Успех или борода - Пенни Рид

– Почему я так странно себя чувствую?

Джетро покосился на меня и снова перевел взгляд на дорогу.

– Не знаю, она не кусается.

Я стиснула кастрюлю с соусом из артишоков, которую держала на коленях.

– Ты ужинаешь у нее каждое воскресенье?

– Ну да, – кивнул он.

– Я еду знакомиться с женщиной, у который ты пять лет ужинаешь по воскресеньям. Она не родственница, а подруга, настоящий, хороший друг, – повторила я известные факты.

– Ага.

– Я еду знакомиться с другой женщиной. Или это я и есть другая женщина?

Джетро приподнял бровь:

– Ни одна из вас не является «другой». Нет решительно никаких причин для неловкости.

– Я не про неловкость, просто мне странно, и я не знаю, как снова стать нормальной.

– Если ради меня, то не нужно, ты мне больше странной нравишься. И Клэр понравишься.

Некоторое время мы ехали молча, а потом я выпалила:

– Нет, я все-таки отказываюсь понимать, как можно регулярно ужинать с молодой женщиной, которая не приходится тебе родней, и не попытаться углубить отношения!

Я не стала добавлять: «Да еще с такой женщиной!»

В прошлый вторник Джесс, девушка Дуэйна, показала мне фотографию Клэр. Я призналась, что мы с Джетро приглашены к ней на обед, и Джесс достала телефон и нашла снимок (они с Клэр давно дружат и даже вместе учились в школе).

Глаза у меня полезли на лоб: Клэр оказалась просто красавицей.

И дело даже не в этом.

Она была неотразимо сексуальной – ее красота заслуживала титула секс-бомбы.

Как Джетро мог проводить с ней неделю за неделей и не поддаться ее чарам? Клет говорил мне, что Клэр волевая и умная. Дуэйн описывал ее как милую и добрую. Бо добавил, что она отлично готовит и у нее «реально суперские глаза». Роско с плотоядной миной сообщил, что Клэр была его любимой учительницей в старшей школе.

Кстати замечу – Роско, на свою беду, слишком, чересчур, непомерно красив.

(Конец отступления.)

Зато Билли молчал как каменная статуя, когда речь зашла о Клэр. Я уже начала привыкать к его каменному молчанию.

Так почему же Джетро не сделал попытки закрутить роман?

Даже я уже немножко влюбилась в Клэр, а мы с ней даже не знакомы.

– Ну, не буквально каждую неделю – иногда мне приходилось уезжать по работе. Моя мама приглашала Клэр к нам, но, насколько я знаю, она ни разу… – в лице Джетро вдруг что-то почти неуловимо переменилось, и его взгляд стал далеким и сосредоточенным, будто он понял что-то важное.

– Она ни разу что?

Джетро очнулся:

– Ни разу не приняла приглашения. Она не бывала у нас, можно сказать, с детства.

– Ты не ответил на мой вопрос: почему ты не начал за ней ухаживать? Твои братья и Джесс хором утверждают, что она – богиня совершенства.

Джетро вытаращил глаза:

– Да конечно! Я-то ее получше знаю – у нее есть и слабости, и недостатки, как у всех людей. Я ее лет с трех знаю и ничего неземного в ней отродясь не замечал. Наша Эшли, например, тоже по любым меркам красавица, но я знаю и ее золотое сердце, и ее выверты. Как говорится, знаю как облупленную, со всеми бородавками. Вот и с Клэр то же самое.

– А, тогда понятно. Только учти, у меня бородавок нет, я – богиня совершенства.

Джетро широко улыбнулся, сворачивая на длинную грунтовую дорожку, ведущую к белому сельскому домику с красной дверью и темно-синими наличниками:

– Я в этом не сомневался.

Взглядом совершив быстрое и одобрительное путешествие по моему телу, он на секунду зажмурился и выдохнул, собравшись с силами.

Зато у меня под ложечкой образовался комок нервов.

Что бы Джетро ни говорил, его сестра восемь лет жила в Чикаго, а мать он недавно похоронил, поэтому роль «женского влияния» естественным образом досталась Клэр. Пусть между ними нет романтической связи, но Джетро прислушивается к ее мнению. При этом она одинока (Джетро сказал, что Клэр – единственный ребенок и близких родственников у нее нет), и ей больше решительно некого кормить обедом по воскресеньям.

Я почувствовала себя узурпаторшей.

В душе шевельнулось легкое раздражение на то, что Клэр заставила меня испытать такое чувство, хотя она мне ничего плохого не сделала, просто существовала.

И что это говорит о моем психическом здоровье?

Под окнами и на крыльце росли цветы в ящиках. Роскошные ухоженные топиарии стояли по краям ступенек и по обе стороны двери. Дом выглядел картинкой из журнала.

– Как красиво! – восхитилась я, оглядывая двор.

Джетро с гордостью улыбнулся:

– Крыльцо я пристроил два года назад, а ящики цветочные – это уже идея Клэр, в прошлом году повесили. Я их красил в тон отделке.

У меня отвисла челюсть:

– Говоришь, крыльцо ей пристроил?

Джетро кивнул, явно не подозревая, что для меня означает эта новость.

– Еще веранду с другой стороны и беседку за домом. Делаю тут разную столярку время от времени.

Ага, всякие пустяки и мелочовку. Вроде крыльца, веранды и беседки.

Может, это не задело бы меня так сильно, будь мы с Джетро подольше знакомы или если бы физически сблизились после пончикового инцидента в минувший понедельник. Но этого не произошло. То, что наметилось между нами, было новым, нерешительным и всего-то семи дней от роду.

Встречаться с мужчиной, который не пытался забраться мне в трусы каждые десять минут, оказалось чем-то новым, небывалым – и тревожащим.

Приятным, но одновременно и тревожащим.

Поэтому, не найдясь с ответом (в голову лезли одни хохмы), я молча уставилась на приборную доску.

Джетро остановил машину и взял с заднего сиденья собственноручно испеченный пирог. Пока он обходил капот, я глубоко вздохнула, мысленно себя подбодрив.

Ты блестяще справишься. Иди, очаруй ее с порога, чтобы у