Цветок Прерий - Эмили Кармайкл

– Я не виноват! – кричал Миллер. – Ночью меня сменил Шенли! Вздерните его, если хотите!

– Проклятье! – послышался голос Шенли. – Я никого не видел!

– Чем ты занимался? – бешено заорал Кроссби. – Заснул, ублюдок?

– Да не спал я, черт подери! Чтобы сюда пробраться, он должен был стать привидением!

– Но он был здесь! – завопил Хэнк Миллер. – Хорошо еще, что не зарезал нас во сне!

Стэн Бимер только стонал. Наконец он выдавил:

– Застрелить было бы проще.

Маккензи с трудом открыла глаза. В голове был туман, и она никак не могла сообразить, что здесь происходит. Она отбросила одеяла и пошла к источнику, чтобы умыться. Смыв сон с ресниц, Маккензи хотела напиться, но Адам крикнул:

– Мисс Батлер, нельзя!

– Что? – переспросила она.

– Не пейте воду! Она отравлена.

Вода отравлена? Маккензи заметила разочарование на злобном лице Кроссби – без сомнения, он надеялся, что она хорошенько напьется.

– Но я пила ее прошлой ночью, – возразила Маккензи, – это была прекрасная вода.

– А сегодня уже нет, – невесело сказал Миллер, – взгляните на Бимера.

Лицо Стэна было бледно, как рыба, с которой срезали чешую. Несчастный смутился и отвернулся. Его рвало.

– Может быть, он съел что-то за… – начала Маккензи.

– Нет, – возразил Адам, – одна лошадь тоже отравилась.

– Да, – проворчал Миллер, – моя. Бимер сказал мне, что вода плохая, когда я уже напоил ее.

Маккензи позволила воде стечь сквозь пальцы.

– Чтобы подойти к роднику, этот выродок должен был пройти через наш лагерь, – сердито сказал Кроссби, – а наш проклятый часовой, – он исподлобья глянул на Адама, – ничего не заметил.

– Почему ты думаешь, старик, что сам бы увидел его? – с вызовом сказал Адам. – Кажется, недавно я слышал, что он побывал ночью на твоем ранчо и вдоволь посмеялся над тобой и твоими ковбоями. На твоем месте я бы помалкивал.

Кроссби и Миллер покраснели, но Маккензи некогда было наслаждаться этим зрелищем. Ночью в лагере побывал Кэл. Чтобы подойти к роднику, ему нужно было чуть ли не наступить на ее постель. От этой мысли на душе стало одновременно тепло и холодно.

– Я сейчас умру, – пожаловался Бимер, – скорее бы!

Он посмотрел на Маккензи с видом отчаявшейся жертвы и бросился к ближайшему скудному укрытию – очевидно, возмущался не только его желудок.

– Ты не умрешь! – презрительно крикнул ему вслед Кроссби. – Во всяком случае, не от того, что вывернешь свое дурацкое нутро и задницу…

Он оседлал лошадь и скомандовал:

– Приготовьтесь ехать дальше, пора отправляться.

– А как же Стэн? – спросил Адам.

– Он может остаться здесь с больной лошадью. На его коне поедет Хэнк.

– Но мы не можем бросить здесь мистера Бимера! – возмутилась Маккензи.

– Мы за ним вернемся, – ответил Кроссби.

– Это же абсурдно! Здесь нет даже питьевой воды. Никто не знает, когда мы вернемся. В этих горах могут быть индейцы…

– Да, один уж точно бродит поблизости, – Натан презрительно сплюнул в пыль. – И я сделаю все, чтобы его больше не было в этих горах. Точнее, на земле.

– Ты не можешь бросить тут Стэна, – согласился с женщиной Адам, – это то же самое, что убить его.

Кроссби сделал вид, что готов выслушать все предложения.

– Он может ехать вместе со мной, – сказал Адам, – Миллер поедет на лошади Стэна, а его лошадь будет идти сзади.

– Это очень задержит наше продвижение, – возразил Кроссби, – если хочешь, оставайся с ним – дело твое. Я с Миллером поеду дальше.

– Черт тебя побери! – воскликнул Адам. – На кой черт устраивать такую погоню за одним человеком? Герреру давно следовало убить! Я со Стэном поворачиваю обратно!

– Как хочешь.

Кроссби нахлобучил шляпу и пустил свою лошадь рысью. Миллер поскакал за ним. Ни тот, ни другой даже не оглянулись на оставшихся.

Маккензи смотрела на удаляющихся всадников безумным взглядом. Меньше всего на свете ей хотелось остаться в горах в компании Кроссби и Миллера, но позволить им одним преследовать Кэла…

«Кэл может сам о себе позаботиться», – говорила она себе. Еще этой ночью она размышляла о бесполезности своей затеи. С другой стороны, Кроссби скорее убьет Кэла, чем повезет его в город на суд. А если, не дай бог, Кэл, защищаясь, убьет Кроссби или Миллера, на него повесят еще одно убийство. Нет, Маккензи нужно быть рядом, чтобы заставить Натана вести себя как представителя закона, а не как хищника, жаждущего крови.

Она посмотрела на Адама с извиняющимся видом и надела седло на спину Долли.

– Мне придется ехать с Кроссби. Адам был мрачен.

– На вашем месте я бы не делал этого.

– Я вынуждена.

Адам покачал головой, а Стэн отвернулся – кожа несчастного больного приобрела зеленоватый оттенок.

– Будьте осторожны, – предупредил Адам. Силуэты Миллера и Кроссби уже превратились в два пыльных облачка вдали.

– Я буду осторожна, – пообещала Маккензи. – Скорее везите его домой.

– Конечно.

Маккензи подтянула подпругу, взобралась на лошадь и помчалась навстречу неприятностям, которые, как она понимала, только начинаются.

Кроссби и Миллер лишь искоса взглянули на нее, когда Маккензи поравнялась с ними, но не стали приветствовать ее появление. Весь день они игнорировали женщину и спорили между собой о намерениях Кэла, о своей стратегии, где следует остановиться, сколько будут отдыхать лошади… Они были так раздражены, что готовы были спорить о чем угодно – хоть о цвете неба, если бы об этом зашла речь.

Следы Кэла были совсем свежими. Кроссби настаивал, что он где-то впереди, но они ни разу не заметили ничего, кроме следов. Кроссби утверждал, что Кэл идет к старому укреплению апачей, и если они поторопятся и пойдут в обход, то смогут устроить ему засаду. А Миллер говорил, что Кэл дурачит их; плодородная, хорошо защищенная долина, раньше служившая убежищем апачей, превратилась в ранчо, которое принадлежит белому человеку; и вообще, скоро Кэл сменит направление, и они потеряют его навсегда.

Маккензи думала, что напрасно Миллер боится потерять Кэла. До сих пор Кэл демонстрировал желание утомить и вывести из строя своих преследователей, но не оторваться от них. Но свое мнение Маккензи держала при себе.

С наступлением темноты они прошли мимо манящего луга со множеством родников и раскинули лагерь в узком ущелье. Маккензи помогла мужчинам выкопать яму в песке, надеясь, что они добудут воду. Ущелье было совершенно сухое, и они углубились в песок на добрых три фута,[8] пока вода не начала понемногу сочиться. Кроссби снова запретил разводить огонь, но есть и так никому не хотелось. Лежа под одеялами ночью, они испуганно озирались. В ущелье была кромешная тьма, и края его можно было различить только потому, что они закрывали звезды. Эта ночь замечательно подходила для того, чтобы производить разрушения в стане врага.