Обманчивый рай - Дмитрий Ольшанский

но очень скоро силы оставили его, и он склонил голову, покоряясь мастерству наездника.

– Конь прекрасен, – одобрительно сказал принц. – Пусть его накормят и почистят. Завтра я отправляюсь на охоту.

Несколько конюхов подбежали к жеребцу и увели его прочь. Мехмед вновь взглянул на Ариану, на этот раз в его глазах промелькнуло любопытство, но не более того.

– Почему она еще здесь? – недовольно спросил он. – Омар, ты хлопотал за нее, так потрудись, чтобы ей нашли дело.

В ту же секунду рядом с ней вырос высокий, статный янычар.

«Так вот значит, кто мой спаситель?» – подумала Ариана, но вслух произносить не стала – слишком уж сурово глянул на нее человек, которого принц назвал Омаром.

С тех пор Ариана жила по соседству с шатром принца, а во время переходов следовала подле других его наложниц. Отныне никто не смел поднять на нее руку, никто не кричал, не донимал, не осмеливался даже заговорить. Гарем у принца состоял из пяти одалисок, все – редкостные красавицы, Ариана стала шестой. Сама не знала, как поступит, если Мехмед позовет ее к себе, боялась даже подумать об этом, но шахзаде ее не звал. Его вообще не особо интересовали женщины и в гареме он появлялся крайне редко и то лишь потому, что так велит обычай. Он много читал и часто призывал к себе ученых мужей, у которых спрашивал совета или вел жаркие споры, которые, порой, тянулись всю ночь.

Однажды Мехмед все же пригласил ее к себе. Когда она пришла, принц читал увесистую книгу в красивом кожаном переплете. Не поднимая на нее глаз, он сказал:

– Эвлия Челеби, мой библиотекарь, рассказал мне, что ты регулярно просишь у него новые книги.

– Это так, – робко произнесла Ариана. – Я люблю читать.

Мехмед одобрительно покачал головой и, наконец, поднял на нее глаза. Несколько секунд они неотрывно глядели друг на друга, он – с любопытством, она – с тревогой и страхом.

– Ты хорошо знаешь сербский язык? – наконец спросил он.

– Да, – промолвила девушка. – Его я изучала с детства…

– Садись! – Мехмед нетерпеливо указал на тахту подле себя. Ариана повиновалась беспрекословно, ожидая и готовясь к самому худшему. Но принц лишь протянул ей ту увесистую книгу с кожаным переплетом.

– Это «Законник» сербского князя Стефана Душана, – объяснил принц. – Ее мне подарил отец. В книге рассказывается об искусстве управления людьми и государством, но мне не хватает моих знаний сербского, чтобы понимать все, что здесь написано. Поэтому каждый вечер ты будешь читать и переводить мне отрывки из этой книги. Поняла?

– Как прикажете, – склонила она голову.

– Тогда начинай. – Мехмед откинулся на подушки и прикрыл глаза. – Читай, пока я тебя не остановлю.

* * *

Османское войско возвращалось в свои земли из разорительного похода на Албанию и с каждым днем Ариана была все дальше от своего родного дома. Никто больше не спасет, никто не придет к ней на помощь, надежды на родных уже не было. Отныне она должна рассчитывать только на себя: на свой ум и силу духа. Впереди – темный лес и рабский ошейник, но однажды она сумеет вырваться на свободу. Иного быть не могло, а если и не суждено ей вновь увидеть родную Албанию, то, для чего тогда такая жизнь?

Глава 17

Неожиданная встреча

Константин Граитца (дневник)

Май – сентябрь 1449 года

21 мая 1449 года

Султан Мурад вступал в столицу с триумфом и для этого у него были все основания. В трехдневном сражении на Косовом поле он одолел армию крестоносцев и подкрепил славу непобедимого полководца. И хотя его попытка захватить Албанию, по слухам, закончилась полным провалом, эта неудача едва ли могла омрачить всеобщий праздник.

Позади султана и его блистательной свиты я увидел Мехмеда. На этот раз и ему выпал шанс погреться в лучах народной славы.

Следом за армией двигались повозки с награбленным добром, табуны породистых жеребцов и целые вереницы рабов, большинство из которых попадут на столичные невольничьи рынки, а затем рассеются по огромной империи, подобно ветру в поле.

В последующие три дня в Эдирне не стихали торжества по случаю возвращения падишаха. На улицах города бесплатно разливали щербет, голодным и малоимущим выдавали хлеб и мясо, прохожие угощались фруктами и всевозможными сладостями. Проводились и спортивные состязания, среди которых особым интересом пользовались поединки могучих борцов-пехлеванов, которые показывали свое мастерство на традиционном турнире «яглы гюреш»[52].

Мехмед принял меня к себе, едва переступив порог дворца. Он весь светился от счастья и был на редкость миролюбив и благодушен.

– Рад видеть, что ты вернулся живым и невредимым, – совершенно искренне произнес я. – О твоей храбрости уже слагают песни, говорят, ты даже спас жизнь султану.

Мехмед любил лесть и всегда принимал ее без тени смущения.

– Да, мои воины потрудились на славу, но, должен признать, мне очень помогли валахи, подкупленные отцом еще до начала битвы.

– Так они сражались за деньги?

– Не только, – покачал головой Мехмед. – Большинство из них были соратниками Влада Дракулы и хотели отомстить Хуньяди за смерть своего князя. Очень кстати, не правда ли?

Мехмед был прав – его новые союзники бились отчаянно, подгоняемые жаждой мести за пролитую кровь своего господина. Однако предательство валахов на Косовом поле, не изменило участи самой Валахии.

Едва оправившись от поражения, Янош Хуньяди решил отомстить неверным союзникам. Собрав армию, он вторгся в пределы Валахии, разбил турецкий гарнизон и сместил с трона молодого Влада Дракулу, который был вынужден бежать в Молдавию.

«Непотопляемый» воевода опять сумел выйти сухим из воды, и даже поражение на Косовом поле, к вящему раздражению султана, не могло усмирить его воинственный дух!

– У меня есть для тебя подарок, – сказал Мехмед, врываясь в мои мысли и возвращая к реальности. Шахзаде хлопнул в ладоши и через несколько секунд в комнату привели высокую, стройную девушку с мраморной кожей и вьющимися черными волосами. В глазах ее затаился испуг – было видно, что пленнице пришлось перенести немало испытаний.

– Я дарю ее тебе! – Мехмед сделал взмах рукой, подчеркивая тем свою неслыханную щедрость. – Давуд-бей так и не смог справиться с ней, возможно, тебе это будет под силу.

Рабыня не глядела в нашу сторону, лишь молча стояла, опустив голову и обреченно дожидаясь своей участи.

– Прости, но я не принимаю в дар людей, – сказал я, опасаясь, что мои слова вызовут в принце очередной приступ гнева. Однако на лице Мехмеда было лишь разочарование.

– Вновь