Операция «Соло»: Агент ФБР в Кремле - Джон Бэррон

Была ли программа СОИ хорошей или же непрактичной идеей, для нашей истории неинтересно. Важно то, что Рональд Рейган считал: его обязанность — защитить американский народ от атак врага, а Советы (Моррис предупреждал об этом) неправильно поняли мотивы его поддержки СОИ. Советы высоко ценили возможности американской технологии, изобретательность и продуктивность американцев. Они верили, что если те соберутся и что-то решат, то обязательно смогут осуществить это. Высадка американцев на Луне в 1969 году мало что дала науке, но полет в космос имел политическое значение. Как бы то ни было, русские так и не смогли их переплюнуть. Они считали, что с помощью СОИ американцы создадут систему защиты от баллистических ракет и таким образом обеспечат себе возможность ударить первыми в надежде, что все уцелевшие после первого удара советские ракеты будут перехвачены.

Провал попыток КГБ и ГРУ летом и осенью 1981 года, а затем и в 1982 году обнаружить планы атаки на Советский Союз не уменьшил волнений в Кремле и в штаб-квартире КГБ, которую офицеры разведки называли «Центр». Напротив, страхи только усилились. Для Кремля отсутствие данных значило либо исключительную изворотливость врагов в сокрытии военных планов, либо крайнюю некомпетентность КГБ и ГРУ.

Поэтому «Центр» усилил давление на резидентуры, — разбросанные по всему миру аванпосты, — чтобы там раздобыли доказательства существования заговора, которого на самом деле не было. В феврале 1983 года «Центр» предупредил их о «растущей угрозе войны». Было подчеркнуто, что «опережающее раскрытие» планов вражеской атаки требовало «особой степени срочности», так как Советский Союз должен иметь преимущество по времени, «чтобы ударить первым». В июне 1983 года «Центр» разослал радиограммы: «США продолжают тайно готовиться к ядерной войне». А в ноябре 1983 года КГБ, чтобы усилить «Раян», сформировал в московском «Центре» особый отдел из пятидесяти офицеров.

И тем не менее множество офицеров КГБ и ГРУ, а также их шпионов во всех столицах Запада не могли предъявить ни единого доказательства грозящей атаки: необычные перемещения, эвакуация, правительственные указы, изменяющие ход мирной жизни. В Лондоне, Париже, Бонне, Вашингтоне, Майами, Сан-Франциско и Токио жизнь, казалось, все так же мирно шла своим чередом. КГБ и ГРУ сообщали, что не могут найти подтверждений и намеков на планируемое нападение, но люди в Москве, верящие каждому слову какого-нибудь американского шпиона, не принимали всерьез оптимистичных сообщений своих коллег.

Вместо этого «Центр» приказал своим аванпостам искать «кажущиеся незначительными перемещения гражданского населения» и составил длинный список «признаков», которые следовало замечать. Заодно из «Центра» поступили инструкции, которые можно было понять так: «Сообщайте то, что мы хотим слышать, иначе у вас будут неприятности».

И резиденты принялись подбирать крохи информации, которые вычитывали в газетах и видели в новостях по телевидению. Лондонский резидент докладывал, что за пределами города на некоторых дорогах и мостах идут ремонтные работы. Офицеры из отдела «Раян» при «Центре» чувствовали, что их карьера зависит от того, какую информацию они передадут в Кремль, поэтому они сочли данные сведения достаточно важными. Ведь ракеты, возможно, будут перевозить по дорогам и мостам, которые сейчас ремонтируют. «Центр» похвалил лондонского резидента за сообщение, но предупредил, что такая важная информация должна передаваться не по радио, а через дипкурьера.

Согласно логике «Центра», в государственных учреждениях должна была наблюдаться необычная активность в нерабочие часы; офицерам КГБ следовало стоять на улицах и следить, «где по ночам горят огни». То есть если бы президент с женой захотели пригласить своих детей или старых друзей в Белый Дом поздно вечером, чтобы поболтать и перекусить; если бы вечно занятые боссы и их секретарши задерживались допоздна, чтобы закончить отчет или контракт; если бы сторож или уборщица забыли выключить свет в помещениях Пентагона, ЦРУ или ФБР, то это означало бы скорую войну. Попытки разглядеть «антисоветские настроения» привели к появлению других тревожных признаков. Любой западный политик или статья, говорящие о том, как Советы калечат детей в Афганистане с помощью замаскированных под игрушки мин, также вызывали панику в Москве.

