Михаил Тухачевский - жизнь и смерть Красного маршала - Б Соколов

Здесь мемуарист явно соединил два конфликта, происшедшие у Тухачевского с Реввоенсоветом Западного фронта. Первый из них произошел в 1921 году, вскоре после второй женитьбы Михаила Николаевича и перед его назначением 25 июля начальником и комиссаром Военной академии РККА в Москве. Само это назначение явно стало следствием сложившихся напряженных отношений с партийным руководством фронта.

Более подробно об обстоятельствах этого конфликта рассказала Лидия Норд. Оказывается, в Красной Армии в ту пору еще сохранялся такой "старорежимный пережиток", как дуэли. Одна из них и послужила поводом к началу конфликта. По пьяному делу стрелялись из-за женщины командир и комиссар полка, причем инициатором дуэли выступил комиссар, пообещавший командиру убить его "как собаку", если тот откажется от поединка. В результате комиссар был убит, а командир - ранен в руку. Оба дуэлянта были партийными и, по выражению мемуаристки, "потомственными пролетариями", так что версия об убийстве комиссара "по контрреволюционным мотивам" сразу же лопнула, как мыльный пузырь. Отпадала версия и о конфликте по службе, поскольку служили командир и комиссар в разных полках. Поэтому, по свидетельству свояченицы Тухачевского,

"Реввоенсовет Западной армии (фронта. - Б. С.) (тогда политуправлений еще не было) (здесь Лидия Норд абсолютно права и не прав Телятников: Реввоенсовет Западного фронта был заменен Политуправлением только в апреле 1924 года, уже после отъезда Тухачевского из Смоленска; отмечу также, что В. Н. Касаткин временно исполнял должность члена Реввоенсовета до декабря 1923 года, и вполне возможно, что описываемый конфликт произошел не в начале 24-го, а еще в конце 23-го года. - Б. С.), разобрав дело, решил его замять".

В приказе объявили, что комиссар "неосторожно разряжал револьвер" и при этом не только смертельно ранил себя, но еще и ухитрился зацепить получившего строгий выговор командира. Почти как у Михаила Булгакова в "Днях Турбиных", где немецкий майор сообщает о мнимом ранении генерала Шратта (под видом которого производят "моментальную эвакуацию" незадачливого "гетмана всея Украины" П. П. Скоропадского, забинтовав ему лицо):

"Генерал фон Шратт зацепил брюками револьвер, ошибочно попал к себе на голова".

Так и в случае дуэли командира с комиссаром фарсовость официальной версии была слишком очевидна.

"Спустить на тормозах" дело о дуэли не удалось. Лидия Норд так излагает дальнейшее развитие событий:

"Донес ли кто о дуэлях в Москву или Реввоенсовет... сам послал туда рапорт - не знаю, но вскоре оттуда прибыли спецуполномоченные для нового разбора дела. Одновременно из Москвы был получен приказ, где Тухачевскому "ставилось на вид", что в Западной армии "процветает самый отвратительный пережиток офицерщины - дуэли".

Однажды вечером к командарму явился сильно перепуганный начальник артиллерии армии... Садлуцкий в сопровождении начальника Особого отдела... и армейского комиссара Смирнова.

- Представьте, еще комиссия не закончила работу, а у меня уже заваривается новая дуэль, - сказал, здороваясь, Садлуцкий, - поэтому мы и явились к вам..."

Суть дела свелась к ссоре между помощником командира одного артиллерийского полка и начальником боеснабжения того же полка. Первый съездил второго по физиономии, после того как тот назвал его "золотопогонной контрой". О намечавшейся дуэли успела донести жена начальника боеснабжения, опасаясь за жизнь мужа.

Рассказ Лидии Норд о том, как Тухачевский разрешил ситуацию, кажется достоверным из-за обилия весьма правдоподобных деталей и характеризует Михаила Николаевича с самой лучшей стороны. Его стоит привести почти целиком:

"Тухачевский сдвинул брови. Подумал. Потом, оглядев всех, спросил: "Что же вы решили?" - "Мы считаем, - ответил... начальник Особого отдела, что помощник комполка должен отвечать за рукоприкладство - это не царская армия..." - ядовито подчеркнул он.

"Рукоприкладством может считаться, когда старший командир ударит младшего или бойца, у них же звания одинаковы, - сухо сказал командарм и обратился к комиссару: - А что ты думаешь?" - "Я считаю, что помощник комполка еще при первых недоразумениях (а таковые были) должен был прийти к комиссару полка и пожаловаться ему", - ответил Смирнов.

"Жаловаться на товарища, да еще по мелочам, считалось у нас фискальством, - возразил Тухачевский. - От этого отучали еще в корпусах..." - "Кто отучал?" - быстро спросил начальник Особого отдела. "Товарищи по классу. Фискалу доставалось так, что он это запоминал на всю жизнь. Какая аттестация у помощника комполка?" - спросил командарм Садлуцкого. "Отличная. До этого он командовал отдельным артиллерийским дивизионом. Его дивизион на всех учебных и показательных стрельбах выходил на первое место. Я его выдвинул вне очереди на должность помощника комполка".

Тухачевский кивнул головой и повернулся к Смирнову: "Вызови-ка ты мне всех полковых комиссаров к себе и проработай с ними хорошенько этот вопрос. Нужно прекратить оскорбления командиров, честно служащих в Красной Армии и укрепляющих ее боеспособность. Во-вторых: пусть они примут меры и против дуэлей. Скажи им, что против таковых боролись последнее время и в царской армии... - Тухачевский вдруг усмехнулся и, обращаясь к Смирнову, сказал: И откуда это у твоих птенцов взялись такие "гвардейские замашки"?" "Подражание", - буркнул начальник Особого отдела.

"Пусть подражают хорошему, - отрезал командарм. - Например, поменьше фискалят на товарищей..." - "А как же тогда с революционной бдительностью?" - пустил тот в свою очередь стрелу.

"Когда весь командный состав будет крепко и дружно спаян, то будет гораздо легче выявить настоящих врагов революции", - холодно и спокойно ответил Тухачевский. Он встал и поправил пояс, что всегда служило у него признаком скрытого раздражения. "Я считаю, - отчеканил он, - что Садлуцкий должен поговорить с помощником комполка, чтобы впредь он был сдержанней. И в случае повторения подобных оскорблений он должен подать официальный рапорт начальству. Начальника боеснабжения надо будет срочно перевести в другую часть, расположенную в другом городе. Вместе им после этого служить нельзя..."

Для несостоявшихся дуэлянтов все закончилось относительно благополучно, в чем немалая заслуга Тухачевского. Но командующий за неумение сработаться с Реввоенсоветом и нежелание признать право комиссаров вмешиваться в собственно военные вопросы поплатился, как мы уже сказали, переводом в военную академию.

Здесь он долго не задержался, также вступив в острые споры с академической профессурой из кадровых полковников и генералов царской армии о путях развития советских вооруженных сил и военного искусства. О его работе в академии я скажу немного погодя. Пока же отмечу только, что скорее всего тогда, в Москве, и завязался разрушивший второй брак Тухачевского роман с Чернолусской или с кем-то еще.