Чудовище лощин - Эндрю Питерсон

– Похоже, генерал Свифтер мёртв, – отозвался другой Клык. Ния и Подо с тревогой переглянулись. – И кажется, парням нужна наша помощь.

– Я тоже так думаю. Сокровищ здесь нет – я видел, как их утащили.

– А что делать с этими двумя?

– Ну, они ведь нам больше не нужны?

Ния почувствовала, как напряглась мохнатая лапа на её шее. Подо задёргался, но руки у него были связаны, и Клыки держали старика крепко – он мало что мог сделать.

Ния впилась ногтями в лапу Клыка и почувствовала прикосновение лезвия к боку. Она стала громко звать Радрика, но её голос терялся в лязге и рёве битвы. Ния мельком заметила его в другом конце зала – в одной ручище он держал боевой молот, а в другой меч и отбивался сразу от семерых Клыков. Радрик увидел Нию и взревел, но пробиться к ней не мог: он был слишком далеко. И все остальные лощинцы тоже дрались без передышки.

Тут Оскар Н. Ритип навалился на одного из Клыков, держащих Подо. Но хоть старый книготорговец и был очень тяжёл, Клык, не выпуская Подо, дал Оскару такого пинка, что тот отлетел и, ударившись о корень, остался лежать неподвижно. Разбитые очки висели на одном ухе.

– Хватит с ними возиться! – сказал Клык Гергин. – Я пошёл драться.

– Радрик! – позвала Ния, но тщетно. Если она и должна умереть, то уж точно не собирается стоять и ждать смерти. Она стала сопротивляться и почувствовала, как лезвие проткнуло платье и кожу.

И тут посреди шума битвы она услышала голос, гулкий, как гром. Это был не просто нечленораздельный крик – голос, громкий и мощный, произнёс одно-единственное слово:

– НИЯ.

Над кипением схватки поднялась косматая медвежья голова. Сложением покрытый золотистым мехом зверь напоминал человека, но рядом с ним даже Радрик казался маленьким.

Существо взмахнуло лапами – и Клыки полетели во все стороны. Одни врезались в стены, другие повисли на ветвях огромного дерева. Медведь опустился на четыре лапы и плечом протаранил собравшуюся перед ним толпу Клыков. Полуволки распластались на полу под ногами гигантского медведя как трава в бурю.

Без следа исчезла покрытая пятнами серая кожа, исчезли скрюченные лапы и кривые плечи. Существо двигалось к Ние так быстро и неудержимо, что перед его напором не устояли бы даже стены Твердыни.

Клыки, держащие Подо и Нию, заскулили, как испуганные щенки, бросили пленных и побежали прочь, но медведь схватил их и швырнул через весь зал.

Ния затаила дыхание. Окоченев от ужаса, она смотрела на зверя. Подо, поднявшись с пола, встал между дочерью и медведем и грозно произнёс:

– Но-но, осади.

Медведь фыркнул. Ния попыталась заглянуть ему в глаза, но они были скрыты нависшими бровями. Шерсть медведя была цвета кедровой коры. Пахло от него лошадью, псиной и свежевскопанной землёй. Позади кипела битва, а маленький участок пола с Нией и медведем окутала тишина.

Чудовище подняло лапу и положило её на голову Подо. Возможно, впервые в жизни старик боялся пошевелиться. Ния знала, что медведю ничего не стоит раздавить его череп как спелую ягоду. Но зверь лишь похлопал старого пирата по макушке и слегка оттолкнул в сторону.

Человек-медведь опустился перед Нией на колени, и в свете факелов она наконец увидела его лицо. Нависшие брови дрогнули и приподнялись, явив синие глаза, в которые Ния смотрела тысячу раз.

Она дрожащей рукой коснулась медвежьей морды:

– Эсбен?!

Медведь вздохнул, закрыл глаза и прижался шерстью к ладони Нии. Женщина издала сдавленный вскрик и утонула в тёплых медвежьих объятиях. Она закрыла глаза и услышала вырвавшийся из груди медведя счастливый стон. На Нию нахлынули воспоминания – молодость, счастье, любовь…

– Эсбен, – прошептала она. – Муж мой…

– Ния, – произнёс медведь, и это слово гулким эхом отдалось в могучей груди звери. – Любовь моя.

Ния подняла голову и увидела глаза Эсбена. Влажный чёрный нос коснулся её щеки.

– Ния, – повторил он. – Прости… прости, что мне не хватило сил.

– Не надо, – попросила Ния.

Она думала только о том, что их сердца вновь соединились. Она не знала, что с ним сталось и как он попал сюда, но это не имело значения. Подо опустился на колени рядом, с детской улыбкой глядя на Нию и на медведя.

– Я был… в темнице, – сказал Эсбен. – Наг пытался изменить меня, и много лет я боролся. Но меня сломили…

– Неважно, Эсбен, – прошептала Ния. – Сейчас ты здесь – и живой.

– Я вырвался из темницы и долго бродил в одиночестве по Чёрному лесу. – В голосе Эсбена как будто зазвучало удивление. – И вот однажды я почувствовал наших детей. Я видел их, как будто они стояли прямо передо мной. До меня доносилась прекрасная музыка. Я понял, что они в Бан Роне, вот и пришёл. Кальмар… заботился обо мне. Я знал, что должен уйти, но… не мог. Я нашёл девочку в пещере и понял… понял, что надо ей помочь. Тогда я снова услышал музыку! Ох, Ния, я всё-таки отыскал тебя! – Эсбен был на грани слёз. – Лили просто прелесть! А мальчики такие сильные и красивые… даже Кальмар. Но что они с ним сделали, Ния? Что с моим сыном?

Ния вздрогнула.

Дети. Они пропали, и время истекало.

– Эсбен, послушай. Мы должны их спасти. Бонифер…

– Бонифер, – пророкотал Эсбен. Он выпрямился и положил лапы на плечи Ние. – Он здесь?

– Да, – кивнула она. – Он забрал детей. Не знаю почему, но он нас предал.

– Не только нас, – прорычал Эсбен. – Он предал Анниеру. Он предал самого Создателя.

– Откуда ты знаешь? Что он сделал?

– Наг рассказал мне. – Эсбен поднял Нию. – Идём, любовь моя. Мы нужны детям.

Эсбен Медведь развернулся и шагнул с помоста в то самое мгновение, когда Подо крикнул:

– Радрик, не надо!

Радрик стоял перед ними, весь в крови и в поту, оскалив зубы, с неистовой яростью в глазах.

Эсбен резко остановился, и Ния, опустив голову, увидела меч Радрика, по рукоять вонзённый в живот мужу.

57. Медведь в Бан Роне

– Отпусти её, тварь! – крикнул Радрик и воткнул клинок ещё глубже.

Ния была слишком потрясена, чтобы сказать хоть слово. Из складок шкуры Эсбена хлынула кровь, пачкая рукоять и чёрную перчатку Радрика. Эсбен покачнулся и застонал, прижав лапу к животу.

Ния вскрикнула и покачала головой, глядя на Радрика. В её глазах были скорбь и боль. Когда Радрик поймал взгляд Нии, на его лице отразилось недоумение, которое постепенно превратилось в ужас, когда он понял, что