Родник жемчужин: Персидско-таджикская классическая поэзия - Сабир Термези
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Дни весны наступили – и тюльпан, и шиповник, и розаИз земли снова выйдут, – ты же в землю ушел, почему?
Встану я над могилой, как весеннее облако, плача,Из земли чтоб ты вышел, чтоб оставил могильную тьму.
Перевод К.Липскерова* * *
День отрадных встреч с друзьями вспоминай!Все, что было теми днями, вспоминай!
Ныне верных не встречается друзей, –Прежних, с верными сердцами, вспоминай!
И когда от горя горечь на устах,Зов их: «Выпей-ка ты с нами!» – вспоминай!
Всех друзей, не ожидая, чтоб ониВспоминали тебя сами, вспоминай!
О душа моя, в тенетах тяжких бедВсех друзей ты с их скорбями вспоминай!
И, томясь в сетях настигнувшего зла,Правды их назвав сынами, вспоминай!
И когда польются слезы в сто ручьев, –Зандеруд с его ручьями вспоминай!
Тайн своих, Хафиз, не выдай, – и друзей,Их скрывавших за замками, вспоминай!
Перевод К.Липскерова* * *
В царство розы и вина – приди!В эту рощу, в царство сна – приди!
Утиши ты песнь тоски моей:Камням эта песнь слышна! – Приди!
Кротко слез моих уйми ручей:Ими грудь моя полна! – Приди!
Дай испить мне здесь, во мгле ветвей,Кубок счастия до дна! – Приди!
Чтоб любовь дотла моих костейНе сожгла (она сильна!), – приди!
Но дождись, чтоб вечер стал темней!Но тихонько и одна – приди!
Перевод А.Фета* * *
Мне вечор музыкант, – да утешится он! –Дух свирелью смутил, дух мой ввергнул в полон.Всей чоскою людской тосковала свирель.И на мир ниспадал ее трепетный стон.Но предстал предо мной виночерпий, чей ликСловно солнце сиял, мглой кудрей окаймлен.Он восторг мой постиг, он подлил мне вина,И я молвил, ища в чаше сладостный сок:
«Ты от зла бытия избавляешь меня, –И да будет к тебе милосерд небосклон!»
Для Хафиза в хмелю Кеяниды – ничто[127]:Ячменя не ценней жемчуга их корон.
Перевод К.Липскерова* * *
Едва с востока пиалы солнце вина улыбнется, –О кравчий, на твоих щеках сотня тюльпанов зажжется.
Порывы ветра расплетут снопик цветов благовонных:В лугу весеннем в тот же миг свежесть его разольется.
Про ночь, что разлучила нас, речью людской и не расскажешь:Начнешь ту повесть, – сотней книг свиток ее развернется.
На звездный клад, что с высоты манит тебя, не надейся:Вез сотни мук, трудов, скорбей звездочка нам не дается.
Коль ветерок с твоих кудрей тронет могилу Хафиза,Мой прах вздохнет сто тысяч раз прежде, чем в вечностьвернется.
Перевод А.Кочеткова* * *
Шепни той нежной газели, о ветер утренних рос, –Что рок любовной разлуки меня в пустыню занес.Не жаль тебе попугая, что любит сахар клевать, –О ты, сластей продавщица, будь вечен блеск твоих кос!Когда беседуешь с другом и чашу полнишь вином, –Вздохни хоть раз о влюбленном, чей кубок солон от слез!Ужель гордыня прекрасных мешает розе моейПорой о бедном безумце задать небрежный вопрос?В силок сердечности милой попасться может мудрец, –Но птиц разумных не ловят сетями нежных волос!Увы! зачем не нашел я участья кроткого в той,Чей лик луной засветился, чей стан тростинкой возрос?Других изъянов не знаю в живой твоей красоте,Увы, неверность и черствость присущи лучшим из роз!Хотя б в отплату за счастье, за милость щедрой судьбы, –Вздохни хоть раз о далеком, чей дом – пустынный утес!
Слова любовные в небо метнул Хафиз. Мудрено ль,Что там под пенье Венеры пустился в пляску Христос?
Перевод А.Кочеткова* * *
Долго ль пиршества нам править в коловратности годин?Мы вступили в круг веселый. Что ж? Исход у всех один.Брось небесное! На сердце буйно узел развяжи:Ведь не мудрость богослова в этом сделает почин.Не дивись делам превратным, колесо судеб земныхПомнит тысячи рассказов, полных тысячью кручин.Глину чаш с почетом трогай, знай – крупинки череповИ Джамшида и Кубада в древней смеси этих глин.Кто узнал, когда все царство Джама ветер разметал[128]?Где Кавус и Кей укрылись, средь каких они равнин?И теперь еще я вижу: всходит пурпурный тюльпан –Не из крови ли Фархада в страсти к сладостной Ширин?Лишь тюльпан превратность понял: все он с чашею в руке,В час рожденья, в час кончины! – нет прекраснее кончин.Поспешай ко мне: мы скоро изнеможем от вина.Мы с тобою клад поищем в этом городе руин.Ведай, воды Рукнабада и прохлада МусаллыГоворят мне, что пускаться в путь далекий пет причин.Как Хафиз, берись за кубок лишь при звуке нежных струн:Струны сердца перевиты нежной вязью шелковин.
