Путинизм. Россия и ее будущее с Западом - Уолтер Лакер

Подобные предчувствия появлялись и в европейских странах, но насколько серьезно их нужно было воспринимать? Это была эпоха великого смятения и неразберихи, не только среди русских, но также и среди тех, кто пытался понять Россию издалека. Русская интеллигенция задавала вопрос: должны ли мы держаться Европы или оставить ее навсегда?

Корни такого негативного отношения к Европе лежали не столько в разочаровании, сколько в чувстве неполноценности. И так как Россия никогда не верила в достоинства умеренности, это привело к опасным крайностям враждебности и подозрения. Это не было бы столь важно, если бы такая враждебность ограничивалась лишь малочисленным меньшинством, таким, которое можно найти в любой стране. Но есть причина полагать, что она стала мнением большинства со времен славянофилов.

Немецкие романтики всегда искали свой знаменитый синий цветок, так же, как русские националисты искали русскую идею. Ни тот, ни другой поиск не увенчался успехом, поскольку не было никакого синего цветка и никакой русской идеи за исключением лишь на уровне мифологии. Но так как мифы были необходимы, были предприняты попытки создать их искусственно. Искусственные цветы, если они хорошо сделаны, могут быть похожими на настоящие, но они все равно не настоящие цветы — и то же самое касается и русской идеи.

Когда Бердяев искал русскую идею, он имел в виду взгляд Бога на Россию. Поиски в наши дни направлены на формулирование (или, возможно, преобразование) религиозных и метафизических исканий в прагматический поиск государственной идеологии, которая, как думали власти, была необходима, чтобы создать единство и чувство общей цели, подальше от космополитизма. Те, кто был не в состоянии принять новый единый взгляд, являлись предателями и должны были быть устранены.

Существует общераспространенное мнение, что отношение россиян к Западу и демократии ухудшилось за одно или два последних десятилетия. В 2008 году на вопрос о том, является ли западное общество хорошей моделью для России, около 80 процентов сказали «нет», приблизительно самый высокий уровень негативных ответов в Европе и один из самых высоких в мире. Российский Левада-Центр — независимая социологическая исследовательская организация, расположенная в Москве — провел исследование, которое достигло более положительных результатов: приблизительно 60 процентов выступали за демократию, а не за сильную руку. Но из этих 60 процентов около половины хотели демократию в гармонии с потребностями России, что можно было бы интерпретировать как путинизм, а не как демократию.

Эти отрицательные отношения, без сомнения, тесно связаны с отрицательными сопутствующими обстоятельствами реформ 1990-х, с появлением класса олигархов. На них также повлияла сильная пропагандистская обработка официальными средствами массовой информации. Некоторые предполагали, что отношение к демократии изменится к лучшему с ростом процветания, но этого не произошло. Уровень жизни улучшился, но это не породило больше демократии.

Даже если принять во внимание все допущения, нет сомнения, что поддержка сильной руки в России столь же сильна как всегда, а вера в демократию довольно слаба. Если уж на то пошло, то ситуация в этом отношении ухудшилась, и возникает вопрос о том, может ли и при каких условиях произойти уменьшение враждебности к Западу и поддержка свободы и демократии.

Однако в то же самое время давление за региональную автономию росло на всем протяжении этой огромной страны, вероятно, неизбежный процесс как раз из-за этого самого ее гигантского размера. Это давление вовсе не идентично с сепаратизмом, но оно все еще сталкивается с глубокой враждебностью со стороны Кремля и его настоянием на превосходстве государственной власти и нежеланием пойти на уступки. Легко предсказать возникновение напряженности в контексте этих конфликтов. Оппозиция проиграла сражение против правительства, потому что она показала недостаточный патриотизм во время возвращения Крыма. Но вполне может случиться так, что эта новая напряженность, требование большей региональной автономии, может стать новым главным полем битвы между центральной властью и возрастающей оппозицией, а именно, сильными местными интересами.

Несколько лет назад дискуссионный клуб «Валдай», полуофициальное российское учреждение, созданное в 2004 году, чтобы способствовать диалогу между российской и международной интеллектуальной элитой, подготовил исследовательский отчет о российском национальном самосознании. Клуб консультировался с мужчинами и женщинами разного политического спектра, и было общее согласие относительно того, что российская идентичность действительно существует. Но что это такое? С исторической точки зрения, русский характер — свободолюбивый и многострадальный: «Мы открыты для других культур и религий», говорилось в отчете. «Мы храбрые и радушные. Мы яркие и талантливые. У нас сильная воля, и мы умеем побеждать. Но большинство качеств из этого списка мы забыли за последние двадцать лет. С другой стороны, мы позволили развиться в нас самым худшим качествам нашего национального характера, таким как лень, пессимизм, хищный индивидуализм, безответственность и полное недоверие к другим». Отчет также упоминал «тонкое чувство справедливости, которое является более широким понятием, чем правосудие в западном мире». В исследовании отмечалось, что за последние двадцать лет ценности граждан России изменились, и не в лучшую сторону. Среди ценностей сегодняшних россиян материальное благосостояние и потребление занимают первое место: 55 процентов в 2006 году, по сравнению с 31 процентом в 1986 году. Учитывая очень неравное распределение доходов России, это приводит к еще большей фрагментации общества и росту социальной напряженности.

Поиски определения русского национального характера и будущей русской идеи должны оставаться ускользающими и труднодостижимыми. Каковы перспективы смягчения, уменьшения антизападничества и недоверия, восстановления, по крайней мере, частично ценностей свободы и гуманизма, отхода от автократии к большей свободе? Если реакционеры были сильны в России, то и у партии свободы, пусть даже очень слабой в настоящее время, есть глубокая традиция в истории страны. Каковы ее перспективы в обозримом будущем? Такие резкие изменения настроения происходили во многих странах на протяжении всей истории, и они ни в коем случае не могут быть исключены в России, даже если шансы этого могут в настоящее время показаться мрачными. При каких обстоятельствах эти изменения произойдут в России?

История показывает, что такие изменения имели место, например, в случае проигранной войны или большого экономического кризиса. Но они также происходили, когда правящая партия, засидевшись у власти, надоела людям и не выполнила свои обещания. Это происходило из-за скуки или с появлением нового поколения — в результате конфликта поколений. Это происходило вообще не по какой-то очевидной причине, или потому что правящая партия и ее идеология утратили всякий динамизм и силу притяжения, которую они первоначально имели. Полного списка всех этих условий не существует, так же, как нет никаких полных объяснений того факта, что некоторые страны в истории возвышаются, а другие падают, что некоторые приходят в себя после