Ограниченная территория - Вероника Трифонова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Жаль, он не Терминатор, — пробормотал Тим. Сидя на стуле сбоку от кровати уже пять минут, он старался казаться невозмутимым, но на лице его всё-таки проступало беспокойство.
— Да уж…
Я обернулась, увидев за спиной медсестры только что вошедшего сюда мужчину. На нем, как и на нас, был накинут белый халат. Ненадолго задержавшись на пороге, он начал медленно двигаться в нашу сторону.
— Нет-нет, больше трёх посетителей сразу нельзя! — вскрикнула повернувшаяся на звук шагов медсестра, которую звали Алена, и тут же осеклась. — Ой, простите, Михаил Павлович.
— Ничего, — успокаивающим и одновременно властным тоном сказал молодой директор. — Рад видеть, что в нашей организации столь замечательные сотрудники, как вы. Правила нужно соблюдать. Это похвально.
Девушка, растерявшись, покраснела от смущения и гордости.
— К сожалению, я сам ненадолго вынужден их нарушить. Ни за что не осмелился бы на это, не будь ситуация столь чрезвычайной. Не успел я неделю назад вернуться из Австралии, как на следующий день пришлось срочно улетать в новую командировку. Но вот я здесь и теперь могу лично уделить внимание некоторым ситуациям и сотрудникам, что в них попали.
Филин, как всегда, демонстрировал блестящую форму — если не считать щетины недельной давности. Впрочем, та ему шла. Тёмная, карамельно-медовая — точь-в-точь, как его волосы. Ещё, кажется, он загорел. Но выражение лица его было участливым, а голубые глаза блестели искренним состраданием.
— Я только что говорил с Александром Олеговичем насчёт состояния Димы, — пояснил ей Михаил, — но решил ещё проведать его лично. Знаю, в таком состоянии ему от этого никакой пользы, но я не мог просто так уйти… Особенно после того, как мне сообщили, что и вы здесь, Екатерина Семёновна.
Он обратил на меня свой взгляд. Выпрямив голову, я учтиво кивнула и в свою очередь поздоровалась с ним.
— Я так и не выразил вам лично свои соболезнования по поводу утраты супруга. Позвольте же сделать это сейчас.
— Спасибо, — я на мгновение опустила глаза. — Но всё в порядке. Вы ведь прислали письмо.
— Иногда текст не в силах заменить живые слова. Тем более — настоящее общение. Я тоже потерял жену и представляю, что вы сейчас испытываете. Это действительно тяжело.
В голосе его слышалась печаль. Вздохнув, я промолчала.
— Екатерина Семёновна, Антон был талантливым замечательным учёным и человеком. К сожалению, на похоронах я тоже не смог присутствовать, только перечислил необходимую сумму. И это ещё не всё. Если вам что-нибудь нужно — вы всегда сможете рассчитывать на мою помощь. Не только финансовую.
— Спасибо… но пока что у меня нет в этом необходимости, — заверила я, испытывая небольшое замешательство.
— Хорошо. Но если она возникнет — дайте знать, — кивнул Филин и дёрнулся было, чтоб направиться к выходу, но на полпути передумал и, вновь посмотрев на меня, добавил, — поздравляю с повышением. Возможно, с моей стороны некорректно так говорить в связи с его трагическими обстоятельствами, но вы уж меня простите. Я лишь хочу сказать — из вас получится замечательный руководитель.
Губы его разошлись в лёгкой улыбке. Я автоматически кивнула ему в знак признательности, вспоминая вчерашнее краткое собрание перед сотрудниками лаборатории физиологии, где Гаврилюк официально объявил меня своим заместителем. Сама я, стараясь, чтобы голос звучал ровно, сказала в знак приветствия пару предложений. Чистая формальность — все и так давно меня знали. То, что я теперь буду вместо Антона, тоже не новость.
Но, несмотря на обыденность мероприятия, я не чувствовала себя спокойно и была рада, что оно не заняло много времени. Хоть Тим и назвал список подозреваемых, мысли о том, что кто-то ещё в НИИ мог желать нам зла, не покидали. Что, если один из моих подчинённых — сообщник негодяя, рассказавший тому об увлечении Антона? Ведь где, как ни в моем отделе, об этом в НИИ знали в первую очередь?
Директор, попрощавшись, ушёл. Алена тоже вышла — вероятно, пошла его провожать. Я же подошла обратно к друзьям.
Когда они посмотрели на меня, я, поджав губы, помотала головой.
— Кто знает? — только и смогла выговорить я, Согласно Правилу, при котором обстоятельства дела нельзя обсуждать на работе. Обойдя кровать, я села на стоявший там стул.
— Надо было предложить ему прокатиться сегодня вечером в Красногорск вместе с вещами, — хмыкнул Тим. — Во сколько там отбытие, в семь?
— Да, — удручённо подтвердила я. Друг дяди Лёвы и моего папы, дальнобойщик Максим, должен прибыть сегодня со своим приятелем, чтобы забрать и увезти коробки с вещами Антона. Этого я, честно признаться, ждала с нетерпением. Оставленные в коридоре, они представляли собой бесхозную груду, которую приходилось обходить, рискуя споткнуться, но ещё хуже было смотреть на неё. Очередное напоминание о том, что случилось — как будто их без того мало.
Отныне коробкам суждено стать добавлением к хламу в гараже двоюродного дяди Антона. Станет ли он когда-нибудь их разбирать? Может тогда он захочет взять что-то себе? Или они с женой сразу, не глядя, сдадут «наследство» в церковь или приют?
Главное — сказать им, чтоб сохранили драные ящики с минералами. С такой логикой я по идее могла бы вообще оставить их в квартире, да только уверена, что не выдержу.
— Для начальника, у которого на предприятии недавно двое сотрудников погибли, а третий при смерти, он слишком спокоен, — сказала Марго. — Обычное наблюдение, — ответила она на тут же раздавшееся шиканье своего мужа.
— Я понимаю, о чём ты. Но вообще, я никогда не видела МиФи нервным. Флегматик в большом процентном соотношении, — я пожала плечами. — Да и не будь у него самообладания — на таком высоком посту пришлось бы сложно.
— Так он полностью сам и не управляет, — заметил Тим.
— Я услышала, как он говорил про жену и про её смерть. Ты случайно не помнишь — не был ли он тогда таким же… мм… пофигистом? — осторожно поинтересовалась Марго.
— Ээ… нет. Вроде да, он тоже держался невозмутимо. Может, был более мрачным. Честно, не помню…
— Скрытный, как наш Валёк, — прокомментировал Тим, поднимаясь со стула. — Они же родственники. Иногда братья разные, как мы с Тишкой, а иногда — очень похожи. Хотя мы родные, а они
