Ярость ацтека - Гэри Дженнингс

Правда, началось наше путешествие по воде не с могучей Усумасинты, а с какой-то мелкой, грязной, узкой безымянной речушки. Лодочники с шестами толкали суденышки вперед по бурой воде, в то время как мы буквально поджаривались на солнце, пожираемые безжалостными москитами.

От укусов этих злобных насекомых у меня даже случилось временное умопомрачение: мне хватило глупости спросить у священника-инквизитора, зачем Бог сотворил москитов. Тот в ответ свирепо рявкнул, что сомнение в премудрости Творца есть святотатство!

Наконец мы добрались до большой реки, и, когда поплыли по ней, легкий ветерок стал отгонять кровососов. Плавание наше можно было бы и вправду назвать приятным, если бы настроение несколько не портили сотни крокодилов, которые усеяли речные берега или мрачно таращились на нас из воды.

– ¡Аy de mí! Да это просто чудовища, – сказал я человеку, орудовавшему шестом.

– Так оно и есть, – согласился он. – Если кто выпадет за борт, считай, ему конец. Не успеешь и глазом моргнуть, как вода уже вспенилась и покраснела от крови. Тут попадаются такие здоровенные твари, что могут проглотить человека целиком. Один охотник прикончил большущего крокодила, вспорол ему брюхо – а там человек, даже одетый!

Ближе к вечеру небо неожиданно почернело, словно мы попали в царство Аида, налетел ветер, и яростно забарабанили струи дождя. Поскольку борта лодок были низкими, мы находились всего в паре футов над водой, бурлившей и клокотавшей так неистово, будто она вознамерилась перевернуть суденышки и скормить всех нас крокодилам. Правда, яростный шторм миновал так же быстро, как и налетел. Только что злобные фурии стегали нас потоками воды, а уже в следующий миг яркие солнечные лучи рассеяли стигийский мрак, и небо сделалось ослепительно ярким.

Как и в джунглях, воздух здесь был жарким и влажным, буквально сочившимся водой. От этой духоты просто не было никакого спасения.

За первые два дня продвижения по реке нам не встретилось ни единого поселения, и на берегах, помимо множества крокодилов и зеленой стены растений, мы замечали лишь редкие группы индейских охотников и рыбаков.

А вот на третий день пути нам попалась деревушка под названием Палисадас, служившая складом древесины, сплавляемой вниз по реке, где нас поджидал неприятный сюрприз – когда наши лодки скользнули к пристани, там нас уже встречал полицейский отряд с индейцами-проводниками. Увидев их, я чуть было не прыгнул с перепуга в воду – но в последний момент передумал. Угодить в лапы альгвазилов мне не хотелось, но крокодилы, право же, были ничуть не лучше.

Решив, что меня сейчас арестуют, я пожал плечами и, бросив взгляд на Карлоса, недоуменно смотревшего то на стражников, то на меня, уже готов был сдаться, когда главный альгвазил зычно выкрикнул:

– Мануэль Диас, выйти вперед!

Я машинально чуть не шагнул вперед сам, но вовремя спохватился.

Их интересовал Мануэль Диас, военный инженер экспедиции. Альгвазилы моментально взяли его под стражу, заковали в цепи и принялись обыскивать багаж. Сам же Диас, донельзя изумленный и потрясенный, лишь беспомощно озирался по сторонам: ни дать ни взять агнец, предназначенный на заклание.

У альгвазилов состоялся долгий разговор с сеньором Пико, начальником экспедиции, но в конце концов нам было позволено продолжить путь вниз по течению. Через некоторое время после отплытия мы с Карлосом нашли среди багажа на лодке укромное местечко, и он объяснил мне, что произошло.

– Это просто невероятно – военного инженера Диаса арестовали за шпионаж. Вот ведь ужас какой!

Лицо Карлоса действительно выражало неприкрытый ужас, смешанный с изумлением и растерянностью.

– Таможенники обнаружили у какого-то человека, который пытался взойти на борт французского корабля в Веракрусе, планы фортификационных сооружений Новой Испании.

Ага, тень графини Камиллы. Очевидно, на таможне схватили лишь курьера, а не настоящего шпиона. Что же до самой графини, то она, скорее всего побывав в постели у вице-короля, легко добилась возможности безнаказанно покинуть колонию.

– Диаса арестовали за измену, обвинив его в том, что он выдал французам секретные планы фортификационных сооружений колонии.

Карлос говорил так, будто слова эти вытягивали из него клещами. Он-то ведь знал, что Диас невиновен, и это разрывало его сердце.

– Кроме того, мы получили новости из Испании. Случилось нечто страшное. Французы захватили нашу страну.

Он уставился на меня с искаженным страданием лицом.

– Наполеон взял в плен короля Карлоса и принца Фердинанда и удерживает обоих во Франции, в Байонне. Но когда он распорядился перевезти туда всю королевскую семью, произошло непредвиденное. В Мадриде стало известно, что младшего сына короля, девятилетнего принца Франсиско, тоже собираются отправить во Францию, и простые горожане, возмущенные тем, что правители и знать не делают ничего, дабы дать отпор захватчикам, собрались у королевской резиденции. Когда к дворцу подъехали кареты, предназначавшиеся для юного принца и его свиты, народ вмешался.

Тут Карлос не выдержал и разрыдался.

– Это случилось на второй день мая. Люди не дали французам похитить принца, и тогда французские войска открыли по ним огонь из мушкетов и пушек. Мясники, булочники и приказчики пали на площади перед дворцом, защищая свою страну.

Известие об этой бойне всколыхнуло весь город. Люди – мужчины, женщины и даже дети – похватали то оружие, которое было под рукой. С кухонными ножами и древними мушкетами, дубинками и лопатами, а иные и с голыми руками, они выступили против самого лучшего войска в Европе, несравненных солдат императора Наполеона, и храбро сражались с ними. Два дня продолжалась ужасная резня. Французская армия перебила тысячи моих соотечественников.

Карлос умолк. Я видел, что эту же самую новость обсуждают на всех лодках. Некоторые плакали, другие выкрикивали гневные слова, иные мрачно таращились на реку. Но слезы быстро закончились, и вскоре сердцами испанцев овладела холодная ярость.

Aх, если бы они только знали, что Карлос шпионит в пользу французов.

Мой друг и наставник впал в подавленное состояние и большую часть дня пребывал в унынии. Со мной он заговорил только ближе к вечеру, заявив:

– Я должен тебе кое-что рассказать.

– Вы ничего мне не должны.

По правде говоря, мне совершенно не хотелось обсуждать эту тему. Карлос был слишком чувствительной натурой, и муки совести запросто могли довести его до признания в шпионаже, а нас обоих – до ареста... Да и ладно бы еще до ареста, а то ведь, учитывая нынешние настроения членов экспедиции, нам, чего доброго, устроят погребение викингов... заживо в горящей ладье.