Город стекла - Кассандра Клэр

– Парад устроят, – подтвердила Изабель. – И салют, фейерверки. Будет музыка, танцы, игрища… ну, всякое такое. Как на большой уличной ярмарке в Нью-Йорке. – Изабель печально посмотрела в окно. – Максу понравилось бы.

Клэри погладила ее по голове, как погладила бы родную сестру:

– Да, понравилось бы.

Джейс постучал в дверь дважды, прежде чем за ней раздались торопливые шаги. Сердце подпрыгнуло и успокоилось; на порог вышла Аматис Эрондейл в длинном серо-голубом платье и отливающих металлом серьгах, которые выгодно оттеняли седину. Хозяйка удивленно посмотрела на Джейса.

– Тебе чего? – спросила она.

– Клэри… – начал Джейс и умолк. Все острословие и красноречие, которые не раз выручали, куда-то разом запропастились. Он не сумел подобрать ни единого умного слова и потому просто спросил: – Я думал, может, Клэри у вас. Хотел поговорить.

Аматис покачала головой и пристально посмотрела на Джейса, отчего тот немного занервничал.

– Нет, Клэри не здесь. Она, должно быть, у Лайтвудов.

– А-а… – удивленный собственным разочарованием, произнес Джейс. – Простите за беспокойство.

– Ты меня ни капельки не побеспокоил, – возразила Аматис. – Напротив, я рада, что ты пришел. Хочу спросить тебя кое о чем. Подожди в прихожей, я сейчас.

Озадаченный, Джейс прошел в дом. О чем хочет поговорить Аматис? Может, Клэри Джейса больше знать не желает и выбрала Аматис в качестве вестника?

Вскоре хозяйка вернулась, неся – нет, слава богу, не записку! – небольшую металлическую шкатулку, покрытую чеканкой в виде птиц.

– Джейс, Люк передал, что ты… что Стивен Эрондейл приходился тебе отцом. Люк все рассказал.

Джейс кивнул, предполагая, что большего от него и не требуется. Слухи расползаются медленно, и это лишь на руку: Джейс успеет вернуться в Нью-Йорк еще до того, как все в Идрисе узнают о его происхождении и станут пялиться на него.

– Ты ведь знаешь, я была первой женой Стивена, – натянутым голосом произнесла Аматис, как будто слова ранили ей горло. И что теперь, она перенесет на Джейса обиду на его мать, которую парень даже не видел? – Из тех, кто дожил до сего дня, я, наверное, помню его лучше всех.

– Да, – ответил Джейс, жалея, что пришел. – Уверен, так оно и есть.

– И ты, скорее всего, испытываешь к отцу смешанные чувства? – продолжила Аматис, удивив Джейса тем, как точно определила его состояние. – Ты Стивена не знал, и вырастил тебя не он, однако ты похож на отца. Только глаза у тебя от матери. Может, я чокнулась на старости лет, может, тебе и знать ничего о Стивене неохота, но… он твой отец и если бы видел тебя… – Она так резко протянула ему шкатулку, что Джейс невольно отпрянул. – Здесь вещи Стивена, я сохранила их на память: письма, фотографии, родословная, его ведьмин огонь. Сейчас у тебя нет вопросов, зато когда появятся – у тебя будет эта шкатулка.

Аматис протягивала ящичек так, словно дарила Джейсу нечто невероятно драгоценное, и Джейс молча принял подарок. Шкатулка была тяжелая и холодная.

– Спасибо, – только и смог сказать он. Потом добавил: – Я кое-что хотел знать…

– Что же?

– Если Стивен – мой отец, то выходит, что Инквизитор, Имоджен, моя бабушка?

– Да… тяжелая женщина, но она тебе бабка, да.

– Она спасла мне жизнь. Сначала ненавидела до мозга костей, зато, увидев вот это… – Джейс обнажил звездообразный рубец на плече. – Увидев его, Инквизитор спасла меня. Что ей мой шрам?

Аматис округлила глаза:

– Ты помнишь, как обзавелся им?

Джейс покачал головой:

– Если верить Валентину, шрам я получил еще совсем маленьким. Хотя Валентину верить…

– Это не шрам. Это родимое пятно. Есть старая семейная легенда о предке Эрондейлов, которому во сне явился ангел. Ангел коснулся плеча вашего пращура, и наутро тот проснулся с такой вот меткой. Ее наследуют все в роду Эрондейлов. – Аматис пожала плечами. – Не знаю, так ли на самом деле, но у всех Эрондейлов есть такое родимое пятно, и у твоего отца на правом плече было точно такое. Говорят, оно – символ связи с ангелом. Его благословения. Имоджен увидела родинку и догадалась, кто ты на самом деле.

Джейс смотрел на Аматис и не видел ее. Перед глазами вновь была мокрая палуба корабля и лежащая на ней Инквизитор.

– Когда смерть пришла за ней, Имоджен сказала: «Отец гордился бы тобой…» Я подумал, она издевается. Решил, что она имеет в виду Валентина…

Аматис покачала головой.

