Николай Кровавый. Трилогия (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич

То, что это свойственно практически всем женщинам, я давно уже не сомневаюсь. Что деревенские кумушки, что фрейлины её императорского величества, подмечают буквально всё, что происходит у них на глазах и скрыть что либо от их внимания очень трудно. Именно поэтому моя Аликс, по моей же просьбе ведёт так называемый "Архив ОБС". Все сплетни она туда не записывает, а только то, что считает полезным для меня. Ну а вечером от неё идёт непосредственный доклад про всё, что по её мнению поможет мне в управлении страной. Но помимо полезной информации, от неё исходили и советы.

— Ники! Меня тревожит и возмущает то, что пока ты стремишься сделать что-то полезное для России, другие люди сводят на нет плоды твоих усилий.

— У тебя есть что-то конкретное?

— Да милый! Есть и весьма немало! Всего лишь разговоры наших придворных дам о разных женских пустяках. Главное — о каких пустяках идёт речь!

Достав тетрадку, моя благоверная мне такое выложила! На первый взгляд, обычная бабья дурь: кто и что одел, да где приобрёл. Но не всё так просто. Аликс привела информацию по каждой упомянутой в записях персоне и это позволяло сделать вполне серьёзные выводы. В основном речь шла о любовницах больших артиллерийских начальников. Они делали своим пассиям очень дорогие подарки. Аликс даже примерную стоимость этих подарков привела. Когда я узнал итоговую сумму, я едва не запел в присутствии жены продолжительную матерную арию. Но сдержался и переспросил:

— Аликс! Это действительно так?

— Ники! Я считать умею! — слегка надула губки супруга, — двадцать пять миллионов рублей, это только про то, о чем я услышала. На деле наверное больше.

Да, хороши дела! Я кручусь как могу, стараюсь экономить, а получается, что чем крупнее бюджет, тем больше воруют! И артиллеристы оказывается воруют не меньше флотских. Правда, на флоте казнокрадов слегка повывели, но надолго ли это? А пример с ГАУ вопиющий. Суть в том, что я затеял переснаряжение старых снарядов новыми взрывчатыми веществами. Произвожу замену чёрного пороха и пироксилина на меленит и тротил. Артиллерийский комитет ГАУ согласился на переснаряжение и начал его саботировать. Получил на закупку тротила у германской фирмы "Карбонит" потребную сумму и продолжил втихую производство пироксилина для новых снарядов. Точно так же просаботировали и моё распоряжение о начале собственного производства тринитротолуола. Цена вопроса составляла порядка двух с половиной миллионов рублей, которые куда то испарились. Зато та же Кшесинская приобрела украшения на сумму два миллиона рублей. Точно такая же проблема возникла и при переходе с производством снарядных корпусов. Великие и малые воры как могли выгадывали в свою пользу. Производство снарядов приносило им огромную прибыль. Их продолжали делать из обыкновенного чугуна, проводя по бумагам как изделия из стали. Чугун заметно дешевле стали, но и взрывчатки в снаряде из него размещается в полтора раза меньше. В общем, "рубили бабло" на приписках и пересортице. Всё это я узнал не из официальных источников, а из "Архива ОБС" своей жены.

— Ники, прежде чем делать что либо для своей страны, нужно предварительно навести порядок у себя, — проедала мне плешь Аликс.

А то я сам этого не знаю! Просто не выходит ухватиться за всё и сразу. Правда, сейчас у меня появилась возможность плотно заняться делами Военного ведомства. Не устраивавший меня Обручев получил отставку и коротает остаток жизни в своём французском поместье. Ну а Ванновского недавно сменил Александр Фёдорович Редигер. И это только самое начало процесса. То, что я узнал от Аликс, это конечно важно и поздравить казнокрадов "С Новым 1937годом" я не откажусь, но есть у меня и другие причины для энергичной встряски всего и вся.

