Михаил Тухачевский - жизнь и смерть Красного маршала - Б Соколов

Но дело было не только в видном положении, занимаемом молодым победителем Колчака и Деникина. По сохранившимся свидетельствам, любовником Тухачевский был непревзойденным. Американский историк Томас Батсон приводит рассказ одной уцелевшей узницы ГУЛАГа. Как-то раз в конце 30-х годов в специальном лагере для жен, дочерей и прочих родственниц высокопоставленных "врагов народа" во время перерыва между работами сошлись несколько женщин и, чтобы хоть как-то скрасить скудость лагерного существования, стали вспоминать своих любовников. И в конце этого почти кафкианского разговора одна пожилая женщина пренебрежительно воскликнула: "Ах, девочки, что вы знаете о любовниках? Я знала величайшего любовника из всех, маршала Тухачевского. Вот это был мужчина! Всем любовникам любовник!" А развязка этого эпизода была окрашена "черным юмором": несчастная женщина начала описывать удаль Михаила Николаевича столь соблазнительно, что ее товарки стали громко хихикать. Дошло до охраны, и рассказчица получила четыре года дополнительного срока... за восхваление врага народа! Как знать, не была ли той женщиной вторая жена Тухачевского, Лика? Правда, если верить Лидии Норд, к тому времени ее кузине не исполнилось еще и тридцати пяти, так что пожилой ее назвать было довольно затруднительно. Хотя перенесенные испытания - арест, лагерь - легко могли состарить женщину. Тем более что Лика действительно оказалась в лагере после казни первого мужа, хотя давно уже вышла замуж и, по свидетельству Лидии Норд, никаких связей с будущим "врагом народа" не поддерживала. Как утверждается в изданном в 1957 году в США исследовании "Советская тайная полиция", основанном на показаниях чекистов-перебежчиков и выбравшихся из СССР бывших лагерных сидельцев, в особом отделении Потьмалага, предназначенном для жен и родственниц "врагов народа", содержались, среди прочих, две жены Тухачевского, а также жена Фельдмана (Лидия Норд?). Оговоримся, что, судя по портрету, нарисованному ее сестрой, Лика была не из тех, кто стал бы публично обсуждать сексуальные достоинства своего мужа, пусть и бывшего. Конечно, в лагере ее психологическое состояние почти наверняка претерпело существенные изменения, но все-таки... Да и среди жен и сестер "врагов народа" из числа правящей элиты, думаю, нашлось бы немало женщин, кто рассказал бы о Тухачевском как о величайшем любовнике всех времен и народов.

Тухачевский, похоже, так и не нашел женщину, которую смог полюбить по-настоящему, навсегда, и чтобы она так же смогла полюбить его. Может, оттого и менял любовниц, отдавался кратким увлечениям, что не находил ту, единственную... Но сколь бы значительную роль ни играли женщины в жизни Тухачевского, главным для него оставалась армия. Он мечтал утвердить свои взгляды на характер будущей войны в качестве официальных и со временем встать во главе процесса реформирования вооруженных сил, в результате чего Красная Армия должна была стать самой мощной армией в мире.

В период пребывания Тухачевского в академии начала разворачиваться дискуссия о том, какой стратегии следует придерживаться в случае возникновения войны: наступательной или оборонительной, "стратегии сокрушения" или "стратегии измора"? Горячим сторонником последней был один из профессоров академии бывший генерал-майор А. А. Свечин, авторитетный военный теоретик, возглавлявший также комиссию по использованию опыта первой мировой войны. Тухачевский, напротив, ратовал за господство наступательной маневренной стратегии, предполагавшей разгром противника несколькими мощными ударами. В результате конфликта с новым начальником Свечин вскоре покинул академию, что не помешало ему в 1923 году выпустить капитальный труд "Стратегия", где бывший генерал отстаивал свои взгляды и, в частности, первичность стратегической обороны как основы последующего перехода в наступление на измотанного и ослабленного противника. В 1924 году в предисловии к составленной им хрестоматии трудов военных классиков, в основном - сторонников "измора", Свечин предупреждал:

"Война - это долгие месяцы трудов, лишений и жертв; войска равномерно тянут свою лямку; но они должны понимать, что бывают моменты, когда требуется собрать урожай, являющийся плодом всех этих усилий. Один день, говорит в таких случаях крестьянин в своем обиходе, год кормит. Тактика пашет и сеет, сбор урожая - это дело стратегии. Если забывать об урожае, то не стоит и хозяйством заниматься..."

Позднее, в 1927 году, Свечин подчеркивал, что

"для успеха обороны нужно иметь возможность утрачивать территорию".

Мысль абсолютно здравая. Как раз так поступили поляки в 1920 году, и в результате сотворили "чудо на Висле". Однако Тухачевский был за войну главным образом на чужой территории, и лучше - с наименьшими потерями, а для этого предлагал как следует обучить бойцов и командиров и насытить армию вооружением и техникой. Он на будущую войну смотрел как на войну гражданскую, только теперь уже в мировом масштабе. Рассчитывал, что пролетариат Западной Европы поможет братской Красной Армии и можно будет очень скоро собрать обильный урожай. Правда, во второй мировой войне вышло иначе, но в начале 20-х годов надежды на мировую революцию еще не угасли. Повторное назначение Тухачевского на Западный фронт во многом было связано с расчетом, что вот-вот грянет революция в Германии (которую в 1922- 1923 годах руководители большевиков всерьез ожидали).

Интересно, что в дискуссии между сторонниками стратегии измора и сокрушения председатель Реввоенсовета Республики Троцкий был на стороне первых. На XI съезде партии в 1922 году он доказывал, что будущая война, в отличие от гражданской, вполне может стать позиционной, как и первая мировая, и Красной Армии, уступающей противнику в вооружении, технике и развитии путей сообщения, придется в течение длительного времени обороняться. Троцкий пытался убедить делегатов съезда, что побеждает не тот, кто всегда наступает первым, а тот, кто наступает тогда, когда для наступления создались все необходимые предпосылки. А в ожидании этого благоприятного момента придется вести долгую и трудную оборону. Поскольку вероятные противники, обладая преимуществом в военной технике и транспорте, могут быстрее провести мобилизацию и сосредоточение своих армий, советским войскам, как считал Троцкий, в начальный период войны почти наверняка придется не только обороняться, но и отступать, выигрывая время для сосредоточения всех сил и средств. Лев Давидович настаивал:

"Имея за собой пространство и численность, мы спокойно и уверенно намечаем тот рубеж, где, обеспеченная нашей упругой обороной, мобилизация подготовит достаточный кулак для нашего перехода в наступление".