Томминокеры - Стивен Кинг

Все от мала до велика в городе проснулись с одинаковым ЧУВСТВОМ, ощущая, как сильные порывы ветра уносят зараженный, испорченный воздух на восток, прогоняя его за океан и разрывая его на безвредные лохмотья.

7

Рут проспала до часу дня среды. Она поднялась с остатками головной боли, но две таблетки анальгина избавили ее от них. К пяти она чувствовала себя лучше, чем когда-либо за последнее время Тело ее болело, мускулы были одеревеневшими, но это было ничто по сравнению с теми событиями, которые потрясли ее с начала июля. Однако это не могло полностью избавить ее от ощущения хорошего самочувствия. И даже ее страх за Дэвида Брауна не мог целиком испортить его.

Но у всех, кого она встречала, был странный изумленный взгляд, как будто все они только что пробудились от кратких, волшебным образом распределенных ролей.

Рут шла в ратушу, в свой офис, наслаждаясь ветром, игравшим се волосами у висков, любуясь облаками, несущимися по небу свежего, голубого цвета; небо выглядело почти осенним. Она увидела, как двое детей запускали воздушного змея на большом поле позади средней школы, и рассмеялась в голос.

Но позже было не до смеха, когда она разговаривала с маленькой группой людей, которую она быстро собрала — три члена городского управления Хэвена, управляющий городом и, конечно, Брайен и Мэри Браун. Рут начала с извинений за то, что до сих пор не вызвала полицию и высшие власти и даже не сообщила об исчезновении мальчика. Она была уверена, говорила она, что они отыщут Дэвида быстро, возможно, в первую же ночь, и, уж точно на следующий день. Она знает, что это не оправдание, но это та причина, которая заставила ее так поступить. И это, говорила она, ее самая непростительная ошибка за все те годы, что она была констеблем Хэвена, и, если Дэвид Браун пострадал в результате этого… она никогда себе этого не простит.

Брайен лишь кивнул с подавленным, отсутствующим и больным видом. Однако Мэри перегнулась через стол и взяла ее за руку.

— Тебе не стоит обвинять себя, — мягко сказала она. — Существовали и другие обстоятельства. Мы все это знаем.

Остальные кивнули.

Я больше не слышу их мыслей, вдруг поняла Рут, и ее мозг откликнулся: А ты слышала. Рут? Правда? Или это была галлюцинация, вызванная твоим беспокойством за Дэвида Брауна?

Да. Да. Я слышала.

Было бы проще поверить, что это было галлюцинацией, но это было не правдой. И, осознав это, она поняла еще одно: она по-прежнему может сделать это. Это было похоже на слабый шум в ракушке, если приложить ее к уху, этот звук дети считают гулом океана. Она не представляла себе, где могли бы быть их мысли, но она по-прежнему слышала их. А они слышали ее?

ВЫ ЕЩЕ ЗДЕСЬ? — мысленно крикнула она так громко, как только могла.

Рука Мэри Браун дернулась по направлению к виску, как будто что-то больно кольнуло ее. Ньют Берринджер нахмурился. Хейзл Маккриди, чертившая в блокноте какие-то каракули, сидевшая напротив, взглянула так, как будто Рут крикнула вслух.

О да, они еще слышат меня.

— Что сделано — то сделано, — сказала Рут. — И сейчас настал срок крайний срок — поставить полицию в известность относительно Дэвида. Разрешаете ли вы мне так поступить?

При нормальных обстоятельствах ей в голову никогда бы не пришло задать такой вопрос. К тому же они платили ей жалкие гроши зарплаты за то, чтобы она отвечала на вопросы, а не задавала их.

Но теперь в Хэвене было все по-другому. Вне зависимости от свежего ветра и чистого воздуха, все теперь в Хэвене было другим.

Они взглянули на нее удивленно и слегка шокировано.

И теперь, голоса ясно вернулись к ней: Нет, Рут, нет… не надо чужаков… мы справимся… нам не нужны чужаки пока мы не станем… тсс-с-с… ради твоей жизни, Рут… тсс-с-с…

Снаружи один из порывов ветра сильно ударил в окна офиса Рут, задребезжали стекла. Эдли Маккин обернулся на звук… Обернулись остальные. Затем Эдли улыбнулся странной и загадочной улыбкой.

— Конечно, Рут, — сказал он. — Если ты полагаешь, что настало время уведомить власти, действуй. Мы доверяемся всецело твоему мнению, не так ли?

Все согласились.

Погода переменилась, дул сильный ветер. С середины дня среды полиция штата стала ответственна за поиски Дэвида Брауна.

8

В пятницу Рут осознала, что среда и четверг были лишь обманчивой передышкой в происходящем процессе. Она также неотвратимо приближалась к чужеродному безумию.

