Мой знакомый призрак - Майк Кэрри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– По полусфере.
– Вот именно!
Шерил склонилась над стопкой листов с планами. Черные крестики сливались в четко различимые круги, радиус которых уменьшался с каждым следующим этажом.
– Есть какое-то конкретное место, – начал я. – Нечто вроде привязи, но Сильви там не появляется, а, наоборот, старается убежать подальше, насколько позволяет веревка.
– А человек с палкой…
– Он стоит в центре. Там, куда Сильви совершенно не хочется. Там, где ее ни разу не видели.
Шерил забрала у меня планы и снова разложила на столе.
– Человек с палкой должен быть на первом этаже, – прошептала она и взглянула на нас с Пен, будто спрашивая: «Правильно?» – На первом этаже или в подвале. Ведь самая большая окружность должна быть на одном уровне с человеком. Иди местом. Или с чем-то там еще…
Пен эмоционально закивала.
– Так где это? – спросил я. – Где центр окружности? Шерил двигала пальцем по главному коридору, чуть слышно бормоча себе под нос.
– Вот конторка охранника. Вот хранилища А, Б и В. Вот дамский туалет… – Девушка осеклась, но палец продолжал скользить по плану. Наконец, она подняла глаза, в которых читалось полное замешательство. – Не получается! Значит, ты ошибся!
– В чем ошибся?
– Нам ведь эта комната нужна, в самом центре, верно? Вот она, прямо посредине первого этажа. Вот где не появляется Сильви. На плане она обозначена как «Второй конференц-зал».
– Да, и что? – с растущей тревогой переспросил я. – Как она сейчас называется?
– Феликс, она никак не называется, – бесцветным голосом отозвалась Шерил, – Потому что ее больше нет.
16
Восемь метров – это примерно восемь моих шагов, поэтому буду считать: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь. Отлично! Теперь поворачиваюсь на девяносто градусов и отмеряю еще десять: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь…
На первом этаже темно, и врезавшись в стену, я негромко присвистнул.
Шерил не ошиблась.
Несмотря на все опасения, с помощью отмычек проникнуть в Боннингтон оказалось проще простого. Внутренняя система безопасности была на самом высоком уровне, зато с входной дверью получилось куда проще: пара манипуляций, и она сдалась на милость победителя, то есть меня. Сигнализация стояла лишь на закрытых хранилищах, куда я, слава богу, не собирался. Бронированная дверь в служебную часть первого этажа оказалась куда сложнее: на нее ушло десять пропитанных беспокойством и холодным потом минут. Вообще-то в кармане лежал электронный пропуск Шерил, но я надеялся: им пользоваться не придется, потому что в считывателе могло находиться запоминающее устройство.
В архив я решил пойти один: Пен обеспечивала мне алиби на случай, если появятся проблемы, а Шерил и вовсе не следовало участвовать в незаконном проникновении на террито-. рию архива, служащей которого она являлась. Хотя мне бы очень помогло ее присутствие. В: планах было непросто разобраться даже на ярко освещенной кухне, а в темном, озаренном – отблесками лунного света коридоре – и подавно.
В принципе, я только и делал, что мерил шагами первый этаж: после того как мы объединенными усилиями решили стереометрические задачи, все стало более или менее ясно. Пятнадцать минут беспомощных блужданий в темноте подвели меня к единственно возможному выводу.
Здесь действительно не хватает одной комнаты. Поэтому коридор так резко и поворачивает! Увидев комнату на плане, я больше не сомневался: на этом месте была комната, но потом ее убрали.
В подвале я обнаружил ту же картину: еще одна пустота, расположенная на том же уровне, что и первая. На этот раз к ней прибавлялась лестница, которую передвинули на шесть метров дальше по коридору. Зачем кому-то понадобилось отрезать маленький кусок от огромного здания?
Ответ нашелся сам собой; я спустился на первый этаж и выбрался из здания так же тихо, как вошел. На улице снова отсчитал шаги, уже зная, куда они приведут.
А привели они к другой двери: мимо нее, забитой куском фанеры, наполовину скрытой мусором и старыми коробками, я прошел в самый первый день. Конечно, судя по виду, она не используется и сто лет не открывалась. Эдакий аппендикс, побочный продукт неорганической эволюции здания. Теперь я смотрел на нее совершенно другими глазами.
Мусор легко сдвинулся в сторону, а если поддаться определенному настроению, подозрительно легко. Весь мусор – несколько пустых коробок и одеяло – минимальный набор реквизита к пьесе «Ночлег бездомного».
На прибитом к двери куске фанеры прямоугольные отверстия замочных скважин – еще один признак того, что помещение не такое заброшенное, как кажется. Замки – «Фальком» и «Шлаге», да, по сравнению с этим главная дверь архива – детский лепет. Со «Шлаге» я возился целых полчаса и был готов сдаться, когда раздался щелчок, означающий, что цилиндры встали в нужное положение.
Легкий толчок, и дверь открылась. За ней – маленькое квадратное фойе, где вместо половика лежало свернутое одеяло, а дальше – снова дверь, снова закрытая. Деревянное полотно показалось куда тоньше и хлипче металлических деталей, и я, давно потеряв терпение, просто ее выбил.
Передо мной совершенно темная комната, насквозь пропахшая кислятиной: потом, мочой и даже думать не хотелось, чем еще. Я нащупал выключатель, и голая стоваттная лампочка ослепила ярким, как в операционной, светом помещение, которое не стал бы снимать даже мистер Блини.[30] Да, сравнение удачное, учитывая, что и стены покрашены тусклой, больнично-зеленой краской, а одна обшита угнетающе темным деревом с несколькими светлыми рейками в центре.
На полу линолеум с узором пейсли, причем кусок явно отрезали для другой комнаты: он даже до краев не доходит. Стекло в окне целое, но сквозь него видно лишь внутреннюю сторону еще одного листа фанеры.
Мебели почти нет: лишь ярко-оранжевый, в грязных пятнах диван, который будто слал привет из бесстыжих и распущенных семидесятых. В одном углу целая батарея бутылок: одно– и двухлитровые, с водой и без. Вот и все предметы интерьера.
Хлипкая дверь захлопнулась, и мне пришлось сделать еще один шаг в комнату. Первым ощущением был шок: я ее узнал, а потом холодное осознание того, что никакой это не шок. Комнату я уже видел, когда играл с призрачной женщиной в «Двадцать вопросов»: она показывала ее среди слайдов своих воспоминаний. Запомнила и доверила мне во всех деталях: ну, может, только полных бутылок стало чуть меньше, а пустых – чуть больше.
Я внимательно огляделся по сторонам: процесс занял несколько секунд, потому что смотреть было не на что. Под диваном ничего нет, за диваном – тоже. Наверное, стоило поискать среди подушек, но я побрезговал: казалось, от малейшего контакта с ярко-оранжевой обивкой можно подхватить какую-нибудь заразную болезнь. Открыв одну из бутылок, я понюхал содержимое и осторожно попробовал на вкус. Вроде обычная вода.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});