Город стекла - Кассандра Клэр

Клэри нырнула за ближайшую колонну. Было видно, что Малахи таится. Оглядевшись и никого не заметив, он, видно, удовлетворился этим и достал из кармана нечто блестящее, надел его на палец. Перстень? Консул провернул кольцо, и Клэри сразу вспомнила, как в библиотеке Ходж забрал кольцо у Джейса…

Воздух перед Малахи задрожал, словно марево, из которого прозвучал знакомый голос, спокойный, сдержанный, немного раздраженный.

– В чем дело, Малахи? Мне сейчас не до разговоров.

– Милорд Валентин. – Злобность в голосе Консула пропала, уступив место раболепию и низкопоклонству. – Только что прилетел Хьюджин и принес весть. Полагаю, вы уже достигли Зеркала, и потому он обратился ко мне. Вам, наверное, захочется узнать…

– Ладно, – резким тоном согласился Валентин. – Что за новость?

– Ваш сын, милорд… второй сын. Хьюджин пролетел за ним до самой долины с пещерой и говорит, что он вполне мог проследовать за вами по тоннелям к озеру.

Клэри вцепилась в колонну. Говорят о Джейсе!

Валентин фыркнул:

– Он встретил своего брата?

– Хьюджин оставил их, когда они бились.

Желудок подвело от страха. Клэри вспомнила, как Себастьян отшвырнул Джейса в сторону, будто тот ничего не весил. От дурноты в ушах зазвенело, и ответ Валентина Клэри прослушала.

– …мне интересны лишь те, кто достаточно зрел, чтобы принять знак, и достаточно молод, чтобы сражаться, – говорил Малахи. – Они не голосовали в Совете. По-моему, несправедливо карать их так же, как следует карать остальных сражающихся.

– О молодых я позаботился, – пророкотал Валентин. – Подростка легче пометить; отреченным он становится не сразу, а за несколько дней. Да и процесс можно обратить вспять.

– Те из нас, кто испил из Чаши, навечно получат защиту?

– Сейчас я занят, Малахи. Успокойся, ты в безопасности. Я поставил на кон собственную жизнь, так что, будь добр, доверься мне.

Малахи склонил голову:

– Доверяюсь всецело, милорд. Верность вам я хранил все эти годы, служа, как мог.

– Терпение твое будет вознаграждено.

Малахи поднял взгляд на господина:

– Милорд…

Марево в воздухе растаяло. Малахи пошел прочь со сцены, и, когда он спускался по ступеням, Клэри сжалась за колонной. Сердце бешено колотилось. О чем Консул говорил с Валентином? При чем здесь отреченные? В отдаленном уголке разума родилась догадка, но догадка столь чудовищная… Даже Валентин не пошел бы на такое! Внезапно перед глазами промелькнул сгусток тьмы, и Клэри едва успела прикрыть лицо руками – в предплечья вонзились острые когти. Послышалось неистовое карканье, по голове замолотили крылья.

– Хьюджин! Довольно! – раздался резкий окрик Малахи. – Хьюджин!

Послышался звук тупого удара, и ворон, каркнув напоследок, умолк. Опустив руки, Клэри увидела, что Хьюго лежит у ног Малахи, оглушенный или же мертвый. Проворчав что-то, Консул бесцеремонно отпихнул птицу прочь и шагнул навстречу Клэри. Схватив девушку за расцарапанное запястье, он рывком поднял ее на ноги:

– Глупая девчонка. Давно ты подслушиваешь?

– Успела понять, что ты из Круга, – выплюнула Клэри, пытаясь высвободить запястье из хватки Консула. – Ты на стороне Валентина.

– Другой стороны попросту нет, – прошипел Малахи. – Конклав полон идиотов, заблудших умов, потворствующих нелюдям и монстрам. Я только хочу очистить его и вернуть былую славу. Казалось бы, всякий Сумеречный охотник согласится с такой задачей, но нет. Все слушают демонопоклонников вроде тебя и Люциана Грэймарка. Ты отправила цвет нефилимов погибать ни за что, в бессмысленной резне. Валентин уже начал ритуал. Ангел восстанет и обратит Охотников в отреченных. Всех, кроме немногих, вставших под защиту Валентина…

– Это убийство! Валентин убьет Охотников!

– Нет, – звенящим от фанатичной страсти голосом ответил Консул. – Это очищение. Валентин создает новый мир, новую расу нефилимов, свободных от слабости и порчи.

– Слабость и порча – не в мире, а в самих вас. Та к всегда будет. Для равновесия нужны хорошие люди. Вы же собираетесь их всех уничтожить.

Малахи на мгновение искренне удивился, будто пораженный силой тона Клэри.

– Славная речь для предательницы родного отца. – Малахи резко притянул ее к себе. – Пожалуй, стоит выяснить, не возражает ли Валентин, если я поучу тебя…

Клэри так и не узнала, чему собирался поучить ее Консул. Между ними, хлопая крыльями и выставив когти, возникла черная тень.

