По дорогам войны - Альфред Рессел

В другой избе у свечки переругивались старый пастух с бабкой. Немцы угнали у них сына с дочерью. Дед, кряхтя и тяжело дыша, вышел с нами во двор и показал, как идти дальше. Прямо перед нами виднелась обрывистая вершина горы Осиковой. Марко совсем устал, его мучил кашель. По дороге он признался мне, что в свое время переболел туберкулезом. Преодеть Осикову оказалось нелегко, но Марко держался молодцом.

В восемь часов утра мы были на месте. Я доложил генералу о прибытии как раз в тот момент, когда он садился верхом на коня. Генерал сказал, что он уже не надеялся на мой приход. Опоздай я на несколько минут и уже не застал бы его на месте. Тогда мне вряд ли бы удалось найти дорогу на НП, находившийся далеко впереди. Это затруднило бы мне организовать бой артиллерии по захвату плацдарма в районе Строчина. Таким образом, наш туристский поход оказался успешным. Он был примером удачной ориентировки на местности в самых тяжелых условиях.

После операции мне пришлось на несколько дней возвратиться в Грибов. Ехал я туда верхом на коне и по дороге решил посмотреть, где мы шли с Марко ночью. Каково же было мое изумление, когда на дощечке посреди поля, принятой мною за указатель дорог, я прочитал: "Мины". Такие же таблички виднелись и в других местах. Следы нашей обуви не оставляли сомнения в том, что мы шли ночью по заминированному полю. У Марко, видать, был неплохой ангел-хранитель...

Фосфор против чехословацких воинов

Достигнув в ходе преследования противника рубежа реки Ондава, мы остановились, поскольку уже не имели достаточных сил для ее форсирования на широком фронте. Командующий 38-й армией приказал провести на узком участке в полосе корпуса разведку боем, чтобы установить прочность обороны немцев за рекой. Это была непростая задача. Дело в том, что к этому времени к Ондаве подошли лишь пехотинцы, преодолев заминированные участки и форсировав водные рубежи. Артиллерия осталась сзади перед разрушенными мостами и в заболоченной местности, поэтому командир корпуса обратился к командующему армией генерал-полковнику Москаленко с просьбой перенести наступательную операцию на одни сутки.

В ту памятную ночь на 29 ноября мы, кто как мог, бодрствовали в сельской избе в Виславе. Генералы Свобода и Клапалек подремали сначала сидя, а потом прилегли немного на постель из соломы. Мне не удавалось заснуть, хотя свет керосиновой лампы и усталость нагоняли дремоту. Придут ли вовремя батареи? Сможет ли артиллерия всей своей мощью поддержать тяжелый бой пехоты по форсированию реки? Подобные беспокойные мысли то и дело приходили в голову. Вспомнилось, с каким явным неудовольствием командир корпуса выслушал мое сообщение о том, что орудия и машины с боеприпасами торчат на дорогах в грязи, поэтому нет гарантии, что они вовремя придут на огневые позиции. Но повлиять на создавшуюся обстановку было не в моих силах. Утром мы с облегчением вздохнули: обоим полкам 3-й бригады удалось вытащить из трясины большинство орудий и выйти в районы огневых позиций.

Разведку боем намечалось провести в том месте, где Ондава, стиснутая высотами, образует узкое ущелье - на половине пути из Свидника в Строчин. Река омывает здесь подножие лесистой высоты 230 с красноречивым названием Каштел{10}. Высота тут круто спускается к реке и заканчивается обрывом. Позже он оказался серьезной преградой на пути чехословацкой пехоты к господствующей высоте. По плану взятие вершины создало бы выгодный плацдарм для развития успеха.

Генерал Свобода торопил командиров принять все меры для ускорения подготовки к атаке. Эта спешка, по правде говоря, нам не понравилась, тем более что все факты свидетельствовали о необходимости перенести атаку на одни сутки. У генерала, видимо, имелись свои основания не соглашаться с этим. В конце концов получилось так, что намеченную на утро атаку из-за непроходимости дорог перенесли. Только около 17 часов вечера 2-й и 4-й батальоны пошли вперед. Для артиллеристов это было, конечно, чересчур поздно, чтобы они могли эффективно помочь пехотинцам.

Пехоте предстояло сбежать с высот к реке, перейти ее вброд и атаковать лесистую высоту Каштел. Мы находились близ этого места на НП и наблюдали за ходом атаки. Все шло очень хорошо. Наши артиллеристы вели точный огонь. Пехота бежала к реке, как на учении, и форсировала ее вброд.

Немецкая артиллерия молчала. Это казалось загадочным. Если противник и мог остановить атакующих, то лучшим местом для этого все же был рубеж реки Ондава. Вокруг пехотинцев по воде запрыгали гейзеры от пулеметных очередей, но разрывов снарядов пока не наблюдалось.

В это время генерал Свобода повернулся ко мне и спокойно, с довольным выражением лица произнес:

- Молодцы! Пробежали.

И действительно, пехота сделала столь быстрый рывок, что артиллерия противника запоздала. Когда она открыла заградительный огонь, наши уже были за рекой и вели бой в лесу. Немецкие снаряды густо сыпались туда, где пехотинцев уже не было.

Наступление 29 ноября 1944 года вошло в историю 1-го чехословацкого армейского корпуса как бой, в котором немцы впервые применили против нас снаряды с фосфорным зарядом. Горящий, фыркающий белым огнем фосфор высоко вздымался к небу, освещая все вокруг, подобно бенгальскому огню. Горела земля. Страшно было даже подумать, что произошло бы с пехотинцами, попади они в гущу этой иллюминации: они сгорели бы заживо!

В лес удалось проникнуть лишь какой-то части нашей пехоты. Там она была остановлена артиллерийским огнем и контратаками противника. На вершину пробиться не удалось. Тяжело было смотреть на некоторых из наших обессиленных солдат, которые уже не смогли карабкаться по крутым склонам Каштела. Поручик Дзендзел, командир 4-й батареи 3-го артиллерийского полка 120-мм минометов, продвигался к вершине вместе с командиром батальона автоматчиков. Поручик рассказал мне потом, в какое пекло попали автоматчики, когда немцы начали стрелять по ним фосфорными снарядами.

Бой продолжался до самой темноты. Вспышки выстрелов показывали, откуда ведется огонь, а также где разгоралась рукопашная схватка. Особенно смело сражались поручики Свитек и Старек. Эти молодые офицеры, лишь недавно окончившие советское училище, погибли в этом бою смертью храбрых.

Ночью пехота отошла назад, за речку. Командир корпуса приказал прекратить дальнейшие атаки. Попытки форсировать Ондаву и прорвать линию обороны противника на западном берегу реки не дали результатов и на других участках фронта 38-й армии.

Войска армии, как и чехословацкий армейский корпус, были сильно измотаны после трехмесячных боев в тяжелых условиях Карпат и ненастной погоды, поэтому до половины января они находились в обороне вдоль Ондавы.