Когда герои восстают (ЛП) - Дарлинг Джиана

Я обнимала ее несколько минут, а Рора стояла рядом, дергая за прядь волос, и смотрела на нас широкими испуганными глазами.

— Теперь ты можешь говорить? — спросила я Бэмби, отодвигаясь назад, чтобы посмотреть на нее. Я откинула волосы с ее лица и посмотрела на ее опухшие глаза и красное лицо. — Ты довела себя до слез. Все будет хорошо, обещаю, Данте и я сделаем все лучше.

Это снова вывело ее из себя.

Мое терпение было как веревка для жарки. Авроре совершенно не нужно видеть, как ее мать разрывается на части, не тогда, когда она сама явно напугана.

Я легонько потрясла Бэмби за плечи и охладила свой голос, надеясь, что он потрясет ее, как холодная вода.

— Джорджина! Послушай меня, хорошо? Ты делаешь себе плохо и пугаешь дочь. Сделай со мной несколько глубоких вдохов, хорошо?

Она вздрогнула и кивнула мне, икнув и сделав три глубоких вдоха. Наконец, она, казалось, вновь обрела способность говорить, потому что она что-то прошептала мне.

— Scusi? — спросила я, потому что не расслышала. (пер. с итал. «извини?»)

— Мне жаль, — повторила она снова, ее голос был разрушен. — Мне так жаль.

— За что? — спросила я, все еще настолько сосредоточенная на ее утешении ее, что почти не заметила предчувствия в своем нутре.

Медленно, с недоверием, я отстранилась от нее.

Она всхлипнула, поймав мою ладонь, когда она закрывала рот.

— Бэмби? _ спросила я, с трудом контролируя каждое слово, чтобы не наброситься на нее раньше, чем буду уверена. — Что ты сделала такого, о чем нужно сожалеть?

— Он сказал мне, что заберет Аврору, — объяснила она, ее голос был мокрым и густым от соплей. — Он сказал мне, что заберет ее и больше никогда не позволит мне ее увидеть.

— Кто сказал? — я огрызнулась так сильно, что она вздрогнула.

— Огги, — угрюмо ответила Аврора. — Мой папа.

— Огги?

Я ломала голову, пытаясь вспомнить, кто такой этот чертов Огги, но потом мне не пришлось этого делать.

— Агостино ди Карло, — объяснила Бэмби, слезы выдавливались из уголков ее глаз. Они падали с ее подбородка ровным потоком. — Агостино отец Авроры.

Глава 32

Елена

Тогда она рассказала мне все, голосом, похожим на чадящую свечу, о своей истории с новым боссом Коза Ностры.

Они познакомились, когда ей было всего семнадцать, а он был старше, красив и богат. Он нашел ее в винной лавке в Маленькой Италии и болтал с ней о том, какие конфеты лучше, Смартис или Риз Писэс. Когда он предложил ей покататься на машине, она без вопросов согласилась.

Они виделись всего два месяца, прежде чем Бэмби забеременела. Очевидно, Агостино был доволен.

А вот отец Бэмби, когда она рассказала ему об этом, был недоволен.

Эмилиано много лет был капо каморры Нью-Йорка, и сразу понял, кто такой Агостино, когда Бамби описала его. Первенец его конкурента.

Бэмби поморщилась, рассказывая о том, как ее изгнала семья, а потом бросил Агостино.

Она была одинока в течение многих лет, пока Данте не предложил ей помощь.

Очевидно, это был обоюдоострый меч, потому что это снова привлекло к ней внимание Агостино. Он пытался шантажировать Эмилиано, угрожая Бэмби и Авроре. Несмотря на то, что он выгнал свою дочь, как это сделали бы многие итальянцы старой школы, он все еще любил ее, поэтому пытался заработать деньги, чтобы расплатиться с Агостино на стороне.

В результате его убил мексиканский картель.

Я притянула Аврору к себе на колени, пока Бэмби продолжала рассказывать о своих ужасах голосом, лишенным всяких эмоций. Маленькая девочка с тревогой слушала о прошлом своей семьи, и мне стало больно от того, что она познакомилась с ужасами мафиозной жизни точно так же, как и я в детстве.

