Самолет для валькирии - Александр Богатырёв

Григорий аккуратно запарковал свой грузовичок подальше, чтобы не мешать деловой суете, заглушил двигатель, но из кабины вылезать не спешил.

"Пятая… – думал он. – Эта модель с тремя двигателями. Двигатели по двадцать "лошадей". По расчётам, с полной загрузкой может летать и на двух. Так что в случае аварии одного, лётчику будет выбор куда и как посадить самолёт. Берёт на борт приличное количество груза. И первое же применение – почта. Почтовый самолёт. Первый почтовый самолёт. Быстро доставит почту даже туда, где нет железной дороги. Была бы взлётно-посадочная полоса. Не истребитель и не разведчик. Сугубо мирная такая профессия для самолётика… И кого на него посадить? Те бравы молодцы, что сейчас с энтузиазмом бегают вокруг деталей – больше на "сурьёзные машины" нацелены. На военные. Да и База как раз больше ВОЕННО-воздушная. С ударением на "военно-". Конечно, данную модель можно приспособить и для бомбометания. Но лучше слегка обождать. Сейчас нужно что-то, чтобы всем показать, что самолёт – не цирковое представление. А что-то очень удобное и практичное. Значит, нужны почтовые самолёты. И мелкие грузоперевозки. Из тех, что нужно доставить по адресу очень быстро. Кого пилотом сажать на этот первый почтовый?".

Григорий вылез из кабины, захлопнул дверь. Ещё раз полюбовался на суету и рявкнул.

– Михайлов!!!

Молоденький унтер бодро подбежал и вытянулся по стойке смирно.

– Когда придёт завтра мадемуазель Смирнова – передай, чтобы её немедленно приставили к изучению матчасти пятой модели. Она её будет водить.

– Слушаюсь! – козырнул Михайлов.

"Вот и хорошо! – подумал удовлетворённо Григорий. – И слово не нарушено, и Оленька при деле. Главное, у неё будет конфетка. Чтобы не куксилась! И летать она будет. Ведь очень хочет? Значит будет! И как раз новые рекорды будет устанавливать. По дальности и скорости. То, что надо!".

Удовлетворённый таким решением, Григорий пошёл смотреть куда пристраивают новый самолёт.

Первые залпы большой войны

Потирая руки от предвкушения, Натин расхаживала по своей комнате. То, что её таки оценили с её возможностями и наконец-то встраивают в дело очень серьёзно, сильно радовало.

Но ещё больше радовало, что с ней полетит Василий.

Она уже не пыталась от себя гнать мысль что этот парнишка, с горящим взором ей откровенно нравился. И она буквально жаждала как-нибудь к нему подобраться поближе. А тут – такая возможность! Шесть часов полёта! За шесть часов можно было сделать всё. Узнать всё, что хотела, разгрызть наконец, этот "крепкий орешек", который так ловко от неё бегает.

И именно это тщательное дистанционирование Василия от неё, ещё больше подогревало интерес. Этот змий постоянно, в любых ситуациях, старался сделать так, чтобы между ним и ей оказался брат – Румата. Так что все её поползновения в ту сторону, натыкались на широкую грудь этого вояки и булыжную харю, которая, казалось бы ничего не понимает.

Странное дело: Когда в университете её пытался "завоевать" Мал Далек, – это вызывало сильнейшее отторжение. Казалось, что вот, некий …, пытается поставить её на короткую цепь со страховым ошейником. Как псину. Ведь Мал не скрывал, что именно "завоёвывает". А значит "покоряет". Ага! Разбежалась она! Покоряться каким-то там… поэтому она воспринимала все знаки внимания со стороны Мала, ни много ни мало как покушение на её личность и свободу.

Но сейчас, почти что оказавшись в той же ситуации, что и сам Мал, она поняла, что это значит. И смутно, но наконец, на своём примере, начала понимать что в Мале разожгло такую маниакальную страсть.

Да и то, что выдавалась великолепная возможность узнать братьев поближе – на примере пусть одного, но самого Василия, учёного, – ещё более подогревало в ней интерес к предстоящему вояжу.

Натин быстренько пробежалась по делам, которые требовали срочного выполнения, или завершения.

"Группу на рукопашке, старшая погоняет. Всё, что надо на отработку я им дала. Химики – этим ничего пока не надо. Биологи – тоже. Контроль выполнения плана понадобится через недели две, когда они сделают необходимые ингредиенты…".

И тут мысли, крутанувшись по дальним окрестностям, упёрлись в ближние…

Паола!

Долг!

Ведь она пока крайне скверно знает русский язык, и одна оставшись, будет полностью беспомощна! А Богданов, на кого можно было (и нужно было!) её спихнуть – умотал в Швейцарию.