В начале царствования меня встревожила не на шутку самовольная мобилизация войск Приамурского округа, о которой распорядился Обручев. Оказалось, что это не разовая вольность и такое решение вправе принять самостоятельно военный министр. Более того, будучи военным министром, Ванновский отменял и мои письменные приказы по войскам. За что и получил отставку. Но он ушёл, а прежние порядки ещё не поменялись. Взять ту же мобилизацию. Согласно секретному франко-русскому договору, я обязан её начать одновременно с началом мобилизации французской армии. В моём времени, реципиент в 1914 году пытался увильнуть от исполнения этого обязательства. Я его понимаю. Мобилизация армии в такой стране как Россия, не оставляет Германии иного выбора, как объявить России войну. Это хорошо понимал даже Гришка Распутин, который старался всячески препятствовать такому шагу. А результат? Вместо царя приказ о мобилизации отдал военный министр Сухомлинов! О чём это говорит? Да о том, что собственной армией реципиент не управлял! Вместо него это делали французы.

Поэтому, назначая Редигера на пост военного министра, я его предупредил:

— Александр Фёдорович, уясните пожалуйста: никакие международные обязательства, принятые Россией на себя, не могут иметь приоритет перед текущими моими высочайшими повелениями. В первую очередь это касается такого вопроса как мобилизация. Решение о мобилизации — это важнейший политический вопрос. И решать этот вопрос могу только я. Любые вольности на этом поприще я буду не только пресекать. Кара за такое самовольство тоже последует.

Не меньшие проблемы доставляла и полиция. Нужно сказать, что в настоящий момент МВД было самым влиятельным из министерств. Соперничать с ним могло только Министерство Финансов. Благодаря реформам зверски убиенного "Царя-Освободителя", да его сына Миротворца, в начале моего царствования была самая настоящая полицейская диктатура. Вникнув в состояние дел, я был поражен: людей вешают за несовершенные преступления, а за одни только намерения. А как доказать эти намерения? Дурной вопрос! Как будто вы не знаете, как такие дела делаются. Например, следствие по делу 193 народников (процесс 193-х по делу хождения в народ) тянулось почти 5 лет (с 1873 по 1878), и в течение следствия они подвергались избиениям (чего, например, при Николае I не было ни по делу декабристов, ни по делу петрашевцев). Власти держали арестованных годами в тюрьме без суда и следствия и подвергали их издевательствам перед создаваемыми огромными судебными процессами. Ладно, не только в России полиция так безобразничала. Этим нас не удивишь давно. Есть люди, которые считают это нормальным. Но во всех странах, полицию не ставят выше суда. Опасное это дело. Даже у большевиков "контру" судили не чекисты, а Ревтрибунал. А как у нас с этим дело обстояло? Вообще то, до судебной реформы суд был выше полиции. Но после реформы, полиция возомнила о себе столько, что и суд для нее не указ. За "политику" судили без участия присяжных. Тем не менее оправдательные приговоры выносились по этим делам. И что? Полиции плевать на это! Человека признанного невинным, подвергали преследованиям в административном порядке. А потом, дальше — больше. Власти и полиция получили право отправлять в ссылку любое показавшееся подозрительным лицо, проводить обыски и аресты, без согласования с судебной властью, выносить политические преступления на суды военных трибуналов — с применением ими наказаний, установленных для военного времени. И чего тут тогда ныть про сталинские "тройки" да Особое совещание? Вот откуда зараза пошла! Но вот чего у Сталина не было, так это того, что исполнительная власть плевала на судебную. А у нас везде и всюду.

Создав КГБ, я несколько уменьшил полномочия полиции, но творимые ей безобразия продолжали возмущать людей. Проблема была не столько в самих служащих МВД, сколько в существующих законах. А уж в нарушении законов я не мог упрекнуть своего министра Ивана Логгиновича Горемыкина. Тот как раз всячески боролся с проявлением беззакония среди своих подчиненных. Многие полицейские, не выдержавшие испытания властью, отправились служить на китайскую границу. Но пока официально действовали старые правила, бороться с полицейским произволом было бесполезно. Меры я принимал. Новые законы уже разрабатывались, а пока суть да дело, полиция начала жить и служить по "Сборнику высочайших повелений", где отражен был новый подход к делу полицейской расправы. Сборник этот постоянно дополнялся и со временем должен был принять окончательный вид. Производимые перемены не очень нравились самим полицейским, но протестовать или саботировать их становилось опасным. Особые отделы в самом МВД и КГБ Зубатова шуток не шутили. Особистов сами полицейские реально боялись и ненавидели, а подчиненных Зубатова считали отщепенцами и белоручками. Особые насмешки у полиции вызвал Отдел Социальных Технологий, который и занимался в основном борьбой с революционным движением.