Закон и женщина - Уилки Коллинз

Я кивнула. Бенджамен сказал, что миссис Болл была свидетельницей публичного унижения моего мужа. Это само по себе было достаточной причиной, чтобы отвратить его от женитьбы на ней. Он разорвал с ней по той же причине, которая побудила его покинуть меня. Он не чувствовал в себе достаточно мужества, чтобы жить с женщиной, знавшей, что его судили как убийцу и что ему угрожала виселица. Объяснение мистера Плеймора согласовалось во всех подробностях с объяснением Декстера. Мое ревнивое любопытство было наконец удовлетворено вполне, и Бенджамен мог оставить в покое прошлое и перейти к более интересному разговору о будущем.

Его первые расспросы касались Юстаса. Он спросил, имеет ли мой муж какие-нибудь подозрения насчет того, что произошло в Гленинге.

Я рассказала ему, что случилось и как мне удалось отсрочить на время неизбежное объяснение.

Лицо моего старого друга прояснилось.

— Это будет хорошей новостью для мистера Плеймора, — сказал он. — Наш добрый друг сильно опасается, что сделанные нами открытия повредят вашему супружескому счастью. С одной стороны, ему очень хочется освободить вашего мужа от страданий, которые причинит ему чтение предсмертного признания его покойной жены, с другой стороны, он считает решительно непозволительным утаить документ, имеющий такое важное значение для ваших будущих детей, документ, очищающий имя их отца от пятна, оставленного на нем шотландским вердиктом.

— Как же он думает выйти из этого затруднения? — спросила я.

— Он находит только один исход. Он намеревается запечатать восстановленный документ вместе с подробным изложением обстоятельств, при которых он был отыскан, подписанным мною и вами как свидетелями, и передать конверт вам. Вы же объяснитесь с мужем, когда сочтете это удобным, и предоставите Юстасу решить, распечатает ли он конверт сам или оставит его нераспечатанным в наследство своим детям, с тем чтобы они, достигнув совершеннолетия, могли поступить с письмом как им заблагорассудится. Одобряете вы такое решение, друг мой? Или вы предпочтете, чтобы мистер Плеймор объяснился с вашим мужем сам?

Я не колеблясь предпочла взять ответственность на себя. Мое решение было вполне одобрено Бенджаменом. Он сказал, что сегодня же напишет мистеру Плеймору и успокоит его.

Единственный вопрос, который предстояло теперь решить, касался нашего возвращения в Англию. Решение этого вопроса зависело от докторов, и я намеревалась посоветоваться с ними в их ближайший визит к Юстасу.

— Не хотите ли вы спросить меня еще о чем-нибудь? — сказал Бенджамен, открывая свой портфель.

Я вспомнила Декстера и Ариэль и спросила, не знает ли он, что с ними. Мой добрый друг вздохнул и предупредил меня, что я коснулась очень печального предмета.

— Лучшее, что может случиться с этим несчастным, по всей вероятности, случится скоро, — сказал он. — Очень может быть, что вы услышите о его смерти прежде, чем вернетесь в Англию.

— А Ариэль?

— Ариэль нисколько не изменилась. Она вполне счастлива, пока находится со своим хозяином. Судя по тому, что я слышал о ней, она не причисляет Декстера к числу смертных. Она смеется, когда говорят, что он умрет, и вполне уверена, что он когда-нибудь опять узнает ее.

Последние известия огорчили меня и отняли у меня охоту продолжать разговор.

Глава L

ОКОНЧАНИЕ РАССКАЗА

Десять дней спустя мы возвратились в Англию в сопровождении Бенджамена.

Дом миссис Макаллан в Лондоне был предоставлен в наше полное распоряжение. Мы охотно приняли ее предложение остаться у нее, пока не родится наш ребенок и пока не определятся наши планы на будущее.

Вскоре по возвращении в Англию я получила из дома умалишенных печальное известие, к которому Бенджамен приготовил меня в Париже. Мизериус Декстер освободился наконец от бремени жизни. За несколько часов до кончины он ненадолго пришел в себя и узнал Ариэль. Он произнес ее имя, поглядел на нее и спросил обо мне. Окружающие хотели послать за мной, но было уже поздно. Прежде чем посланный успел выйти из дома, Декстер сказал со своим прежним высокомерием: «Молчите все! Мой мозг утомлен, я хочу спать». Он задремал и больше не проснулся. Так скончался без горя и страданий этот странный человек. Так протекла и исчезла, как сон, эта странная жизнь с ее ошибками и страданиями, с ее капризными проблесками поэзии и юмора, с ее жестокостью и тщеславием.