– Имоджен говорила о Стивене, – тихо произнесла хозяйка дома. – И не ошиблась. Отец и правда гордился бы тобой.

Клэри толкнула дверь дома Аматис, поражаясь, как быстро успела к нему привыкнуть: дорога находилась сама, и медная ручка заедала теперь так знакомо. Мерцание отраженного в канале солнечного света тоже стало привычным – как и всякий вид на Аликанте из окна. Вот бы здесь поселиться. Из старой жизни будет не хватать… китайской еды на вынос? Киношек? Комиксов?

Клэри ступила на лестницу на второй этаж, как вдруг услышала из гостиной голос матери – слегка встревоженный. О чем Джослин тревожиться? Клэри тихонько, прижимаясь к стене, подошла к двери в гостиную и прислушалась.

– Как это ты остаешься? – спрашивала мать. – А Нью-Йорк?

– Меня просили представлять оборотней в Совете, – отвечал Люк. – Я обещал подумать до вечера.

– Нельзя оставить кого-то другого? Вожака одной из стай Идриса?

– Я единственный вожак стаи, который некогда сам был нефилимом. Поэтому в Совет и хотят отправить меня. – Люк вздохнул. – Я заварил эту кашу, Джослин, мне и расхлебывать.

Повисла короткая пауза.

– Если считаешь, что должен, то оставайся, – неуверенно ответила Джослин.

– Сначала придется продать книжный, уладить прочие дела, – хрипловато проговорил Люк. – Та к что я не сразу сюда переберусь.

– Я могу за тебя все уладить. После того, что ты сделал… – Джослин совсем сникла. И надолго замолчала. Клэри уже собралась откашляться и войти в гостиную.

Секундой позже девушка порадовалась, что так и не собралась.

– Послушай, – произнес Люк, – я уже давно хотел сказать да все никак не решался. Какая, в конце концов, разница, если я тот, кто я есть? Ты бы не захотела для Клэри такой жизни, но теперь, когда она знает, разницы нет, и поэтому… я люблю тебя, Джослин.

Уже двадцать лет как. – Клэри напрягла слух, ожидая маминого ответа. Джослин молчала. Наконец тяжелым голосом заговорил Люк: – Нужно сообщить Совету, что я остаюсь. Больше о нас с тобой говорить не будем. Хотя мне легче от признания.

Клэри вжалась в стенку, и Люк вышел из гостиной, не заметив ее. Проследовал по коридору и задержался на пороге, глядя, как играют на воде блики солнца, а после ушел окончательно, захлопнув за собой дверь.

Клэри осталась стоять у стенки, не в силах отлипнуть от нее. Жаль Люка и жаль маму. Джослин, похоже, не любит его и полюбить не сумеет. У них все как у Клэри с Саймоном, только ничего поделать нельзя. Особенно если Люк намерен остаться в Идрисе. На глазах выступили слезы.

Успокоившись, Клэри хотела войти в гостиную, но тут открылась дверь в кухню. Раздался иной голос – усталый и смирившийся. Голос Аматис.

– Прости, я подслушала, однако я рада, что Люк остается. Мы станем видеться чаще, но причина не в том. Люк скорее забудет тебя.

– Аматис… – оправдываясь, начала Джослин.

– Много воды утекло, Джослин. Если не любишь его, то отпусти.

Джослин не ответила. Какое выражение у нее на лице? Грустное? Злое? Смиренное?

Аматис негромко ахнула:

– Но ведь ты… его любишь, да?

– Аматис, я не смею…

– Любишь! Ты его любишь! – воскликнула Аматис и обрадованно хлопнула в ладоши. – Я так и знала! Всегда догадывалась!

– Какая разница? – устало произнесла Джослин. – По отношению к Люку получится несправедливо…

– И слышать не желаю. – Послышалось шелестение, возня, как будто Аматис схватила Джослин за руку и потащила куда-то. При этом Джослин вяло сопротивлялась. – Если любишь его, то прямо сейчас пойдешь и признаешься. До того, как он сообщит о своем решении Совету.

– Он нужен им! Люк сам хочет остаться…

– Люциан хочет одного – тебя. Кроме тебя и Клэри, большего ему никогда и ничего нужно не было. Теперь беги!

Клэри пошевелиться не успела, как мама выбежала в коридор. По пути к двери она обернулась и, заметив дочь, раскрыла рот от удивления.

– Клэри? – Джослин пыталась говорить бодро и весело, однако попытка с треском провалилась. – Не знала, что ты здесь.

Подойдя к двери, Клэри распахнула ее, и в прихожую полился яркий свет. Щурясь, Джослин посмотрела на дочь.

– Если ты немедленно не пойдешь за Люком, – отчетливо проговорила Клэри, – я тебя сама прикончу.

Джослин на мгновение опешила, затем улыбнулась:

– Ну, если вопрос стоит так…

В следующую секунду она мчалась по дороге вдоль канала. Закрыв за матерью дверь, Клэри привалилась к ней спиной.