Стальная хватка империи - Васильев Сергей Александрович

– Это все условия мирного сосуществования?

– Конечно, нет. – Монарх сверлил Ротшильда своим стальным взглядом. – Меня не устраивают политические убийства, финансирование бунтов и переворотов. Например, восстание в Южной Америке в тысяча восемьсот десятом году или в Италии, случившееся аккурат после прибытия Карла Ротшильда в Неаполь, и в Санкт-Петербурге четырнадцатого декабря тысяча восемьсот двадцать пятого года не были организованы ни жителями Южной Америки, ни итальянцами, ни русскими. За всеми этими мятежами стояла ложа «Великий Восток» в Париже, очень похожая на революционную партию профессиональных разрушителей.

В парижском национальном архиве есть документы, подтверждающие, что Джеймс, Карл и Натан Ротшильды занимались организацией всевозможных заговоров. К сожалению, часть компрометирующих бумаг была уничтожена во время Парижской коммуны, но кое-что удалось раскопать большому почитателю французской истории великому князю Николаю Михайловичу, и стала видна причастность вашей семьи в том числе и к французской революции тысяча восемьсот семьдесят первого года.

Изучая архивы и мемуары очевидцев, к примеру, дневники братьев Гонкур, общаясь с непосредственными участниками событий, Николай Михайлович обратил внимание на любопытный факт: все основные баррикады Парижской коммуны были сооружены так, чтобы прикрыть главный дворец Ротшильдов, особенно в том месте, где улица Риволи выходит на площадь Победы. Дворец, ранее принадлежавший Талейрану, за весь тысяча восемьсот семьдесят первый год не разорялся и даже не навещался коммунарами, в отличие от окрестных домовладений. Скажу больше, коммунары не тронули ни один из двухсот домов, принадлежавших семье Ротшильдов. Потрясающий либерализм весьма радикальных революционеров, не находите?

И все это можно было бы считать удивительным случайным совпадением, если бы не финансовые расписки и свидетельские показания некоторых ответственных лиц коммуны, проливающие свет на скрытые приводные ремни этих драматических революционных дней. Но самое удивительное даже не это, а то, что Парижская коммуна прекратила свое существование через неделю после подписания кредитного соглашения между Ротшильдами и правительством Тьери, в результате чего вслед за Англией в полную финансовую зависимость от ваших займов попала разоренная Франция.

– Ваше величество, – тихо произнес Эдмон Ротшильд после небольшой, но выразительной паузы, – а вы не опасаетесь, что эта информация окажется для вас слишком тяжелой ношей?

– Опасаюсь, барон, и именно поэтому все, о чем я рассказал, уже в этом учебном году станет предметом изучения на уроках истории в школах и университетах. Специальный курс «Непрямое управление настроениями населения посредством банков и газет» уже читается соответствующими специалистами в военных академиях. А чтобы материал не был слишком сухим, мы дополнили его живыми мемуарами очевидцев. Вот, например, цитата из дневника представителя королевской семьи Великобритании, вспоминающего, как в один из визитов в ваше фамильное поместье баронесса Алиса Ротшильд прикрикнула на королеву: «Сойдите с газона, вы топчете цветы!» И Виктория подчинилась…

– А вы не опасаетесь, что такой рассказ рикошетом ударит и по вашему авторитету? – зло прищурился Эдмон Ротшильд. – Ведь многие ваши предки тоже выглядят не комильфо, а кое-кто из династии вообще замешан в казнокрадстве и мздоимстве.

– Правда не может ударить по авторитету По нему всегда бьют ложь или умолчание. Это правило справедливо не только в политике, но и в коммерции.

Над столом в который раз возникла скользкая противная пауза. Император с интересом поглядывал на Ротшильда. Эдмон, кляня себя за несдержанность, мучительно искал слова, которыми можно было снизить градус напряжения и хоть как-то разрядить накаленную обстановку.

