Провокатор - Сергей Валяев

Надрывно голосили деревенские старушки-плакальщицы. Кто-то из молодух заметил:

— Вот так у нас, бабоньки, завсегда: праздники в похороны, поминки в праздники…

Прожектор Т-34 бил в бесконечное пространство планеты, и ночь казалась еще темнее. И звезды были ярче. А в плотном кругу света покоился холм свежей земли. Самодельный деревянный крест будто сиял в свете прожектора. Было красиво и торжественно на скромном маленьком деревенском кладбище.

Трое прощались со своим другом и товарищем; четвертый, сидя на корточках и поправляя могильный холм, говорил:

— Ничего, дед Леха, дойдем, доползем, догрызем…

— Все, Алексей, достали стервецы до самого до сердца, — проговорил Минин.

— Идем, Алеша, ты нас жди, — сказал Дымкин.

— До встречи, Леша, — сказал Беляев.

«Поживите еще, братцы, — сказал им Ухов, — и за меня тоже. И чтобы до победного…»

На душе было пасмурно, как и за окном. Осень — пора перемен: небо обложило, и закрапал дождь. Убежать бы в теплые края. Да от себя не убежишь. И от своей родины, если говорить красиво и патриотично. Жаль, что у меня не работает телевизор, последняя отдушина печальной, с трудом регенерируемой души. Хотя что-то случилось! Коль звонит по телефону бывший школьный приятель, нынешний небожитель, с которым давным-давно пути-дороги разошлись, и плача сообщает, что нуждается в помощи, то это значит…

— Что это все значит? — спрашивал я его, неудачника.

— Меня предали, от меня все отвернулись, — плакал он. — Меня обвинили в экономическом терроризме против собственного народа. А я люблю народ. Я только выполнял приказы. За это отправляют в ссылку, да?

— Куда? В Сибирь?

— Не. В одну из стран Америки. Латинской.

— В какую именно?

— Нельзя говорить. Государственная тайна. Но я скажу: страна на букву Б!

— А что, собственно, случилось? Вчера все было в полном порядке. Ты был на коне, скакал галопом по головам!

— А ты ничего не знаешь? — всхлипнул несчастный. — Вся страна встала. Ничего не работает: ни заводы, ни фабрики, ни промыслы, ни транспорт, ни деревня. И никто не работает. Это провокация против верного курса перемен! Нас хотят сбить с пути…

— Удивительно другое: что все работало до сих пор, — ответил я. Это, Кассир, твои школярские идеи: бездефицитный бюджет, стабилизация рубля, налоги 100 %, что там еще?.. Ты, Небритая рожа, думал, что вы весь народ поставили в интересную позу: рачком-с. Ошибся, Плохиш. Обмишурился, срань. Землю так и не отдаете в частную собственность.

— Земля — это власть, — вздохнул мой телефонный собеседник. — Кто же власть добровольно отдает?

— Тогда чего же ты, паразит, хочешь?

— Я же говорю: все от меня отвернулись. А я виноват? Что я буду в Б. делать?

— Кстати, в качестве кого тебя отправляют туда? В качестве атомной бомбы?

— Не. В качестве экономического эксперта.

— Это одно и то же. С чем я тебя и поздравляю.

— Спасибо, — заныл он. — Но я нуждаюсь в помощи.

— Я же сказал: помогу.

— Ты единственный, кто… Ты тот, который… Ты…

— Ладно, будущий международный террорист… Жди меня!..

На этом я с ним попрощался. Неужели все это правда? Не брежу ли я? Неужели малорослый, но с большими амбициями наследник Царя-батюшки решился реанимировать труп великой страны? Увы, труп — понятие необратимое. Хотя у нас еще и не такие веселые дела случались.

Я набрал номер телефона моего друга и директора. К счастью, Классов оказался в своем привлекательном для воров дому. Я попросил три вместительных фургона. А зачем? А ты, Классман, что, ничего не знаешь? А что такое? Включи телевизор, Классольцон. Он у меня включен. И что там передают по всем программам, Классшуленберг? Что-что, детям спокойной ночи, прекрасный мультфильм: «Лебединое озеро».

Сумасшедший дом.

Сумасшедший мир.

Сумасшедший я и родина моя.

К стеклянно-освещенному домику поста ГАИ на скоростной трассе подкатил мотоцикл с коляской. На нем восседал сельский фельдшер с разночинской бородкой. Вид у него был крайне озабоченный. Два постовых сержанта курили:

— О, Леня, роды принимал, что ли?

— А чегось это у нас в районе рождаемость повысилась, как тебя, Леня, зафельдшерели? Гы-гы…

— Господа! — набегал разночинец. — Я вам такое скажу…

— Ну, говори, кого еще забрюхатил?

— Товарищи, — чуть не плача вскричал фельдшер, — там танк идет на Москву!