Натин поняв, что придётся брать Паолу с собой, а следовательно, никакого "интима" с Василием не получится, зашипела как рассерженная кошка. От досады.

Паола, усердно штудировавшая учебник русского языка, что подкинули ей братья, настороженно покосилась на патронессу.

– Паола! – почти прорычала Натин, чем ещё больше напугала свою подопечную, – Мы должны отправиться в Парагвай. И ты – с нами. Я, ты и Васса Эсторский.

Паола непонимающе и вопросительно посмотрела на Натин, гадая что же на самом деле вызвало такой взрыв ярости. По тому, что сообщено, всё выглядело достаточно безобидно. Это вам не в дикую Россию вояж устроить. Тем более, что уже здесь… И не такое бывало.

– Паола! – чуть умерив гнев начала Натин. – Я должна тебе сказать кое-что. О себе и своих возможностях. Реальных. И тебе придётся дать самое страшное слово, клятву, что никогда, даже под пыткой никто от тебя этого не узнает. Иначе… Ты потеряешь всё.

Вот теперь Паола по настоящему испугалась. Так как почуяла, что некие очень крутые мировые тайны вплотную взялись за её бедную тушку.

Надо заметить, что Натин стала жертвой незнания. Она изначально специализировалась на средневековых обществах. А тут, в России, общество переходящее в индустриальную стадию развития, культура его сильно отличается от тех, которые она изучала в университете. Да даже от того же общества княжества Аттала.

Ведь что диктовали правила и законы княжества, по отношению к тем, кто является хотя бы слугой? Даже не некоей персоны под опекой, как то было в отношении Паолы.

Ты за него отвечаешь, а следовательно, передоверить слугу кому-то ты можешь только в одном случае – если этот "кто-то" является либо твоим же слугой, либо твоим господином. Опекаемые, или вассалы вообще передаче не подлежали за исключением нескольких случаев. Натин находилась в плену прежних представлений, ранее вбитых в неё. И то, что стоит поинтересоваться на этот счёт у самих жителей империи – как тут на этот счёт обстоит дело – и в голову не пришло. Сработали стереотипы. А раз не сообразила, то ходить ей в ближайшее недели, в весьма скверном настроении.

Ясное дело, в Российской империи образца 1900 года, можно было ту же Паолу, передать либо Румате, (который наш родной Григорий), либо хотя бы попросить кого-то из группы рукопашниц присмотреть за ней.

У Василия же, была иного плана проблема.

В глазах Василия, Натин представлялась эдаким "Руматой в юбке"(ясно дело не Григорием а тем, который описан у АБС в "Трудно быть богом"). То есть, суперкрутым прогрессором сверхпродвинутой сверхцивилизации. И это самое изобилие приставки "сверх-", его пугало до дрожи.

Григорий же, увидев такой, почти детский, страх у своего брата, ржал до икоты. И так как убеждению, как ни странно, этот страх не поддавался, закончилось это тем, что Григорий просто пинками погнал братца на посадку.

А посадка в пепелац Натин, осуществлялась, естественно, на том самом месте, где принцесса его сховала – в переоборудованном амбаре с отъезжающей крышей. Впрочем, "отъезд крыши" грозил случиться конкретно у Василия, причём до…

Видя, что братец раскис и мандражирует, Григорий постарался собрать Василия самостоятельно. Не полагаясь на то, что брат может и сам. Ведь "а вдруг что-то забудет?!!". А раз так, то собирал его брат Григорий как на войну.

В результате, возле амбара с пепелацем, в два часа ночи, нарисовалось тело весьма смахивающее на рейнджера середины двадцатого века. С рюкзаком за спиной, в зелёной полевой форме, и в шляпе, похожей на "афганку". Вооружение тоже присутствовало, но пока было спрятано в рюкзаке.

На территории явно соблюдалась светомаскировка. Никаких огоньков при подъезде замечено не было. Свет фар грузовичка, упёрся в широкие ворота. Плотно закрытые. И только когда Григорий заглушил двигатель, в полосу света шагнули с разных сторон две фигуры. Натин и Паолы.

– Какая у тебя компания замечательная! – начал издевательски восторгаться Григорий. – Целых две и всё тебе одному! Я тебе завидую, брат!

Братец, мрачно посмотрел на Григория, на прогрессоршу с Паолой, ждущих, когда наконец прибывшие вылезут, тяжко вздохнул и с мрачнейшей физиономией полез наружу.

Выпрыгнул. Нехотя вытащил из кузовка свой рюкзак и потащился здороваться. Григорий же его в этом опередил.

Вырубил свет, из-за чего всё окружающее погрузилось в чернильную темноту, захлопнул дверцу, проморгался и двинул в сторону двух тёмных силуэтов, обозначившихся на фоне белой стены амбара. Сзади, накинув лямку рюкзака на одно плечо, поплёлся братец Василий.