Вскрикнув, Малахи выпустил Клэри и, отбиваясь от ворона, попятился. Хьюго кружил у него над головой, царапая и клюя. Малахи споткнулся о лавку, и та опрокинулась. Малахи – вместе с ней, издав короткий сдавленный крик.

Упав, Консул уже не поднялся. Клэри поспешила к нему. Вокруг головы Малахи натекла лужа крови: Консул «удачно» приземлился шеей прямо на острый осколок хрустального потолка. Хьюго, победно каркая, кружил над трупом. Не по вкусу пришлись ворону удары и пинки. Что ж, надо было хорошенько думать, прежде чем нападать на Валентинова питомца. Своих обидчиков Хьюго прощает не скорей, чем хозяин.

Впрочем, не до Малахи сейчас. Алек говорил, что вокруг озера выставили барьер и если кто-то телепортируется к нему, то сработает тревога. Валентин, скорее всего, уже достиг Зеркала, и медлить нельзя. Медленно, осторожно отвернувшись от ворона, Клэри поспешила к дверям, к мерцающему за ними порталу.

20

Равновесие

В лицо ударила вода, и Клэри, задыхаясь, начала погружаться в холодную тьму. Неужели портал ослаб и попросту не добросил ее до пункта назначения. Вращайся теперь в безвоздушном черном вихре, как и предупреждал Джейс при первом скачке сквозь портал…

Или Клэри уже погибла?

Сознание девушка потеряла всего на пару мгновений. Придя в себя, она словно ударилась о лед, проломив его. Вот она во тьме бессознательности… а вот очнулась, лежа на мокрой земле и глядя в небо. Звезды напоминали пригоршню серебряной пыли, рассыпанную по черной поверхности. Ощутив солоноватый привкус во рту, Клэри перевернулась на бок, и ее стошнило. Рвало водой до тех пор, пока дыхание не восстановилось.

Прокашлявшись, Клэри заметила, что руки у нее связаны полоской света, а в ноги будто впиваются тысячи крохотных игл. Отлежала? Или действует побочный эффект утопления? В затылке жгло, как будто оса ужалила. Клэри не без труда поднялась в положение сидя, нелепо выпростав перед собой ноги, и огляделась.

Она сидела у озера Лин, где вода граничила с рыхлым песком; позади высилась стена гор, которую Клэри запомнила еще с того дня, как телепортировалась сюда с Люком. В темном песке серебристо поблескивали вкрапления слюды. Тут и там светили вертикальные факелы из ведьминого огня, отчего рябь на воде походила на сияющие белые полосы.

В нескольких футах от нее высился стол, наспех сложенный из камней. И хотя пространство между камнями заполнял ил, по углам кладка начинала разваливаться. Однако взгляд Клэри приковало то, что размещалось на крышке. У девушки перехватило дыхание… Чаша смерти и поверх нее – Меч, отливающий темным пламенем. Вокруг стола в песке были начерчены руны. Клэри пригляделась к ним, но значения не разобрала.

В этот момент по песку скользнула тень, чей-то силуэт, размытый светом факелов. Неизвестный быстрым шагом приближался к Клэри. Она едва успела обернуться, а человек уже стоял рядом.

Валентин.

Потрясенной Клэри казалось, будто она перестала что-либо чувствовать. Она безмолвно взирала на отца, его лицо – бледное, суровое, с бездонными глазами. Торс Валентина перехватывало несколько ремней с таким количеством оружия, что он сделался похожим на ощетинившегося иглами дикобраза. Огромный, невероятно широкий в плечах, отец напоминал статую воина или какого-нибудь бога разрушения.

– Кларисса, ты сильно рисковала, телепортируясь сюда. Повезло, что я заметил, как ты упала в воду. Без сознания. Скажи спасибо, что спас тебя. – В уголке губ Валентина слегка напрягся мускул. – И не стоит полагаться на охранный барьер. Я отключил его, как только прибыл сюда. Никто не знает, что ты здесь.

«Врешь!» – хотела крикнуть ему в лицо Клэри, но ни звука не прозвучало. Клэри как будто очутилась во сне, когда кричишь, кричишь – и все впустую. Когда изо рта вырывается лишь слабый сгусток воздуха, как если бы тебе вспороли горло.

Валентин покачал головой:

– Говорить не пытайся. На затылке у тебя руна тишины, какой пользовались монахи Братства молчания. На запястьях – сковывающая руна, на ногах – обессиливающая. Не вставай, ноги все равно не удержат. К тому же будет больно.

Клэри посмотрела на отца, буравя его взглядом, испепеляя ненавистью. Отец, казалось, этого не заметил.

– Могло быть значительно хуже, знаешь ли. Когда я вытащил тебя на берег, озерная вода уже начала действовать. Однако я тебя вылечил. Можешь не благодарить. – Валентин коротко усмехнулся. – Если так подумать, то мы с тобой ни разу не поговорили как отец с дочерью. Ты, должно быть, гадаешь: почему я не проявляю к тебе отцовского интереса? Прости, если моя холодность ранит.