СССР и его коммунистические союзники объединились для самой крупной в истории пропагандистской кампании («активных действий») по предотвращению размещения в Европе «першингов» и крылатых ракет. Рональд Рейган послал их к черту. Англичане, западные немцы, голландцы и итальянцы ответили: «Привозите их (ракеты) и размещайте». Ракеты были привезены и подготовлены к запуску, а в штаб-квартире КГБ паника вокруг «Раян» переходила в истерию.

Моррис Чайлдс никогда не читал тот отчет из Великобритании, который так шокировал Уильяма Кейси и президента. Его бы он так не шокировал; может, он бы встревожился, но не удивился. «СУОИ» — «сказать Уолтеру об опасных иллюзиях.»

Согласно отчету, Владимир Крючков — начальник Первого главного управления, ответственный за все зарубежные операции КГБ, в январе 1984 года делал доклад на заседании руководства КГБ. (Моррис предупреждал, что советские лидеры стали заложниками собственной пропаганды. Все, о чем говорил Крючков, за исключением нескольких технических ссылок, Моррис нашел бы в пособии для большевиков, которое изучал в Ленинской школе в 1930 году.)

«Реакционные империалистические круги США открыто стали на путь конфронтации. Они усиливают напряженность на всех участках борьбы между двумя противоположными политическими системами, и в результате угроза ядерной войны достигла опасного предела… Американские монополисты хотели бы снова обрести позиции, которые утратили за последние десятилетия, и завоевать новые… Белый Дом в своей пропаганде проповедует авантюрную и опасную идею выживания в огне термоядерной катастрофы. Это не что иное, как психологическая подготовка людей к ядерной войне».

В феврале 1984 года «Центр» передал резидентам радиограмму с директивой, которая вызвала немалое недоумение. Сообщая о том, что ядерная война может разразиться в любой момент, эта директива содержала приказ офицерам вербовать шпионов в банках, страховых агентствах, больницах, религиозных организациях и на бойнях:

«В целях восстановления и укрепления стабильной деятельности страны в период после ядерного удара военно-политическое руководство капиталистических стран будет особо следить за тем, чтобы финансово-кредитная система работала бесперебойно… В период подготовки к «Раян» возможно усиление активной деятельности банков, занятых страхованием и кредитными операциями. Банковский персонал любого уровня (особо подчеркнуто) может владеть полезной нам информацией о планируемых действиях».

Почтовые служащие также могли знать о времени удара, поскольку «эти учреждения обычно заранее сверяют адреса для мобилизации населения». Поскольку атаке предшествует «массовый забой скота», следует взять под наблюдение мясные лавки и бойни. «Центр» был уверен, что западные правительства проговорятся «лидерам национальных и интернациональных религиозных организаций и Ватикану» о своих военных планах.

Директива предполагала следующий невероятный сценарий: весь западный мир, включая Китай и Японию, спланировал внезапное ядерное нападение. Все делалось настолько тайно, что Советский Союз не заметил никаких признаков подготовки. Однако накануне удара государственные, военные и разведывательные агенты по всему Западу проникают в банк, на почту или в страховую компанию и говорят: «На следующей неделе мы ударим по СССР. Позаботьтесь, чтобы почта работала исправно; проследите за моей кредитной карточкой; держите в порядке мою страховку». Обращаясь к компаниям по переработке мяса или к мясникам: «Мы нападем на Советский Союз на следующей неделе, так что нам понадобится побольше мяса.» И, разумеется, послам Франции, Англии или Америки в Риме понадобится аудиенция у папы: «Ваше Святейшество, я зашел, чтобы сообщить вам, что на следующей неделе мы уничтожим СССР. Мы подумали, что вы захотите помолиться за всех этих коммунистических ублюдков, которых мы собираемся прикончить».

Некоторые здравомыслящие офицеры КГБ заявили своему начальству, что операция «Раян» — чистое безумие. Но ее опекали такие важные лица, что никто в верхах не осмелился возражать. Напротив, боссы из КГБ и резиденты цинично раздували паранойю в Кремле, посылая невероятно бессмысленные отчеты.

Девятого марта 1984 года лондонский резидент А. В. Гук, получив нарекания за незначительность вклада в «Раян», вызвал в почти пустое советское посольство подчиненного. Согласно сообщению по радио, в тот день британские и американские войска проводили совместные учения в Гринэм-Коммон, где располагались крылатые ракеты. То, что английская пресса и радио сообщили об этом публично, показывало, что данный факт не является секретом. Тем не менее по приказу Гука младший офицер отправил в «Центр» депешу «чрезвычайной стратегической важности.» В ней говорилось: «Выполняя задачу по обнаружению признаков вражеской подготовки к неожиданному ядерному удару по СССР, сообщаем, что 9 марта объединенные силы США и Великобритании провели первые боевые учения с использованием крылатых ракет в Гринэм-Коммон».