Ограниченная территория - Вероника Трифонова

до закрытия двери, если этот ненормальный всё-таки решит пустить газ в её палату, от которого невозможно спрятаться.

Подождав, пока закроется дверь, я выждала ещё пять секунд и начала медленно отступать вправо — до тех пор, пока не оказалась в центре полутёмного коридора. Только тогда я огляделась.

Сколько у меня времени? Как скоро Химик взглянет на монитор и поймёт, что я вновь решила погулять? Решится ли он теперь отравить меня в коридоре газом?

Нет, надеюсь, что нет. Он не должен. Ребёнок нужен ему…

А если всё-таки — спасет ли меня импровизированная маска?

Сзади, через несколько метров — тупик. Впереди — неизвестность. Точнее нет, не совсем. Но мне в любом случае надо туда.

Вот и конец главного коридора. Дальше, по бокам от голой стены, от него ведут левое и правое ответвления. При болезненном воспоминании желудок мой сжался, а ноги сами повернули налево. Я знала, что находится в той стороне, и не хотела туда идти, но всё же видение шланга, по которому текла алая кровь, вновь встало перед глазами. Может, в этот раз не поздно ещё кого-то спасти?

Однако, свернув в коридор, освещённый чуть больше главного, я вскоре наткнулась на запертую металлическую дверь. Та была выкрашена в серый цвет, а в верхней её части было окно, с другой стороны забранное проволокой в виде габионной сетки.

Разглядеть что-то за ней, либо услышать не представлялось возможным.

В отчаянии я чуть не ударила по двери руками. Конечно — в тот раз она была открыта специально для меня. Этот псих потом сам признался, что рад был устроить мне экскурсию, да ещё с благодарностью добавил, что моё искреннее любопытство и активное участие в ней избавило его от роли полноценного гида.

Вспомнив его издевательскую улыбку, я передернулась от отвращения и спешно вернулась в главный коридор. К счастью, там пока никого не было. Нервно посмотрев в сторону ряда запертых палат, где была и моя собственная, я отправилась в правый коридор.

Там, в отличие от левого, также царил полумрак. А ещё — холод. Чем дальше я шла, тем сильнее он становился, и я радовалась тому, что на мне сейчас толстовка с длинными рукавами, любезно принесённая Химиком месяц назад вместе с новой, большего размера футболкой — в старую я уже еле вмещалась. Правда, новые вещи всё также были однообразно-белого цвета. Я знала, что этот цвет долго ещё не будет вызывать у меня хороших ассоциаций.

Я шла плавно, совсем бесшумно. Ребёнок, видимо, с помощью некой интуитивной связи, понял намерения матери и тоже притих. В окружающей тишине было слышно лишь моё собственное дыхание, казавшееся теперь слишком громким. Газа до сих пор не было, но простынь на всякий случай отнимать от лица не хотелось. Ладони стали холодными. По телу прокатывалась дрожь. Физиологическая реакция, призванная для согревания организма, или страх? Здесь, в пустом и узком проходе с бледно-розовыми стенами, бояться пока было нечего, но кто знает, что ждёт меня в его конце?

Может быть, кто-то из них?

На лбу выступит пот. Нет, он не такой дурак. Он бы не стал пускать сюда существо, подобное тому, что напало тогда на нас с Марго. Или стал бы?

В этот момент мне захотелось верить в то, что Химик дорожит нами не только на словах и не станет пускать на верную смерть вышедших из палаты. Глупо ведь уничтожать собственные труды.

Неожиданно мне, несмотря на серьёзность ситуации, пришла в голову идиотская мысль о том, что это место идеально подошло бы для установки новогодней ёлки. От абсурдности идеи я начала смеяться. Представить только — Химик с радостью семилетнего ребёнка на лице в предвкушении Нового года любовно наряжает зелёную красавицу, мурлыкая под нос «В лесу родилась ёлочка» или «Джингл-беллз», а вокруг него водят жутковатые хороводы местные подчинённые, на головах которых, как и у него самого, красуются рождественские колпаки. Потом все, быть может, дружно отправились развешивать везде мишуру…

Да уж. Ну и фантазия. Впрочем, новогодние праздники кончились две недели назад — кто теперь докажет, что здесь этого действительно не было?

Чувствуя, как мой ребёнок снова начал толкаться, я подошла к последней стене и заметила, что та несколько отличалась от других. Кому-то это могло показаться не так, но последние полгода мне только и приходилось убивать время, изучая голые стены, так что я, помимо воли, научилась в них разбираться. Меня вновь разобрал смех. Специалист по изучению стен — надо же, как серьёзно звучит!

Однако это было так. Стена не была полностью гладкой — в центре её виднелась небольшая выпуклость. Не зная, на что я рассчитываю, подняла руку и нажала ладонью в самый её центр.

В следующий миг я ахнула и отступила, увидев, что часть стены начала отъезжать прямо на меня. Прямоугольная створка, открывшись, остановилась, явив скрытую за ней панель с многочисленными чёрными кнопками.

Вот так просто. Ни секретного кода, ни постукивания вокруг да около…

Тиму и Марго бы понравилось.

Не веря своей удаче, я подошла ближе, с выпрыгивающим из горла сердцем принявшись изучать угольного цвета квадраты. Строение панели смахивало на обычную компьютерную клавиатуру, только надписей не было почти ни на одной кнопке — кроме большой, в форме перевёрнутой «Г», находящейся на месте «Enter». На ней белой краской был выведен маленький значок микрофона.

В этот момент я почувствовала в утробе пинок — сильнее, чем обычно. Вскрикнув, я схватилась левой рукой за живот, отняв от носа платок, а правой, недолго думая, нажала кнопку. Тут же в самом низу загорелся круг из зелёных точек.

Я не была уверена, что это лучшая идея. Честно говоря, я вообще ни в чем не была уверена — особенно в том, кто и где меня сможет услышать. Но за неимением лучшего должна была попытаться. Кончик моего носа сделался холодным: без защиты простыни лицо, мокрое от пота, замерзало невероятно быстро.

Тело дрожало. Ребёнок внутри живота активно шевелился.

Набрав в грудь побольше воздуха, я, удерживая кнопку, наклонилась к светящемуся шару и произнесла:

— Здесь есть кто-нибудь?

Глава 26

— Пока он по-прежнему в коме. Но состояние стабильное. Все показатели в норме.

Нежное сопрано симпатичной черноволосой медсестры в чепчике и халате, с непринужденной лёгкостью перекрывающее противный писк монитора, определённо не могло не успокаивать.

Я с грустью посмотрела поверх головы Тима на неподвижное лицо с закрытыми глазами. Тёмные волосы и борода техника Димы Логачёва