– Вы, господин Ротшильд, абсолютно неправильно ставите вопрос, – прервал тишину глухой низкий голос императора. – Доверия между нами нет и быть не может. Ваши амбиции хищника нам хорошо известны, никаких иллюзий мы не питаем. Следим и будем следить за вами внимательно и, как только вы попытаетесь перейти красную черту, дополнительно предупреждать ни о чем не будем. Но мы можем быть полезными друг другу даже при таких условиях.

Если помните, мы в Баку начали грандиозное мероприятие по формированию вооруженного корпуса колонистов для переселения в Палестину, но наши японские и британские соседи помешали нам завершить начатое. Однако ваши люди в Дальнем не теряли времени зря и, насколько мне известно, даже наладили достаточно выгодный товарообмен с японской оккупационной администрацией. Сейчас ситуация изменилась, совсем скоро в Дальний и Порт-Артур вернется русская армия, и я предлагаю завершить дело – отправить в Палестину переселенцев.

Мы готовы передать им оставшиеся в строю броненосцы, крейсеры и суда обеспечения – всего три десятка кораблей. Таким образом, ваша колония с первых дней существования будет обладать флотом, способным противостоять морским силам средиземноморских держав, включая Османскую империю. Для купирования сухопутной угрозы со стороны Турции, на запад – в сторону Киркука и далее в Пальмиру – уже выдвигается армянский национальный корпус[61]. С севера помогут курды, но взаимодействие с ними вам придется наладить самостоятельно…

– Эта операция связана только с необходимостью прикрыть наших поселенцев от османов или чем-то еще?

– Ностальгия и любопытство, – вздохнул император, не отрывая немигающих глаз от лица Ротшильда. – Санкт-Петербург так упорно называют Северной Пальмирой, что мы просто обязаны увидеть своими глазами южную…

– И что вы хотите в обмен?

– Отказ от вмешательства ваших агентов во внутреннюю политику России, а также безусловную поддержку банкирского дома Ротшильдов и государства Израиль нашему продвижению из Персии на Аравийский полуостров и в Месопотамию.

– И это все?

– На ближайшие пятьдесят лет вполне достаточно…

Забайкалье. Ваше положение безнадежно…

Поставленный на острие англо-японского копья, рвущегося к Агинскому дацану, командир первой дивизии Нида Тосисукэ почти сутки с упорством дятла долбил бетон блокгаузов, охраняющих переправу через реку Ингоду. Имеющие по восемь бойниц армированные двухэтажные коробки, плюющиеся пулеметными очередями и гранатами поднятых на крышу 87-миллиметровых пушек – крайне неудобный спарринг-партнер в играх для настоящих мужчин на свежем воздухе. Особенно при отсутствии крупнокалиберной осадной артиллерии и при наличии русского бронепоезда.

Артиллерийская дуэль английского сухопутного линкора с русским шла с переменным успехом, не давая вплотную заняться бетонными капонирами, и генерала это искренне огорчало. Заблаговременно сооруженная защитниками и доходящая до середины корпуса бронепоезда насыпь перед железнодорожным полотном полностью скрывала рельсы, колеса и наиболее уязвимые части железнодорожного состава. А когда японским артиллеристам удавалось подтащить полевые орудия в мертвую для русских комендоров зону эта преграда, как естественное возвышение над плоской местностью, закрывала железную колесницу полностью.

Мертвая зона для пушек бронепоезда не означала таковую для снайперов и пулеметчиков. Огневые точки располагались как раз в основании железнодорожной насыпи, и они оживали каждый раз, когда расчеты японских орудий оказывались в зоне досягаемости.

Оборону, глубоко закопанную в землю, насыщенную пулеметами и скорострельными орудиями, поддержанную маневрирующей бронированной батареей, в начале XX века взламывать еще не умели. Когда бойницы дзотов развернуты полубоком к фронту, резко затрудняется их обстрел, но облегчается взаимное прикрытие обороняющихся. Особенно, когда подходы заминированы крепостными фугасами и опоясаны колючей проволокой, а непосредственно на передовой находится корректировщик артогня этой проклятой железной колесницы…