалась, как сильно он тревожится, но она все равно поняла это и не сказала ему, что схватки уже начались. Алисдер узнал об этом, когда их сын уже почти родился. А к тому времени ему уже некогда было вспоминать ни об Анне, ни о Джанет, ни о других трагедиях, связанных с родами. Он был слишком занят, утверждая свои права, как хозяин, врач и муж, хотя, возможно, и в другом порядке. Однако волновался он напрасно, роды прошли легко и быстро.

– Это все шотландцы, – улыбнулась ему Джудит, когда он сообщил ей, что все благополучно закончилось.

Джудит откинулась на подушки и вздохнула. Она сильно измучилась и чувствовала, что вот-вот заснет крепким здоровым сном.

Она понимала, что ее присутствие как матери наследника сейчас не так уж и важно. За прошедшее время она узнала, что шотландцы умеют веселиться так же самозабвенно, как работать. Сейчас они наверняка собрались в большом зале и ждут появления Алисдера, чтобы начать отмечать рождение наследника. Элизабет, ставшая всеобщей любимицей, тоже была с ними, возбуждение собравшихся передалось и ей.

Джеральд Малкольм Маклеод родился на рассвете, что, по словам Гризеллы, которая считалась знатоком в подобных вопросах, означало, что сын Маклеода будет таким же умным и упрямым, как его отец.

Алисдер с гордостью понес его по винтовой лестнице наверх в башню, чтобы он подышал прохладным воздухом. Только после этого малыша отнесли в теплую кухню, где выкупали и подготовили к первому кормлению. Во время купания его правую ручку не мочили, чтобы он не знал бедности, а каждый посетитель, пришедший взглянуть на него, должен был положить в нее монетку на счастье. Малыш так крепко сжимал монеты, что собравшиеся женщины смеялись и говорили, что он будет прижимистым, необузданным и деловым человеком.

Джудит вздыхала и надеялась, что сумеет справиться с ним. Когда Джеральда вернули в колыбельку, поставленную рядом с ее кроватью, она повернулась и полными любви глазами посмотрела на сына. Это была колыбелька Джанет, потому что уснуть первый раз ребенок должен в чужой колыбельке, а не в своей. Пока Джудит рожала, Алисдер семь раз обошел вокруг замка, чтобы оградить рождающегося ребенка от злых духов. Сейчас в ногах малыша с этой же целью лежал нож, и каждая из женщин, что ухаживала за Джудит, знала, что, пока малышу не исполнится неделя, из дома нельзя выносить огонь. А сама Джудит ни в коем случае в течение месяца не должна выходить из дома после заката, иначе ее могут выкрасть злые волшебницы, чтобы она кормила молочком их больных детей.

Джудит считала, что все эти суеверия, сопровождающие рождение ребенка, сложнее, чем сама действительность.

Вначале, когда начались схватки, она почти не испытывала боли, но к концу родов она стала нестерпимой. Джудит окружили любопытные женщины из клана, которым хотелось узнать, какая же она на самом деле: слабовольная англичанка или мужественная шотландка. Она вела себя, как настоящая шотландка, и теперь не собиралась позволить им забыть об этом.

Сын стоил перенесенных страданий и боли.

Пока Алисдер держал ее в своих объятиях, они вместе не спускали глаз с новорожденного Маклеода.

– Я не ожидала, что могу родить, Алисдер, – призналась Джудит, – пока не попала в Шотландию. Я много чего о себе не знала.

– Например? – улыбнулся ей Алисдер.

– Например, что у меня крутой характер.

– Да, Джудит, это верно. – Он не скрывал улыбки. В гневе Джудит превращалась в настоящую дьяволицу.

– Но ты всегда позволял мне свободно говорить.

– Да, уж такие мы шотландцы, – отозвался он, откидывая волосы с ее лица. – Мы ценим независимость суждений. И еще мужество и гордость. У нас есть все эти качества и еще множество других.

– А я когда-нибудь стану шотландкой, Алисдер? – спросила она, прижимаясь щекой к его груди и испытывая безумную радость.

Алисдер закрыл глаза, чувства переполняли его.

– По-моему, ты всегда была ею, любовь моя, – тихо произнес он и прижал ее к себе. Несколько мгновений спустя он вздохнул и поцеловал ее в макушку. – Я хочу построить тебе дом, моя шотландка, – нежно продолжил Алисдер. – Небольшой, двухэтажный, с соломенной крышей.

– Мы уедем из Тайнана? – Джудит посмотрела ему в лицо, освещаемое пламенем свечи.

Он вызывал возмущение у женщин клана тем, что отказывался спать отдельно от жены даже в последние дни ее беременности и сегодня собирался спать рядом. Он пожаловался, что в горы еще не пришла весна, и ему необходимо тепло жены. Однако это объяснение женщины встретили очень скептически.

Сейчас его янтарные глаза блестели.

– Я хочу, чтобы в нашем доме не пахло горелым, Джудит. Хочу, чтобы это был новый дом, в котором мы начнем новую жизнь. – Алисдер серьезно посмотрел на жену. – Только тогда ты уже не будешь хозяйкой замка. Ты не станешь скучать по нему?

– По бесконечному шороху и писку мышей? Не думаю.

– В Тайнане нет мышей, – ворчливо возразил Алисдер.