Новый Мир ( № 11 2009) - Новый Мир Новый Мир

Александр ДОБРОХОТОВ

[10] Небольшое, но емкое «Приложение» (стр. 671 — 697) содержит программный текст Марселя и его переписку с Бердяевым.

[11] То, что Г. Тавризян удачно назвала «над-текстом» Марселя, при отсутствии у него подтекста.

[12] В и з г и н  В. П. На пути к другому: от школы подозрения к философии доверия. М., 2004.

КНИЖНАЯ ПОЛКА АРКАДИЯ ШТЫПЕЛЯ

+10

Э д у а р д  Ш у л ь м а н. Полежаев и Бибиков. Роман. М., «Арт Хаус Медиа», 2008, 256 стр.

В кратком предварении «От издателя» Александр Шишкин пишет:

«Первая из публикуемых книг Эдуарда Шульмана была прочитана при мне на „четвергах” („домашнем”, читай — подпольном литобъединении) в дворницкой

на Староконюшенном в семидесятых годах <…>. Когда читал Шульман (порой монотонно или по-бабьи взвизгивая в фальцет), слушали интонацию, невольно понимая, что все эти старые стулья, чай, печенье, вино — вся эта складчина и доморощина уйдут, а интонация останется, интонация литературы, не набивающей себе цену, а самоценной сама по себе, как жизнь».

Вот и мне, правда в иные, более поздние годы, тоже доводилось слышать, как Эдуард Аронович читает свои сочинения, и могу подтвердить, что это на удивленье азартное, самозабвенное чтение как нельзя лучше соответствует особому, сказовому складу его причудливой прозы.

Причудливо и полное название романа — «Полежаев и Бибиков, или Собрание разных бумаг — основательных и неосновательных», да еще с подзаголовком «Документальное повествование с вымыслом».

Удивительное дело! История о том, как в 1826 году по доносу жандармского полковника Ивана Петровича Бибикова московский студент Александр Полежаев личным распоряжением императора Николая Павловича был отдан в солдаты и как впоследствии тот же Бибиков принял участие в судьбе опального поэта и, сколько мог, пытался облегчить его трагическую участь, — эта история со всеми (или почти всеми) ее ветвлениями и отступлениями была написана еще в 70-е. Казалось бы, произведение, посвященное вольнолюбивому поэту, жертве царского произвола, обличающее крепостничество и самодержавие, не должно было встретить серьезных препятствий к публикации в советской печати. Но не тут-то было! Конечно, здесь сошлись и сыграли роль разные факторы — от фамилии автора романа до того обстоятельства, что знаменитая поэма «Сашка», за которую и поплатился Полежаев, в советское время публиковалась лишь раз, и то со сплошными многоточиями на месте матерных слов… Но главным препятствием, видимо, был сам склад шульманской прозы. Если советская политическая цензура была по-своему логична, то цензура эстетическая была, если кто помнит, полем чистого абсурда. Импровизационная по манере, сказовая, мозаичная проза Шульмана, где домыслы и вымыслы безупречно произрастают из подлинных документов, а документы соседствуют с анекдотами, где автор не просто автор, но как бы Артист, играющий роль Автора, играющего лицами, и личинами, и типографскими шрифтами, — такая проза могла «прорваться» только чудом, но чуда не случилось.

Да и новое время Шульмана не очень-то балует. То есть его малая проза последние полтора десятка лет в журналах попадается, а вот с книгами — незадача. Понятно, почему Шульмана не издают коммерческие издатели, — неформат, причем совершеннейший. Но есть ведь так называемые «элитарные» издательства, вроде бы ориентированные на ценителей и знатоков, на необычную, экспериментальную литературу…

Первая книга Шульмана «Еврей Иваныч» вышла в 1998 году в издательстве «АРГО-РИСК» тиражом 200 экземпляров.

В 2008 году в «Арт Хаус Медиа» вышла пересоставленная и в полтора раза выросшая в объеме книга «Еврей Иваныч, или Три псевдонима». И еще, не считая «Бибикова и Полежаева», четыре книги Эдуарда Ароновича в прошлом и нынешнем году:

«Новое неожиданное происшествие, или Портрет художника в юности»;

«Те, кому повезло, или Книга посвящений»;

«Скандал, или Откуда что»;

«Пора любви и наслаждений, или Где кончается документ»;

Собрание сочинений.

