Сила ведлов - Александр Абердин

Митяй широко улыбнулся и спросил, вместо ответа:

— Найдар, ты любишь путешествовать? Ведл закивал и воскликнул:

— Больше всего, Митяй! Ты хочешь пригласить меня в путешествие? Я согласен. Я давно сам хотел попросить тебя взять меня с собой. Мне же теперь не нужно думать, чем накормить людей, поэтому я готов ехать с тобой хоть сейчас.

— А мы прямо сейчас возьмём и отправимся в одно короткое путешествие, Найдар, а потом в очень длинное, — пригласил Митяй и добавил: — Дружище Найдар, ты только что решил одну очень важную проблему. Точнее, её давно уже решило ведловство дагонов. Может быть, вам раньше холод и не был нужен, зато теперь нужен всем нам, и особенно Матери-Земле.

Хотя время было обеденное, Митяй, заехав домой, даже и не подумал садиться за стол. Он попросил Таню и Танюшку срочно собраться в дорогу и сказал домашним, что они вернутся через несколько дней.

Через полчаса они находились на борту нового большого самолёта-амфибии. Хотя Тимофей и сидел в просторной кабине, за штурвал сел Митяй, так как хорошо знал, куда надо лететь. На реку Конго, в которую впадало несколько рек, протекающих по тем территориям, недра которых были богаты алмазами. Устраивать масштабные горные разработки даже ради бриллиантов холода ему вовсе не хотелось, тем более что можно было устроить просто большую каменную охоту только на самые крупные голубые алмазы. Как это ни странно, но Митяй очень быстро понял принцип действия холодного луча, хотя видел его в работе всего несколько секунд. Говорящие камни, воздействуя на алмазы холода, а их всё же следовало превратить в классические бриллианты — и чем крупнее они будут, тем лучше, — создавали луч энтропии, а тот просто лишал воду кинетической энергии, останавливая броуновское движение, и вода мгновенно охлаждалась до сверхнизких температур. Возможно, что минус сто градусов — это и не предел. Не исключена и такая вероятность, что температуру льда можно понизить и до абсолютного нуля, но это уже будет перебор. Для капитального замораживания ледников хватит и минус ста градусов. Зато потом ледяное ядро, если его проморозить как следует, будет очень долго хранить в себе холод, и тогда ледник уже со стопроцентной гарантией никогда не растает.

Вместе с тем бриллианты льда давали массу других возможностей, в том числе и для сжижения газов, а микрокристаллы голубых бриллиантов холода могли стать очень тонкими криоинструментами. Да, это открывало огромные перспективы, но в первую очередь Митяй хотел наложить лапу на все самые крупные голубые алмазы. Так, на всякий случай, чтобы не вышло какой-нибудь беды по чистой случайности. Это хорошо, что дагоны не сочли искусственный холод полезной вещью. Меньше будет хлопот. Впрочем, они были очень мудрыми людьми и не имели склонности к рискованным экспериментам. Не то что алары. Вот те ребята — безбашенные и охочие до всяческих экспериментов. Одно хорошо: помнили вложенную в их головы Митяем мудрость: «Чтоб травматизма не было, не разевай своё хлебало», и это радовало. В общем, одни являли собой прирождённых экспериментаторов, а другие чистой воды теоретиков, не гнушающихся, однако, сугубо практической деятельности.

Думая о том, что им дадут бриллианты холода, Митяй врубил двигатели на полную мощность, и самолёт-амфибия стал быстро разгоняться. Это была грузопассажирская машина вдвое больше размерами, чем самолёт-разведчик. В принципе основные лётные характеристики остались прежними, только он мог брать на борт восемнадцать пассажиров и двенадцать тонн груза. Они вылетели впятером и потому могли спокойно принять на борт лишние две тонны груза.

