Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда) - Леонид Словин

Виктор включил магнитофон:

— Принимаются заявки…

От Анастасии Гончаровой заявок не поступило, Крончер высказался в пользу классики. Чернышев готов был довольствоваться тяжелым роком и «Лесоповалом».

Они были уже не очень далеко от Домодедово, когда Чернышев, взявший на себя роль диск-жокея, услышал телефонный звонок. Виктор не убавил звук. Он решил вначале, что разговор не связан с предстоящим заданием. Но едва заслышав голос, сразу напрягся и коротко бросил:

— Вас понял. Разворачиваемся!

После этого, не говоря больше ни слова, он подрулил к тротуару, притормозил машину, достал откуда — то снизу синий милицейский «стакан», выставил на крышу кабины и включил сирену…

— Может, бригадир все-таки поставит в известность своих коллег, что произошло? — спросила несколько озадаченная происшедшим Анастасия.

И в ту же скунду ей пришло в голову, что операция переносится. Она даже успела подумать, что это дало бы ей возможность провести еще один вечер с Алексом.

— Поворачиваем… — резко бросил, оборачиваясь, Чернышев. — Позвонили из Домодедова. Начальник розыска… Самолет почему — то вдруг произвел посадку в Воронеже. Пока они не знают, что у них там случилось…

— А что это меняет?

— Самолеты из Воронежа на Домодедово не летают. Их принимает другой аэропорт, — «Быково».

Фонарь посылал вокруг эпилептические вспышки света. Сирена завывала не особо сильно. Виктор, в конце концов, ее выключил. Стал осторожно выходить на разворот.

Идущий по соседству транспорт это слегка нервировало. Несколько машин поспешили проскочить вперед, другие — их было явное меньшинство приостанавливались. Еще пара минут, и Чернышеву удалось завершить маневр.

Он встретил в зеркале вопросительный взгляд Анастасии:

— Можешь связаться с начальством?

Пристально следя за дорогой, он протянул ей телефон.

— Звони. Заодно узнай, где группа захвата? Знают они обо всем или нет?

Анастасия взяла в руки аппарат, набрала номер.

— Алло! Это старший лейтенант Гончарова…Да, Настя. Спасибо. Мы на дороге из Домодедово в Быково. Лайнер узбекской авиалинии, который мы должны встретить… — она добросовестно передала то, что ей стало известно от Чернышева, — прибывает в Воронеж. Надо, чтобы кто-то связался там с воздушкой, а потом сообщил результаты сюда, в машину… Кроме того предупредить группу захвата… Да, ясно… — Голос ее стал менее энергичен и она на мгновенье взглянула на Крончера. — Нет, мы никого с собой не приглашали…

Она нажала на рычажок отбоя.

— Последнее время только то и делаем, что ловчим…

Ответ от начальства поступил уже через несколько минут.

— Дай-ка Чернышева, девушка…

Звонил майор Ловягин.

— Лайнер действительно в Воронеже. Какая-то техническая накладка: они тонкости не сообщают…

— Может забастовка?

— Не знаю. Пассажиров отправляют в Москву самолетами местной авиалинии. Группу захвата в Домодедове сейчас предупредят… Вот все. Как сам?

— Нормально.

— У тебя адрес этого… Ковальского… Записан? А то тут, у нас, понимаешь… — майор был непрочь похвастать успехами этих последних суток. — Расчлененный труп, который нашли в Видном, опознан. Привезли туда его, между прочим, из Медицинского Центра. На складе у них, под батареей, нашли абсолютно такой же рюкзак…

— Молодцы! — последовал ответ.

Но Ловягин насмешки то ли не почувствовал, то ли ее проигнорировал.

— Сейчас все раскручивается. Заодно пошло дело об убийстве китайца. При Рындине оказался пистолет, из которого был убит Ли… Рындин из него и порешил себя. В курсе?

— Слыхал: три пули в сердце. Одна в одну…

— Ну, мы его обложили последнее время. Ему не оставалось другого выхода. — Ловягин задержал дыхание. — А чего ты насчет трех пуль?

Ответ Чернышева его озадачил:

— Да просто никогда не слыхал, чтобы самоубийца стрелял так много и кучно… А ты, Ловягин?

В трубке напряженно молчали.

— Ладно, давай…

В «Быково» царило настоящее столпотворение. Маленький подмосковный аэропорт походил на железнодорожный вокзал где-нибудь в глубинке много лет назад.

Кроме ташкентского лайнера в Воронеже приняли еще несколько больших самолетов, летевших в столицу России из Центральной Азии: рейса Душанбе-Оренбург-Москва, а также киргизский борт из Бишкека. Из Воронежа пассажиров переправляли в Москву, в «Быково».