Вот только тираж каждой книги — 650 экземпляров.

Ничего не поделаешь: Александр Шишкин — издатель героический, но не всесильный.

Г е н н а д и й  К а н е в с к и й. Небо для летчиков. Четвертая книга стихов. М., «АРГО-РИСК»; «Книжное обозрение», 2008, 56 стр. (Книжный проект журнала «Воздух», вып. 39).

соседка заносила спички и соль

сосед заходил и оставил ключ

бреешься у зеркала — видишь листок

«ахтунг ахтунг покрышкин ин дер люфт...»

Редкий любитель поэзии, особенно из молодых, не помнит наизусть эти «абсурдноватые» строчки Геннадия Каневского.

В сетевых поэтических сообществах Каневский известен давно, в «бумажном» и толстожурнальном мире — последние лет пять.

Нельзя сказать, что новая книжка показала нам «другого Каневского»; голос поэта устоялся и легко узнаваем — и все же в этой новой книжке не просто еще полсотни хороших стихотворений хорошо знакомого автора. Есть вектор движения: в новых стихах все меньше «общепоэтического», все меньше случайных, «фонетических» (хотя куда ж без них) ассоциаций; стихи становятся отчетливей, резче, драматургичней. Обогащается лексика; раскованней звучит стихотворный ритм; смелей и многосмысленней становятся речевые сдвиги и сшибки.

Главный мотив лирики Каневского можно обозначить замыленным словом «экзистенция»; говоря по-русски — осуществление, мандельштамовское «лежу в земле, губами шевеля». Беря в стихах высокую ноту, легко показаться смешным; ироничному от природы Каневскому удается этого избежать.

истинно, братие, близ есть, при дверех.

в небесех знамение, на стенах беша знаки.

егда рече мир, внезапу ста брань.

дали по штуке на рыло, обещали по две.

..........................................

свет дают в день на четыре часа

газ дают в год на четыре рубля

жить дают вглубь на четыре шага.

Добро, протопоп, ино еще побредем.

Тираж книжки — 300 экземпляров, но все тексты книг серии «Воздух» через несколько месяцев после выхода становятся доступны в Интернете по адресу http://www.vavilon.ru/metatext/vozdukh.html

Л е о н и д  К о с т ю к о в. Снег на щеке. Книга стихов. М., «АРГО-РИСК»; «Книжное обозрение», 2009, 48 стр. (Книжный проект журнала «Воздух», вып. 42).

Прозаик, поэт, эссеист, критик — в литературе Леонид Костюков человек не новый и достаточно известный. Тем не менее перед нами фактически первая книжка немолодого уже по всем меркам поэта. Это — редкая по нынешним временам внятная лирика:

Синевою полон двойной объем,

а на том, другом берегу —

две фигурки. Вечно они вдвоем,

я туда попасть не могу,

и зачем мне рай, если даже в нем

ничего я не сберегу?

(«Взрослеющие дети»)

Эту лишенную каких-либо ярких самодостаточных эффектов лирику трудно цитировать — стихотворение Костюкова хорошо именно во всей своей целостности и завершенности. Тем более трудно цитировать «длинные стихотворения» — так назван центральный раздел книги — стихи, записанные в строчку, рифмованные, с твердым стихотворным размером и твердым сюжетным каркасом. Сам Леонид считает себя прежде всего прозаиком, и действительно — даже в самых лирических своих стихах он так или иначе, пусть даже и самыми скупыми средствами, создает отчетливый повествовательный объем, счастливо сочетая присущее прозаику многофигурно-картинное видение мира — с уверенным владением разнообразными стихотворными техниками. И хотя все написанное Костюковым-поэтом (по крайней мере, все, что он счел нужным предъявить читателю) уложилось в тоненькую книжицу, его голос в современном поэтическом многоголосье вполне различим.

— Вы сказали: Господь?

— Я сказал — Господь.

— То есть дух?

— То есть дух и плоть.

Посмотри — горит тополиный пух,

то есть плоть, но скорее — дух.

И г о р ь  Б у л а т о в с к и й. Стихи на время. Книга стихотворений. М., «Центр современной литературы», 2009, 96 стр. («Русский Гулливер»).