Бедная Ариэль! Она жила только для хозяина. Когда хозяина не стало, ей осталось последовать за ним.

Ей позволили присутствовать на похоронах Мизериуса Декстера в надежде, что эта церемония убедит ее в его смерти. Ожидание не оправдалось, она по-прежнему не хотела верить, что хозяин покинул ее. Несчастную могли удержать на месте только силой, когда гроб опустили в могилу, и силой увели ее с кладбища. С этих пор ее жизнь была беспрерывной сменой припадков бешенства и летаргического спокойствия. Наконец, в день ежегодного бала в доме умалишенных, немного раньше полуночи, разнеслась тревожная весть, что Ариэль пропала. Сиделка, ходившая за ней, видя, что она уснула, поддалась искушению сойти вниз и поглядеть на танцы. Когда она вернулась наверх, Ариэли уже не было. Присутствие посторонних и суета, всегда сопровождающая бал, дали Ариэль возможность уйти из дома незамеченной. Все ночные поиски были тщетны, но утром на рассвете ее нашли умершей от холода и истощения на могиле Мизериуса Декстера. Преданная до конца — Ариэль последовала за своим хозяином, преданная до конца — Ариэль умерла на могиле своего хозяина.

Написав эти печальные строки, я охотно перехожу к менее тяжелому предмету.

После моей встречи с леди Клариндой на обеде майора судьба удалила меня от современного донжуана. Я долгое время ничего не слыхала о нем и, сознаюсь со стыдом, уже почти забыла его, когда он внезапно напомнил мне о себе пригласительным билетом на свою свадьбу. Майор решился наконец жениться! И, что еще удивительнее, майор избрал законной властительницей своего домашнего очага и своей особы «будущую царицу пения», разодетую молодую особу с круглыми глазами и резким голосом.

Мы нанесли новобрачным поздравительный визит и от души пожалели майора Фитц-Дэвида.

Женитьба так изменила моего прежнего веселого и любезного поклонника, что я едва узнала его. Он отказался от всяких претензий на молодость, он открыто и безнадежно признал себя стариком. Стоя позади кресла, на котором восседала его повелительница, он смотрел на нее так, как будто ждал ее позволения, чтобы открыть рот. Когда она перебивала его, что она делала беспрестанно и без всякой церемонии, он умолкал с такой старческой покорностью и с таким восторженным взглядом, что мне было совестно смотреть на него.

— Не правда ли, как она прекрасна? — сказал он мне в присутствии жены и настолько громко, что она могла слышать. — Что за фигура и что за голос! Вы помните ее голос? Да, оперная сцена понесла незаменимую утрату. Когда я думаю, что могла бы сделать эта талантливая женщина, я спрашиваю себя, имел ли я право жениться на ней? Поверите ли, мне иногда кажется, что я совершил кражу у публики.

Что касается виновницы этих восторгов и сожалений, она соблаговолила принять меня как старого друга. Пока Юстас говорил с ее мужем, она отвела меня в сторону и объяснила мне с самой бесстыдной откровенностью причины, побудившие ее выйти за майора.

— Семейство наше большое и нисколько не обеспечено, — сказала мне эта странная молодая женщина. — Я знаю, что я никогда не сделалась бы «царицей пения» или чем-нибудь в этом роде. Все это одни слова. Бывая в опере и учась сама, я поняла, как трудно сделаться хорошей певицей. У меня нет такого терпения, как у этих черномазых иностранок. Я ненавижу их. Гораздо легче было сделаться богатой, выйдя замуж за этого старика. Теперь я обеспечена и все мой семейство обеспечено, и у меня нет другого занятия, как только тратить деньги. Я люблю свое семейство, я добрая дочь и добрая сестра. Взгляните, как я одета, взгляните на убранство дома. Я поступила неглупо, не правда ли? Иметь мужем старика — большое преимущество. Вы можете вертеть им как угодно. Счастлива ли я? О да, я вполне счастлива! Надеюсь, что вы тоже счастливы? Где вы живете теперь? Я приеду к вам, мне хочется поболтать с вами. Вы всегда нравились мне, а теперь, когда я ничем не хуже вас, я хочу подружиться с вами.

Я отвечала на это кратко и учтиво, но в душе решила, что она не войдет в дверь моего дома, когда приедет навестить меня. Она была мне противна. Когда женщина продает себя мужчине, этот позорный поступок, по моему мнению, одинаково ужасен, совершается ли он с освящением церкви и закона или без оного.

Когда я сижу теперь у моего письменного стола, припоминая прошлое, майор и его жена изглаживаются из моей памяти, и мое внимание сосредоточивается на сцене, которой я заключу мой рассказ.