— Когда папа умер, Агостино оставил нас в покое на некоторое время. Думаю, он был просто терпелив. Потом Данте арестовали, и на следующий день он появился на пороге нашего дома, желая увидеть Рору. На самом деле он просто хотел пригрозить мне. — она всхлипывала несколько секунд, затем мужественно пыталась их сглотнуть. — Я не могла сказать Данте, потому что он не знал, что он отец Роры. Он бы изгнал нас или начал войну.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Война уже началась, Бэмби, — холодно заметила я, прижимая Рору ближе, когда заметила, что она заснула. — Ты должна была рассказать ему.

— Теперь я это понимаю, — призналась она с сожалением. — Но вместо этого я рассказала своему брату.

По моей спине пробежал холодок.

Конечно, Якопо должен был знать об этом.

— Он сказал, что мы не должны рассказывать Данте, что это разрушит все, над чем он работал в Семье. Он сказал, что позаботится об этом, но Агостино его не послушал. Он заставил Яко тоже ему что-то рассказать.

— Ты шпионила для него за Каморрой, — предположила я мертвым голосом. — Ты и Яко.

Она снова начала всхлипывать, но я не чувствовала к ней особого сострадания.

Конечно, я понимала всю сложность ситуации. Я не сомневалась, что Агостино без всяких сомнений забрал бы у нее дочь, что Бэмби действительно чувствовала, что оказалась между молотом и наковальней.

Но у нее был Данте.

Человек, который жил и дышал преданностью. Он дал женщине работу, потому что она была матерью-одиночкой без перспектив, а он был просто хорошим человеком.

Мужчина, который стал псевдодядей для ее дочери и называл ее любовью всей своей жизни.

Я не могла понять, почему она решила, что Агостино лучше из этих двух вариантов.

Ярость поднялась в горле, а затем резко остыла.

Потому что я подумала о маме.

У нее был выбор между Симусом и Торе, и она приняла это решение, основываясь на страхе. Этот страх заставил ее выбрать худшего мужчину, который мог показаться искусственно лучшим, особенно через искаженные ужасом глаза. Она решила, что Торе большее из двух зол, как и Бэмби, и обе они оказались неправы.

Я вздохнула так протяжно, что стало больно в груди.

— Хорошо, Бэмби, пожалуйста, перестань плакать и послушай меня. Ты соберешь все, что нужно тебе и Роре, так быстро, как только сможешь, а потом мы уедем. Сомневаюсь, что ты вернешься, поэтому возьми самое необходимое. Я отвезу вас домой и уложу спать, но утром тебе придется ответить за себя. То, что ты сделала... Я не могу притворяться, что это не заставило меня покраснеть. Но я знаю, что ты находилась в невозможной ситуации, и не могу представить, как тяжело тебе было жить с этим.

— Это сводит меня с ума, — прошептала она. — Лгать самым милым людям, которых я знаю. Данте, Марко, тебе.

— Я не могу обещать, что не будет последствий, — предупредила я. — Но несмотря ни на что, обещаю, что мы найдем способ сделать так, чтобы ты была в безопасности.

Бэмби использовала смоченную салфетку в своей руке, чтобы высморкаться, затем слабо улыбнулась мне.

— Спасибо, Елена. Ты действительно прекрасная донна.

Я снова вздохнула, вставая вместе с Ророй.

— Ты быстро собирайся, хорошо? Я уложу ее на диван и вернусь помочь.

Блондинка охотно кивнула, ее взгляд уже немного прояснился, когда у нас появился план.

Я перешла в главную комнату и собралась уложить Рору на диван, когда раздался щелчок в дверь.

Вот так.

Щелчок.

Но от этого щелчка у меня зашевелились волосы на затылке.

Медленно, тихо я отползла от гостиной и ее входной двери обратно в затененную кухню.

Бах.

Что-то билось в дверь.

Я прижалась спиной к кухонным шкафам, Аврора тяжело обхватила меня руками.

В дверном проеме спальни появилась Бэмби, ее волосы были в беспорядке, глаза с красными ободками были широкими, как голубые блюдца.

— Это он? — пробормотала я.

Она истерично кивнула.

— Где мы можем спрятаться? — спросила я, когда раздался еще один стук в дверь и голос выкрикнул имя Бэмби через дерево.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Она дернула подбородком в сторону длинной, узкой деревянной двери рядом с холодильником. Я открыла ее и обнаружила, что она почти пуста, только швабра, пылесборник, веник и пылесос внутри. Он был достаточно велик, чтобы вместить нас обеих, если мы протиснемся.