Прибывавшие, кого никто не встречал, с ходу уходили к автобусам, к такси, к станции железной дороги. Однако больше было других — тех, кто ожидали своих встречающих из Домодедова. Они забили всю прилегающую к аэропорту площадь, не говоря уже о помещениях. Как в этой толчее можно найти друг друга, было непонятно.

Людское море разлилось широко и деловито во все стороны. Береговыми мысами простирались шеренги огромных клетчатых сумок, какими любят пользоваться челноки. Только вместо волн вдоль них перемещались снующие туда и сюда люди.

Терминал тут был куда меньше, чем в Домодедове, а репродукторы особенно гнусно искажали голоса дикторов. Казалось, кто — то нарочно, чтобы разозлить толпу, приставил ко рту гребенку и бубнит в нее через газету, отчего каждый звук так невыносимо дребезжит и вибрирует.

Чернышев и его команда пробирались сквозь толпу к залу прилета…

— Думаешь, те кто их встречает, могли выбраться из Домодедова так же быстро, как мы… — в голосе Алекса слышалось сомнение.

— Скорей, чем ты предполагаешь: забыл, что они везут? Да они любые деньги дадут!.. Вертолет купят: только бы поскорее попасть сюда…

«— Граждане встреч- ктрч-ук…» — закудахтало радио.

Было ясно: очередной самолет из Воронежа уже на подлете. Следовало отдать должное «Аэрофлоту» — здесь делали все, что бы у пассажиров было меньше оснований для недовольства.

И в этом приземлившемся самолете бортпроводника Мустафы Раджабова не оказалось. Прилетели пассажиры другого борта — не ташкентского…

Где-то через полчаса Крончер не выдержал и отправился на поиски кофе. Но до цели он так и не дошел.

За коммерческими палатками со спиртным, коробками импортных конфет и различной снедью с яркими ярлыками, в окружении своих четверых соотечественников стоял плечистый высокий китаец. На нем было длинное, песочного цвета пальто, из которого выглядывал коричневый шарф.

Алекс не сомневался: Чень!..

Достав рацию, которую ему в последнюю минуту дала Анастасия, Алекс передал:

— Он здесь! За лавками с алкоголем. Я вас тут жду…

Пространство за палатками выглядело пустым, необихоженным. Прибывавшие воронежскими рейсами пассажиры его с опаской обходили. Но сейчас их уже собралось здесь около сотни. Уличное происшествие всегда собирает толпы зевак. Их притянула сюда назревающая разборка…

Китайцы стояли полукругом. Все пятеро. Как убойной силы дот перед жиденькой шеренгой штурмующих. Полы песочного пальто их босса разошлись по сторонам, выбившийся из под воротника шарф колыхался, как знамя. Мафиози не оборачивался, он не хотел быть опознанным…

Огнестрельное оружие китайцы с собой вряд ли принесли. А если даже оно и было, использовать его здесь, в толпе, они явно не решились бы. Другое дело — нож. С ним все иначе: у противника, если он не бандит, ножа, наверняка, нет.

Краем глаз Виктор увидел: Крончер движется в направлении пятерки…

Когда Алекс оказался достаточно близко к китайцам, один из них сделал шаг вперед. В руке его блеснул нож. Крончер рухнул в снег. И в ту же секунду захваченный снизу за ноги, китаец свалился, как подкошенный. Нож был уже в руках Алекса.

«Не хватало только, чтобы Алекс пустил его в ход… — подумал Виктор. — Неприятностей тогда не оберешься!»

Больше ни о чем подумать он не успел.

Главарь группы — в песочном пальто — что-то шепнул и двое — справа и слева от него — двинулись вперед — теперь уже к нему, к Чернышеву.

Вокруг в молчании и испуге стояли десятки людей, застигнутых внезапно развернувшейся у них на глазах разборкой. Никто из невольных зрителей даже не пошевелился. Это был общий ступор. Массовый паралич. Необъяснимое и угрюмое созерцание.

Виктор отскочил, потом прыгнул вперед. Ложный выпад левой… Еще. Еще…

Успел заметить: Анастасия по рации вызывает подмогу. Воздушная милиция, поддерживавшая общественный порядок в аэропорту, была почти бессильна при таком стихийном наплыве людей.

На лицах наблюдавших по-прежнему читались пустота и настороженность. Тоскливый холод и страх. Все прятали глаза. В последнее время трудно было рассчитывать на чью-либо помощь. Исключая, конечно, своих. Ментов…

Противники Чернышева, однако, не спешили пустить в ход ножи. И, вообще, почему — то замешкались.

Опять закудахтало радио. Толпа колыхнулась. И в тот же миг до Чернышева дошло: