Толкование на Евангелие от Иоанна. Том I - Кирилл Александрийский

Сотворите человеки возлещи. Бе же трава многа на месте. Возлеже убо мужей числом яко пять тысяч [451] (6, 10)

Обычную Свою кротость проявляет Спаситель и воздерживается от суровых обличений. Он не подвергает строгому порицанию учеников, хотя и оказывавшихся очень нерадивыми, насколько это касалось их малодушия и маловерия по отношению к Нему. Напротив, посредством самих дел воспитывает их к восприятию того, во что еще не веруют. В самом деле, выражение заставьте людей возлечь имеет немалую выразительность и представляет Иисуса говорящим как бы нечто подобное следующему...

О медлительные к уразумению Моей силы и познанию Того, Кто есть Говорящий: возложите (рассадите) мужей, чтобы вам прийти в изумление при виде их насыщенными, хотя у вас ничего не было! Возложите мужей! Ведь только это им остается, ибо двести динариев недостаточно было бы для приобретения пищи народу. Но чего невозможно достать человеческими деньгами, это приобретет Моя сила, призывающая все к бытию и созидающая из не-сущего. Не Илия ли пророк соделывает сосуд вдовы неоскудевающим носителем масла и водонос обращает в неистощимый источник пищи? А Тот, Кто дает силу и ему, разве не в силах был бы преумножить ничто и вообще все бывшее соделать источником несказанной щедрости, началом и корнем неожиданной благодати?

Не невероятно, кажется, разуметь Христа как бы с выразительностью говорящим нечто таковое. Но Евангелист считает нужным указать и на то, что и трава была на (том) месте многая, обозначая местность ту удобной к возлежанию мужей. Заметь, что хотя толпа питавшихся была смешанная и в ней, очевидно, присутствовали и женщины с детьми, он исчислил одних только мужей, следуя, как думаю, обычаям закона. По повелению Бога, говорившего к священноначальнику Моисею: «возмите сочтение (совокупность, общее число) всего сонма сынов Израилевых по сродствам, по домам отчеств, по числу от имени (имен, прозваний), по голове их (поголовно), всякаго мужчину от двадцатилетних и выше» (Числ. 1, 2–3), — пророк исполняет приказание и составляет длинный список имен, но оказывается совсем не внесшим в список женщин и маловозрастных, а вписывает только людей (мужского пола и) зрелого возраста. Это потому, что и в книге Божией удостаивается чести все только мужественное и юношеское, а не детское по разумению благ. Итак, и установление закона чрез это почтил, и представляет опять некое духовное умозрение. В самом деле, имея в виду весь смысл предложения, разве мы не можем с полным основанием сказать, что Христос справедливо отвращается и оставляет гордый и надменный народ Иудейский, но с великой радостью принимает приходящих к Нему и насыщает небесной пищей, доставляя духовный хлеб, питающий сердце человеческое? А питает Он их не с трудом, но радостно и легко, с великой усладой и предусмотрительно. Вот на это и указывает нам возлежание людей на траве, так что уже и подобает каждому из удостоенных такой благодати говорить сказанное в Псалмах: «Господь пасет меня и ничто у меня не будет отсутствовать, — в место злачное, там меня поселил» (Пс. 22, 1–2). Действительно, во многой радости и усладе питается ум святых подаяниями Духа, согласно сказанному в Песни Песней: «Ешьте и пейте и упейтесь ближние» (Песн. 5, 1). Итак, хотя было много и, как уже прежде сказали мы, смешанно возлежавших, но упомянул одних только мужей, признав полезным для умозрения умолчать о женщинах и детях. Как бы посредством загадки научает нас, что мужественным, очевидно в отношении к добру, всего приличнее и свойственнее получать пищу от Спасителя, а не обыкшим женственно проводить нехорошую жизнь, а также и не младенчествующим мыслями, так что поэтому не могут разумевать ничего необходимого для познания.