Самолёт легко оторвался от воды, Митяй быстро набрал высоту и через четыре часа полёта зашёл на посадку выше водопадов Ливингстона. Хотя он не раз видел реку Конго на большой карте, вживую она поразила его своей шириной и мощью. Выбрав местечко поудобнее, как раз там, где в Конго впадала река Кассаи, — там имелся большой, широкий пляж, на котором грелись гигантские крокодилы, — он приводнился и вскоре выкатился на берег. На Большой летающей Шишиге стояли две четырёхколёсные убирающиеся тележки с суперэластичными покрышками, а поскольку крокодилы даже и не подумали расступиться, то Митяй нахально проехал по хвостам нескольких из них. Первым из самолёта выбрался Тимофей и сразу же попросил этих гигантских пресмыкающихся очистить территорию. Те поворчали для приличия, но быстро исполнили его просьбу. Митяй видел этих гигантов впервые, и они его очень впечатлили. Ещё бы, у них только головы были размером с половину автомобиля «Урал», если от него отрезать крылья и колёса. Однако, несмотря на свои размеры, гигантские крокодилы моментально покорились могущественному летающему ведлу. Танечка даже обиделась: она хотела рассмотреть их поближе, но отец и мать тут же стали отговаривать девушку от подобного рода экспериментов. Ведловство ведловством, но всего одно неосторожное движение этой громадной зверюги — и ты покойник.

Пока Митяй летел к реке, ему в голову пришла совершенно шальная мысль. Если голубые алмазы — это камни лютого холода, то, может быть, алмазы жёлтого, оранжевого и красного цвета — это камни огня? Подумав об этом, он решил устроить охоту как на одни, так и на другие камни и, пока Тимоха с Найдаром стегали воды реки спиннингами, чтобы наловить рыбы к обеду, — самолёт ведь был экспедиционный, и потому на его борту имелась хорошо оборудованная кухня, — принялся приманивать все крупные алмазы, но не в массовом, а в единичном порядке и уже через полтора часа набрал полведра камней, самый маленький из которых был с куриное яйцо. Помимо обычных алмазов под его ведловскую руку попало также пять крупных голубых камней и семь окрашенных в цвета от золотисто-жёлтого до ярко-оранжевого. Отложив их отдельно, Митяй вручил ведро дочери. Та во время полёта только о том и говорила с Найдаром, что о ведловской формовке бриллиантов.

Отлично пообедав ухой и жареной рыбой, все путешественники перед сном пару часов потренировались на обычных алмазах. И вот ведь странное дело: когда ведл из древнего племени толково и подробно рассказал Митяю о всех секретах алмазного ведловства, надев на голову свои бриллиантовые очки, тот положил перед собой на обычную гранитную гальку крупный алмаз, из двух самых крупных, говорящих, и Найдар изготовил точно такие же очки себе, только у эколога они были всё-таки из голубых алмазов.

Алмаз размером с куриное яйцо имел неправильную форму, походил на фасолину и был с буроватым, некрасивым надцветом. Митяй осветил его зелёными лучами сразу с трёх сторон, — треугольный изумруд он уже прилепил к своей груди, но имени ему пока что не придумал; несмотря на это, он всё равно моментально подключился к работе. Вслед за этим начал светиться и алмаз, но дрожащим, прерывистым светом, и ведл стал очищать его от включений, образовавших на нём прозрачную рубашку. Те посыпались на гранитную гальку, и — о, чудо! — алмаз воспарил над ней и засиял ровным и ярким белым светом с характерными радужными сполохами! Правда, тут же стало видно, что в нём имеется несколько угольков и свилеватостей. С угольками Митяй разобрался быстро, а вот свили сводил и спаивал добрых полчаса, зато после этого абсолютно прозрачный камень сделался очень пластичным, и мастер быстро превратил его в крупный конический бриллиант королевской огранки. Бриллиант у него получился замечательным, жаль только, что совершенно бесполезным с точки зрения генерирования хоть каких-либо излучений, кроме звуковых волн. Но пел он, честно говоря, неважнецки, голосом похожим на Витаса, хотя и погромче, отчего Таня взмолилась и попросила выключить эту писклявую шарманку. Зато все крокодилы мигом разбежались. По всей видимости, им Витас нравился ещё меньше, чем Тане.