Река жизни - Владлен Петрович Шинкарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мужики, с ума что ль сошли? Какие жуки, комбайны и бараны…? Вы все здесь сами бараны… В городе ходить невозможно: тротуары разбиты, кругом грязь, только по Аллее славы метров сто – двести и можно спокойно пройти, не споткнувшись. Эх! – и махнув рукой, удалилась туда, откуда пришла.
– Голос народа! – торжественно заключил глава района, и подытоживая важность проведенного заседания, торжественно произнес:
– Жили мы в районе 90 лет без памятников… и тротуаров, и ещё столько проживём.
Все облегченно вздохнули и пошли к озеру искупаться.
Мудрость
Завёл хозяин курочек. Но вот беда, в стае оказался только один петух. В этом году три наседки вывели около тридцати цыплят, и опять ни одного петушка. Год, наверное, такой, подумал хозяин, и отправился на базар. Купил двух молодых, красивых петушков и запустил их в вольер, а сам наблюдает. Старый петух вопреки ожиданию хозяина не бросился драться с непрошеными гостями, а подошёл к ним и дружелюбно что-то тихо прокукарекал. Ну, думает хозяин, принял, как своих родных. Успокоился и пошёл в хату, а сам про себя думает: какой был драчливый, всех петушков со двора извёл, а теперь поумнел – не справляется, наверное, со своими обязанностями. Через час выходит во двор и видит, как новые петушки носятся за старым в вольере. Сгоряча сплюнул: голубые, что ли? Курочек молодых, красивых – вон сколько, а им подавай петуха. Не дело, взял ружьё и застрелил их. Варит суп из петушков, а про себя и думает: вот к чему приводит безотцовщина! Наверняка инкубаторские, росли без отца. На следующий день пошёл на знакомый двор и выбрал петушков из-под наседки. Картина повторилась под копирку. Чёрт побрал, в чём дело? – возмутился хозяин. Подходит к своему петушку и спрашивает: «Петя, объясни». Петушок посмотрел лукаво на своего хозяина, да как разинул клюв: «Мудрость нужна в любом деле. Я же пообещал им уступить молодых, красивых курочек в том случае, если они догонят меня. Они же молодые: форса и прыти много, а знаний и опыта никакого. У меня каждый день такая тренировка, попробуй – ка, за молодыми курочками угнаться. Мужик задумался: да, неплохой хозяин у меня в курятнике и оставил его на хозяйстве, а то собирался уже прикончить. Пусть воспитывает настоящих петушков.
Судьба
«Новый год, новый год!» – отстукивают колеса поезда. Мы едем на родину моей девушки… Родителей ее я еще ни разу не видел, волнуюсь, как перед смотринами. Полина не раз рассказывала мне о немыслимых чудесах предновогодней ночи на хуторе, но только близ Краснодара. Гоголя я читал, но никогда не живший в сельской местности, с замиранием сердца желал увидеть все своими глазами. Под вечер поезд подошёл почти к безлюдному полустанку. Мы вышли из вагона с двумя пустыми сумками, надеясь их на обратном пути набить продуктами. В другой руке я нес небольшой полиэтиленовый пакет, в котором радостно позвякивали новогодние сувениры. Мы сразу же попали в объятья дяди Полины. Дядя, Виктор Алексеевич, знаменитый комбайнёр на Кубани, имел почёт и уважение среди сельчан, к тому же балагур и весельчак. Он нежно приобнял племянницу и сказал: «Ну, атаманша, сияешь, як нова копийка! Показывай своего суженного!» И оборотился ко мне: «Здорово, казак!». Усадив нас в сани, с прибаутками и шутками погнал лошадей, как мне показалось, быстрее машины. До хутора, где жили родители, напрямик по полям километров пять, как заявил Виктор Алексеевич. Мы летели вдоль застывшей речки, где загадочно подмигивала лунная дорожка. «Да, красиво здесь у Вас!“ Молвил я, не зная с чего начать разговор. Дядя посмотрел на меня и выпалил: „Хорошо дэ нас нэмае.“ Мы быстро и как-то незаметно домчались до хутора. Виктор Алексеевич, подъехав к добротному двухэтажному дому, не без гордости выдал: „Вот и хата наша, погодьте, захвачу своих баб“. Хлопнула калитка, и я увидел двух дородных женщин в дубленках и расписных платках. Трудно было определить, кто из них жена, а кто дочь. Они со смехом прыгнули в сани, приветствуя нас дружным хохотом и похлопыванием по плечу. Мы покатили на край хутора, где жили родители Полины. Не прошло и минуты, как входили во двор с шумом и с прибаутками. Мне сразу же поднесли чарочку, я для приличия вначале отказался, но настойчивый взгляд дяди заставил опрокинуть рюмку. Мать и отец пригласили всех войти в дом. Смотрю по сторонам, а народу полный дом. Думаю, вот это смотрины, вот это Новый Год – прямо свадьба! Накрытый праздничный стол ломился от закусок и выпивки. Не дожидаясь Нового Года, все уселись за стол. Жена дяди, Настя, бедовая голосистая женщина, тормошила всех. „Давайте выпьем за старый год“, – схватилась она за бутыль, стараясь всех перекричать. Родители Полины пытались возразить, намекая, что до Нового Года ещё час, но рядом сидящая со мной Настя не унималась. Наливая крепенькой себе, мужу, она не забывала и обо мне. Потом голосистым голосом завела: „Я ж тебе пидманула, я ж тебе пидвела…“ К тому времени во многих избах уже стёкла дрожали. Со всех сторон доносились радостные голоса и песни. На Кубани, как и по всей России, любят и умеют отмечать праздники с широтой русской души. Работать – так работать! Пить – так пить! Многих песен я не знал, особенно народных, но когда затянули: „Ой, мороз, мороз“, я заорал во всё горло. Новый Год встретили, как водится, с криками „Ура!“, все время перебивая речь президента, шумно наливая в бокалы шампанское. И поддав, как следует, все бросились танцевать. Меня так развезло, что я уже не помнил, как тискал дочь дяди – десятиклассницу, нашёптывая ей что-то сладкое. Сидя со мной рядом, мать девочки, подливая в мою рюмку самогон, то и дело шептала на ухо: „Хороша моя дочь?!“ Я кивал утвердительно. Она казалась мне тогда на загляденье соблазнительной, как говорят на Кубани: „На ласэнькый кусочек найдэтся куточек“. С Полиной в ту ночь я танцевал редко. Она и вида не подавала, что ревнует, а я ни о чём и не думал. А