Перевод К.Липскерова* * *
На сердце роза, на губах лозы душистый сок.Владыка мира, в эту ночь ты раб у наших ног.
Гасите свечи! Ночь и так светла, как знойный день.Здесь в полнолунии своем тот лик, что тьму отвлек.
Коран вино дозволил пить, но ни к чему оно,Когда его не делишь с той, чье тело, как цветок.
Прикован взгляд к рубинам уст, к вращенью пенных чаш,В ушах журчащий говор флейт и песни звонкий слог.
Перевод Т.Спендиаровой* * *
Ты благовоний на пиру хмельном не разливай,Вдыхаю запах, что струит тяжелых кос поток.
Сластей ты мне не подноси: что сахар, пряный мед?Сладка лишь сладость губ твоих, что хмель вина обжег.
Пока храню на дне души жемчужину тоски,Мое убежище, мой дом – в притоне уголок.
Безумец – имя мне. Позор стал славою моей.Так почему ж безумье вы мне ставите в упрек?
Зря мухтасибу шлют донос: и он, подобно нам,Услады ищет на земле, обманывая рок.
Хафиз, ни мига без вина, ни часа без любви!Пора жасминов, время роз пройдут. Недолог срок!
Перевод А.Кочеткова* * *
Аллах назначил долю мне причастника утех.В вине, скажи мне, праведник, ужель ты видишь грех?От века человечеству назначено вино.Ужель в вину поставят мне в день судный винный мех?
Скажи святоше в рубище, что, засучив рукав,Рукой к чужому тянется, а мне внушает смех:
«Чтоб сбить с пути всех истинных служителей творца,Одел ты это рубище с узором из прорех».
Я раб гуляк, что в радости, не чуя рук и ног,Не чтут ни тот, ни этот свет, – столь ценные для всех.
Мой мрачен дух меж суфиев и мрачен в медресе.В притонах все желанное найду я без помех.
У нищих подаяния просить ли, о Хафиз?Пошлется лишь создателем делам твоим успех.
Перевод К.Липскерова* * *
Нет! Подобных мне безумцев я в трущобах не найду!Дал в залог я рясу, бросил свой молитвенник в бреду.
А зарок виноторговцу дал я – более не пить,Не увидя пред собою ясноликую звезду!
Услыхав мой стих удачный, музыкант-христианинМолвил у дверей притона, где ютился он в саду:
«Коль значенье мусульманства в том, что высказал Хафиз,Жаль, что следом за «сегодня» встанет «завтра» на беду».
Я в отчаяньи слезами всю одежду оросил,Но желанной не добился: не сказала мне «приду».
Только ночь могла заставить развязаться мой язык.Скрою ль тайну? С трезвой речью мотылек ведь не в ладу.
В одиночестве я слезы лью, как море-океан.Принеси скорее флягу, сохраненную на льду!
Я исполнен обожанья, слова лишнего не трать:Ни любовь свою, ни чашу не хочу предать суду.
Перевод К.Липскерова* * *
В дни, когда луг наш покрыт райским цветущим ковром,Кравчий с пурпурным вином, в светлое поле пойдем!«Ржавчину горя с души снимет рубиновый хмель», –Так говорил мне вчера друг, одаренный умом
Если твой винный сосуд камнем пробьет мухтасиб,Тыкву его головы ты проломи кирпичом!
Пусть я – невежда, ты – мудр, мы перед небом равны.Честный ты, подлый, – слепцу мало заботы о том.
Праведник! Что мне кредит! Только наличность я чту:Гурия есть у меня, раю подобен мой дом!
Христианин, – даже тот молвил мне как-то: «Хафиз!Как опостылел мне звон там, под высоким крестом».
Перевод А.Кочеткова* * *
Вероломство осенило каждый дом,Не осталось больше верности ни в ком.
Пред ничтожеством, – как нищий, распростертЧеловек, богатый сердцем и умом.
Ни на миг не отдыхает от скорбейДаже тот, кого достойнейшим зовем.
Сладко дышится невежде одному:За товар его все платят серебром.
Проструятся ли поэтовы стихиВ наше сердце, зажигая радость в нем, –
Здесь поэта, хоть зовись он Санаи[129],Не одарят и маисовым зерном!
Вот что мудрость говорила мне вчера:«Нищетой своей прикройся, как плащом!
Будь же радостен и помни, мой Хафиз:Прежде сгинешь ты, – прославишься потом!»
Перевод А.Кочеткова* * *
