Мой знакомый призрак - Майк Кэрри

Из оружия при себе был только кинжал. Я использую его для изгнания нечисти, а не для самообороны, поэтому никогда не точу. Но для острастки вполне сгодится. Я замер и, слившись с тьмой, впервые порадовался, что дыхание стало беззвучным, затем осторожно достал кинжал из кармана и прижал к груди.

Тогда и почувствовал ее аромат – пахло мускусом, самым настоящим мускусом из задницы хорька, – который проникает в мозг и подчиняет себе настолько, что начинаешь его любить.

А потом услышал смех, негромкий, издевательский, начисто лишенный сочувствия.

– Кинжал не поможет, – чуть ли не ласково прошептала Аджулустикель, и я знал, что она права. Суккуб быстрее меня и куда сильнее. Она видит в темноте; сейчас вырвет кинжал, поковыряет в зубах, а потом вспорет мне живот, а я даже помешать не смогу.

Надеясь выбить ее из равновесия и, возможно, отсрочить неминуемое, я небрежно бросил кинжал на пол и достал вистл. Он не спасет: заклятие aphthegtos блокирует любые звуки, которые я способен издать, но, так или иначе, кроме жалкого блефа, предложить было нечего.

Суккуба не проведешь. Она либо чувствовала магию мак-кленнавской пентаграммы в круге, либо просто видела, что я блефую. Тонкие каблучки зацокали по полу: Джулиет неторопливо приближалась ко мне, понимая: на этот раз вистла можно не бояться.

– Здесь на цепи держали женщину, – начала Аджулустикель по-прежнему хриплым шепотом, явно приблизившись. Она на пару ступеней ниже меня, чуть правее центра комнаты. Если увернуться от ее первого броска, можно будет сделать обманное движение – полшага влево, а самому бежать к двери. Нет, мне до нее ни за что не добраться. – Это ты ее приковал?

Я покачал головой.

– Ты держал ее, как собачку на цепи, пока не надоела? Одну? В темноте? Упивался запахом ее страха?

Я лишь снова покачал головой, на этот раз еще категоричнее. Пусть делает со мной что угодно; хоть живой, хоть мертвый, под таким зверством я подписываться не желаю.

– Очень жаль, было бы еще слаще и приятнее, но я тебя все равно съем. – Игривая кошечка вдруг оскалилась и показала зубы. – Я заставлю тебя, человечишка, заплатить за мою унизительную миссию. За то, что пляшу под дудку вонючих кусков мяса. Торопиться некуда, а ты полюбишь меня, потом потеряешь голову от отчаяния, потом умрешь.

Наконец я ее разглядел: привыкшие к отсутствию света глаза увидели фигуру, которая была темнее окружающей тьмы, оживший сгусток непроницаемого ночного мрака.

Я резко выставил перед собой руки – для Феликса Кастора это все равно что пощады просить! Джулиет силой повернула меня лицом к себе. Попытался отбиться – Джулиет схватила кулак, попробовал вырваться – без малейших усилий швырнула меня через всю комнату. Словно тряпичная кукла, я плюхнулся на рыжий диван, опрокинул его, а затем катился по полу до тех пор, пока не врезался в противоположную стену.

– Давай устроимся поудобнее, – шепнула Джулиет. Оглушенный, не в силах нормально дышать, я все-таки собрался с силами, чтобы дать бой. Хотя максимум, что удалось, – это встать на одно колено. Случившееся дальше могу описать лишь по звукам, поскольку воспринимал лишь их. Итак, сначала послышались тяжелые удары, будто вооруженные отбойными молотками строители по команде начали колотить дальнюю стену, но получалось не очень синхронно. Аджулустикель зарычала от боли и неожиданности, и в ту же секунду разбилось оконное стекло. И не только оно: с громким, терзающим уши «бабах!» кусок фанерного листа оторвался и упал на асфальт. Комнату наводнил желтый свет уличных фонарей.

Благодаря ему, я разглядел припавшую к полу Аджулустикель. Поза явно оборонительная: суккуб даже лицо руками заслонила. Увидев летящую бутылку, она подняла правую руку и ударила по ней сверху вниз, будто гвоздь забила, причем на такой бешеной скорости, что у меня в глазах зарябило. Сверкающим дождем посыпалось битое стекло, заблестели мелкие. капли воды. Однако ни скорость, ни сила суккубу не помогли. Осколки западали медленнее, потом остановились и полетели обратно, вонзались в ее кожу, жалили, словно рой голодных и очень хрупких пчел. Пока я пытался осмыслить происходящее, большой треугольный осколок дротиком вспорол воздух и вонзился в спину Джулиет.

Конвульсивно и лишь отчасти подчиняясь сознанию, моя голова повернулась к лестнице. На верхней ступеньке застыла призрачная женщина: алая вуаль трепетала, словно платок, который оставили сушиться на сильном ветру. Она стояла вполоборота, но при этом смотрела прямо на Аджулустикель, затем скользнула взглядом по комнате, и вихрь осколков двинулся в том же направлении.

Суккуб увидела соперницу и направилась к ней, хищно согнув пальцы с длинными когтями. Вихрь понесся следом: он накрывал Джулиет, словно огромная волна, потом на секунду отступал и собирался для нового броска. Одежда висела клочьями, на коже царапины, по лицу текли темные ручейки крови, а в глазах застыло безумие.

В груди Джулиет родился звериный рык, вырвавшийся на волю утробным, терзающим слух урчанием, в котором айсбергами сталкивались согласные. Я не смог бы их воспроизвести, даже если бы не онемел от заклятия Маккленнана. Призрак завибрировал, осколки колючим дождем упали на пол.

Как говорится, береженого бог бережет, так что я вскочил на ноги и, хрустя битым стеклом, бросился к двери. Скорее, скорее отсюда!

Пробежав по улице метров сто – ноги работали часто-часто, в такт бешеному пульсу, – я услышал оглушительный грохот и рискнул обернуться. Перешагнув через зазубренный обломок, еще недавно бывший дверью из твердой древесины, Аджулустикель вышла на улицу, увидела меня и… понеслась.

При каждом шаге тонкие каблучки выбивали на окоченевшей мостовой белые искры.

Вылетев на Юстон-роуд, я свернул налево. Транспорта еще хватало, да и двигался он достаточно быстро – в общем, о том, чтобы махнуть через дорогу и скрыться в сети опутывающих Джадд-стрит переулков, и речи не было. Пока найду брешь между машинами, суккуб меня растерзает! Но вот впереди на красный свет остановился мусоровоз с полным бункером.

На взвешивание и обдумывание не осталось ни секунды. Будь у меня хоть одна, я бы, возможно, промешкал: на карте-то жизнь стояла! А промешкай я, суккуб нагнала бы прямо в движении и проткнула мне сердце.

Так или иначе, я попытался схватиться за цепь, что свисала с бункера, но промахнулся, потому что на светофоре загорелся зеленый и грузовик тронулся. Услышав скрежет каблуков – по звуку совсем как ножи во время заточки, – я вложил в рывок последние силы и снова попробовал схватиться за цепь. На этот раз ее удалось поймать в тот самый момент, когда мусоровоз стал набирать скорость и цепь по инерции качнулась в мою сторону. Я чуть не потерял контакт с землей и равновесие, но тут же выпрямился и, оттолкнувшись правой ногой, прыгнул.