Слабая часть ее мозга осознавала этот факт, оплакивала его… но ничего не могла поделать. Оставалось только надеяться, что голоса ее кукол содержали хоть немного истины, наряду с безумием.

Наблюдая как будто со стороны, она увидела, как ее руки взяли острейший кухонный нож — она разделывала им рыбу — с разделочной доски. Она взяла его с собой наверх в классную комнату.

Классная комната была наполнена раскаленным зеленым светом. Светом Томминокеров. Все в городе теперь называли их именно так, и это было неплохое имя, не правда ли? Да. Не хуже чем все остальные. Томминокеры.

Послать сигнал. Все, что тебе нужно сейчас сделать. Они хотят избавиться от тебя, Рут. Они любят тебя, но их любовь стала смертоносной. Я полагаю, ты обнаружишь здесь искаженное чувство уважения. Потому что они еще и боятся тебя. Даже теперь, когда ты такая же одуревшая, как и остальные, они боятся тебя. Может быть, кто-то услышит сигнал… услышит… увидит… поймет.

9

Теперь на ее доске были кое-как нарисованы часы башни ратуши… небрежная работа первоклассника.

Рут не смогла бы работать с куклами в классной комнате… при этом ужасном зеленом свете, набухающем и пульсирующем. Она отнесла их, одну за одной, в студию мужа и разрезала их животы, как хирург — французской мадам, клоуну 19-го века, Кьюпи, всем им — одной за другой. Каждой кукле она вкладывала внутрь небольшое приспособление, сделанное из ячеек, проводов, контактов и кнопок электронного калькулятора, и картонную трубку из рулона туалетной бумаги. Она быстро зашивала разрезы грубой черной ниткой. Как только ряд голых кукол, лежащих на столе мужа, стал расти, они стали напоминать мертвых детей, возможно, ставших жертвами какого-то мерзкого преступления, раздетых и ограбленных после смерти.

Каждый разрез в середине оставался незашитым, так что катушка от туалетной бумаги торчала снаружи, как цилиндр странного телескопа. Картон-рулоны будут обеспечивать канал, по которому пойдет поток силы, как только она будет сгенерирована. Она не понимала, как она додумалась сделать эти приспособления… казалось, что это знание возникло из воздуха. Того же воздуха, в котором Дэвид Браун

(на Альтаире-4)

исчез.

Когда она протыкала ножом их плоские, беззащитные животы, зеленый свет гас.

Я

(посылаю сигнал)

убиваю единственных детей, которые у меня были.

Сигнал. Думай о сигнале, а не о детях.

Используя длинные провода, она аккуратно соединила кукол между собой в цепь. Очистив концы проводов от изоляции, она затолкала поблескивающую медь в воспламенитель от М-16, который она отобрала у четырнадцатилетнсго Горбуна, сына Бича Джернигана (прозванного так, потому что одно плечо у него слегка поднималось над другим) примерно за неделю до того, как началось это безумие. Она с некоторым колебанием оглянулась на свою классную комнату с пустыми скамьями. Сквозь сводчатый проход проникало достаточно света, чтобы она смогла разглядеть рисунок часов башни ратуши. Она сделала его в один из этих темных провалов во времени, которые, по-видимому, становились все дольше и дольше.

Стрелки нарисованных часов показывали три.

Рут отложила свою работу и отправилась спать. Она спала, но сон ее был нелегок; она вздрагивала, переворачивалась, стонала. Даже во сне голоса вертелись в ее голове — мысли о готовящейся мести, о пироге, который надо испечь, сексуальные фантазии, беспокойство о ненормальном образе жизни, идеи странных приспособлений и машин, мечты о силе. И под всем этим, в самом низу, тоненькие, бестолковые, занудные, как грязный поток, мысли, приходящие из голов ее приятелей, горожан, но не человеческие мысли, и в ее кошмарном сне часть Рут Маккосланд, которая упорно старалась ухватиться за здравомыслие, знала правду — это были нарастающие голоса не тех людей, с которыми она прожила все эти несколько лет, а голоса чужаков. Это были голоса Томминокеров.

10

В четверг днем Рут поняла, что изменение погоды ничего не решит.

Приехала полиция штата, однако, более обширных поисков не предприняла рапорт Рут, подробный и полный, как всегда, ясно давал понять, что Дэвид Браун, четырех лет, совершенно точно заблудился не в районе их поисков, если только он не был похищен — вариант, который стоило сейчас принять к рассмотрению. К рапорту были приложены топографические карты. На них ее аккуратным разборчивым почерком были сделаны пометки, которые давали понять, что она тщательно руководила поисками.