— Чего?.. А ну дыхни, коновал.

Светло-туманный рассвет проклевывался сквозь оконца деревенского дома. Трое стариков после ночного постоя скоро собирались в поход. На улице тихо рокотал двигатель Т-34 — всклокоченный со сна Василий стоял у гусеничного трака, пил из ведра молоко и о чем-то серьезном говорил с молодухой-дояркой.

Санька и Ванька, как родные братья, посапывали на печи. Минин тронул их теплые головушки, сказал хозяйке-старушке:

— Мать к обеду обещала.

— Да по мне уж хучь… Где один, тама и другий.

— Спасибо, Матрена.

— Дык это вам спасибочки, что есть, — перекрестила стариков. — Были ж молодые, глуповые, жизню не бережли… Бережите себя, милые дружки! заплакала.

— Ничего, мы еще поживем, — пообещал Беляев. — Назло всему вражьему племени.

— Дай Бог, мои родные. Дай-то Бог!

У деревеньки, название которой можно было узнать из дорожного трафарета, перечеркнутого косой линией, дежурил военизированный пост: несколько грузовых автомашин, БТРы, БМП; солдатики грелись у костров. Офицеры сбились у командирского «газика», где шепелявила рация.

На трассе появилась казенная «Волга», за ее рулем находился генерал Мрачев. Смотрел впереди себя невидящим взглядом. Два солдатика заполошно отмахивали жезлами. Автомобиль притормозил у командирского «газика». Офицеры подтянулись, увидев человека в генеральской форме. Моложавый полковник внутренних войск молодцевато козырнул:

— Здравия желаю, товарищ генерал!

— Дальше постов нет, полковник?

— Никак нет.

— Плохо! — И ответил на немой недоумевающий вопрос офицера: — Нужно выставить форт-пост во-о-он там… у поворота… чтобы контролировать все шоссе… — И предложил: — Впрочем, проедем, полковник, на месте поглядим, может, ошибается старый вояка.

На душе было пасмурно, как и за окном. Осень — пора перемен: небо обложило, и закрапал дождь. Была уже ночь. Бывшая великая, павшая, но еще живая страна пласталась за окном в мглистом полуобмороке, не зная завтрашней своей будущности. Только мертвые знают свое будущее. Я и страна не знали, что нас ждет завтра, следовательно, мы жили, равноправные государства. Мы были готовы постоять друг за друга, защитить друг друга. Быть может, поэтому я рылся в хламе, искал солдатскую каску и бронежилет. Я рылся в тусклом, слепом свете ночника, когда шкурой почувствовал чужое преступное присутствие.

— Кто здесь? — наступательно поинтересовался я. — Бью без предупреждения.

— По голове-с! Бутылкой! — раздался иссушенный смешок; пряча мелкое рахитичное лицо в тени, сидел у окна маленький, плюгавенький человечек.

— Ты кто?

— Я — это я! — Приподнял над полом трость-зонтик; вонзил в половицу стальное тонкое острие. — Вопросы буду задавать я.

— А пош-ш-шла ты, вселенская тварь! — оборвал я самозванца. — Рога-то пообломаю!..

— Фи, как грубо, — фыркнул мой странный собеседник. — Хотя меня предупреждали-с.

— Кто? — рявкнул я.

— Заинтересованная сторона-с!

— А-а-а! — догадался я. — Это те, кто мечтает заполучить мою душу?

— Именно-с!

Я заорал:

— Иди во-о-он, гуттаперчевая дрянь! Я не продаюсь. Я сам себя купил. Навсегда!

Темный рахитик отчаянно отмахивал ручками:

— Понимаю-с, понимаю-с! Но совершенно невинное предложение. Вы не поступаетесь своими принципами. И к славе, и в Канны дорога вам будет свободна. Что может быть прекраснее всемирного признания?..

Я обнаружил в хламе каску; очень удобный тяжелый метательный предмет. Мой враг заметил этот весомый аргумент в моих руках, поспешно проговорил:

— Кстати, ваш «Т-34» читает политическое руководство. Правда, мнения разделились: одни «за», другие «против», но уверен, что большинство…

Я метнул каску во враждебную мне сторону; с обвальным кастрюльным боем каска ударилась о стену и покатилась по сухому паркетному полу.

— Жаль соседей, — равнодушно сказал черный человек. — И вас. Завтра у вас трудный день.

— Что надо, сволочь?! — И бросился на своего врага. И поймал пустоту. — Где ты, вошь?.. Что вы мне всю душу?..

— О душе не будем, — проговорил клятый голос. — Хотя можно и поговорить.

— Иди ты к черту! — устал я.

— Странные люди. Вы везде и всюду ищете врагов. А враг живет внутри вас. Каждый из вас хочет быть ничто. Так ведь проще жить?

— Я живу, как я живу, а на всех остальных… — махнул рукой. — Что надо, мартиролог?