Прият убо хлебы Иисус и, хвалу воздав, подаде возлежащим: такожде и от рыб, елико хотяху [452] (6, 11)

Благодарить — в образец нам и в пример долженствующего быть в нас благоговения. А силу при чуде (явленную) опять усвояет, как человек, Божественной природе. Такое обращение довольно обычно для Него, желавшего и примером благоговения, как мы сказали, оказать пользу для тех, для кого Он являлся Наставником добра, — и кроме того, еще домостроительно сокрыть Свое Божественное достоинство, прежде чем наступит время страдания. Действительно, было у Него заботливое старание о том, чтобы скрыться от князя века сего (Ин. 14, 30). Поэтому и в других случаях, как человек, применяет к Себе слова, подобающие людям, но при этом и исцеляет ум слушателей, давая иногда премудрое пояснение, как в изречении: «Отче, благодарю Тебя, что Ты услышал Меня» (Ин. 11, 41). Видишь, сколь человекообразно это изречение и как оно может смутить ум простецов? Но когда говорит это как человек, тогда же опять сейчас и изъясняет образ домостроительства и цель (этого воззвания, состоявшую) в желании скрыть Себя, превосходно руководствуя и укрепляя нетвердый ум простецов, ибо (вслед за тем) говорит: «Я знал, что всегда Меня услышишь» (ст. 42). Ради кого же говорит таковые слова? «Ради народа, около стоящего, сказал Я, да уверуют, говорит, что Ты Меня послал» (ст. 42). Не должно ли отсюда стать вполне очевидным, что многообразно нас пользуя и совершая, как Ему подобало, сокровенную цель домостроения с плотью, Он иногда говорит как бы униженнее, чем каков Он есть в действительности? Поэтому как там домостроительно берется выражение «благодарю Тебя», так и здесь разумеется «благословив» («благодарив») пред хлебами.

Надо заметить, что вместо «благодарив» — ευχαρηστησας Матфей сказал «благословив» — εὐλόγησας (Мф. 14, 19), — но изложение святых отнюдь не будет разногласить, ибо Павел докажет, что то и другое выражение — одно и то же, в словах: «Потому что всякое питание [453] Божие хорошо, и никакое не предосудительно, ибо освящается чрез Слово Божие и молитву» (1 Тим. 4, 4–5); а благословляется, конечно, освящаемое чрез молитвенное возношение, которое мы обыкновенно всегда совершаем на столах.

Но так как ничего полезного не подобает оставлять без исследования, то постараемся сказать нечто немногое и о пяти хлебах, которые были у мальчика, и о двух рыбах. Как самый вид, так и число найденных (припасов) заключают таинственное значение. В самом деле, почему, может спросить кто из любознательнейших, не четыре хлеба и три рыбы? Почему не пять и не четыре рыбки? Да и какая была надобность повествовать о числе найденного; и не лучше ли бы проще и без прибавлений сказал, что безмерное множество следовавших (за Христом) было насыщено совершенно немногим найденным запасом? Но если блаженный Евангелист столь тщательно повествует и об этом, то этим, конечно, дает уразумевать, что это необходимо и исследовать.

Итак, пять, говорит, было хлебов, и притом ячменных, и ими Христос насыщает любящих Его. Я думаю — любознательный может толковать и лучше, — что пятью ячменными хлебами обозначается пятичастная книга премудрого Моисея, то есть весь Закон, доставляющий как бы более грубую пищу буквы и истории, ибо на это указывает то, что они были из ячменя. А рыбами — пища рыбарей, то есть сладостнейшие писания учеников Спасителя. А говоря, что их было две, указывает на то, что у нас сияет апостольская и евангельская проповедь, а та и другая суть обретения рыбарей и духовные писания. Итак, смешав новое с ветхим, Спаситель посредством Закона и учений Нового Завета питает души верующих в Него к жизни, очевидно, вечной. А что ученики — из рыбарей, это, без сомнения, очевидно и известно. Хотя, быть может, и не все, но как скоро есть между ними таковые, то наше рассуждение не потеряет истинности и при сказанных условиях.

Яко же насытишася, глагола учеником Своим: соберите избытки укрух, да не погибнет ничтоже. Собраша же и исполниша дванадесяте кошя укрух от пяти хлеб ячменных, яже избысть ядшим [454] (6, 12–13)

Может быть, кому покажется, что Христос, жалея остатки (пищи), приказал Своим ученикам собирать их. Но, думаю, каждый может надлежащим образом уразуметь, что Он не допустил бы Себя низойти до такой мелочности, — и что говорю — Христос? Но и ни один даже из нас. В самом деле, какого остатка можно было ожидать от пяти ячменных хлебов? Но эта речь имеет великое домостроительное значение и делает для слушателей очевидным чудо. Столь великое было в этом событии проявление Божественного всемогущества, что пятью по числу ячменными хлебами и двумя печеными рыбками не только насыщено было такое множество народа, но еще к этому собрано было двенадцать корзин остатков.

Впрочем, это чудо, вероятно, отклоняло и некоторое другое подозрение, обретением остатков получая подтверждение в достоверности того, что несомненно и действительно явился преизбыток пищи, а не было призрака воображения, обманывавшего зрение как угощавшихся, так и прислуживавших им.