Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

Злорадно ухмыляясь, Ад-Малек наяривал каскады взбрыньков с удвоенной энергией, и его сложным взбрынькам вторили брям-взбрыньки ботлофона, и пол вокруг Куку вскоре был усеян осколками бутылок. Ад-Малек повёл бровью, и Смадар с Дальей, опустив глаза, бочком, бочком двинулись прибирать вагон, подбирать с пола материальные плоды усердия великого ботлофониста, а тот, бросая на них косой взгляд, продолжал орудовать своей изящной дубинкой, азартно лупя по живописно расположенным в пространстве маленьким бутылочкам. Он знал, что большие бутылки ему ещё понадобятся, а запасы пока что пополнить неоткуда.

Нестерпимый, влажный, тропический жар затопил Радужные Дюны. Неожиданно вагоны резко встряхнуло, и экспресс остановился, приземлившись в колючий кустарник…

"Что случилось? В "Цедефошрии" диверсия?" – впал в панику ярости Аль-Тарейфа.

Куку пристально посмотрел на братьев Блох: "Эй вы, командиры звена дубонов! Вам известна причина нашей внезапной остановки? Да – или нет??!" – сверля глазами, грозно вопросил он, нависнув над Галем. Тот задрожал: "Н-н-нет… Откуда…" – "А может, антистримеры здесь окопались? Может, они научились бороться с фелио?" – "Н-н-не знаю… Навряд ли… у пейсатых…" – залепетал Галь. Гай тупо молчал, отрешённо потирая уши, которые ещё больше напоминали тёмно-лиловые лопухи. Девицы ниже пригнулись к полу, почти касаясь носами серых ступней великого виртуоза, который яростно шаркал ногами по полу, наяривая сложный взбрыньк. Да, он исполнил самый крутой сложный взбрыньк! Даже у молодёжи, отлично натренированной на силонокулл, мурашки по спине побежали, а у девушек к горлу подкатила тошнота. Но в тот момент, когда Далья испугалась, что сейчас её вырвет прямо на голые ноги хозяина, победное перекатывание в пространстве крутейшего сложного взбрынька – к ярости и недоуменной досаде виртуоза, – внезапно и очень резко оборвалось.

Ад-Малек попробовал повторить эффект и даже усилить его, но у него ничего не получилось. Вместо этого пассажиры "Хипазона" услышали грозные звуки "ткуа" и "шварим", исполняемые (о, ужас!) на мультишофаре, а затем – звонкий мальчишеский голос. И где? – в самом сердце "Цедефошрии"! "Диверсия-а-а-а!.. Сабота-а-а-аж!.." – истерически неслось из всех вагонов экспресса. Силоноиды вскочили с подушек, крикнув: "Сидеть и не сметь покидать вагон до нашего прихода! Всё равно толку от вас никакого!" – выскочили из купе.

Тим сидел в напряженной позе и лихорадочно жал на кнопки. Нос виртуальной мордочки на антенне лихорадочно метался в разные стороны, превратившись в нечто бесформенное. Увидев силоноидов, Тим завопил: "Обратно!!! К инструментам!!!

Продолжа-а-а-айте!!! Прямо на фанфароботы!!! А ко мне Блохов – немедленно!.. Э-э-э…

Хадашей!.. Антистримеры тут! Чую нутром! Сами себя выдали! Во-он они-и-и!.." – истерически вопил Тим. Может, в истерике он лупил по кнопкам невпопад (вместо плюса – минус), или это уже не срабатывало против грозных пассажей угава и сложившихся мелодий.

Галь воспрянул духом, но Гай по-прежнему сидел, пригорюнившись на своём месте, и нянчил свои уши. Его охватила такая депрессия, что его ничто не интересовало. А может, он просто решил уклониться от встречи с Тимом, чего Галь себе позволить не мог. Он махнул на близнеца рукой, успев прошептать девушкам, чтобы последили за братишкой, и рванул в соседний вагон к Тимми. По дороге он по та-фону известил дубонов своего звена, где собираться.

Длинная змея "Хипазона" начала изгибаться, чтобы охватить сплошным окривевшим кольцом источник мерзкого шаманства. Но Тиму не удавалось замкнуть кольцо: экспресс медленно сворачивался в спираль, которая становилась всё туже, и мерзкий источник неизменно оказывался где-то вовне. Тим в кошмарном сне представить себе не мог, что всего лишь два простеньких ницафона, один угав да флейта в сопровождении двух голосов способны так скрутить длинную змею "Хипазона".

Галь и его верные дубоны топтались поблизости в ожидании команды. Но Тим, не глядя на них, вдруг раздражённо пробормотал: "Иди, детка, не мешайся под ногами…

Я вас вызову… если понадобитесь…" Пришлось дубонам разбежаться по вагонам.

Галь снова с горечью подумал: "Неужели он так никогда нас с братишкой и не простит?" И снова Галь уселся рядом с безучастным братом, потирающим свои уши, в ногах Ад-Малека, который наигрывал кое-что из старых пассажей. Неожиданно это помогло: старые силонокулл-пассажи запустили программу, которая раскрутила экспресс и вывела его на касательную к опасному витку.

В ботлофонный грохот падающих металлических болванок ввинтился зудящий пассаж электродрели. Близнецы тревожно оглянулись по сторонам и ошеломлённо замолкли: стремительные вихри вздымали клубы тускло-радужной пыли. Пыльные смерчи поглотили унылый пейзаж, оживлённый сеткой грубо расчерченного поля, усеянного пёстриками и пустиками. Пыль немного осела, и можно было заметить, как на глазах искривляется игровое поле. В воздухе повисла мутная духота.

Рувик, приоткрыв рот, с тревогой озирался по сторонам в поисках источника жутких звуков. Ему представлялось, что не только игровое поле, а все Радужные Дюны захлёстываются вздымающимися волнами силонокулла. Ребята увидели длинную змею "Хипазона", стремительно огибающую Радужные Дюны, которые уже превратились в глубокую кривую миску, на дне которой они втроём бессильно копошатся. Они ощутили подступающее удушье, виски сжало, как обручами. Надо было немедленно что-то делать. И Шмулик резким движением поднял вверх угав. Состязаясь с громовой мощью выплеснутого на них взбрынька, пространство пронизало громовое, тревожное и грозное "ткуа", резко сменившееся грозной россыпьб "шварим". Загремела мелодия, которую подхватил Рувик, запев во весь голос. Вытянувшись в струнку перед ехидно гримасничающей сетью игрового поля, Цвика сжимал в руке ницафон и подхватил слова псалма своим звонким чистым мальчишеским голосом. Шмулик незаметно передал свой ницафон Рувику, который вскинул прибор над головой, выдвинув до отказа такринатор. Цвика краем глаза заметил манёвр близнецов и повторил его. Теперь уже два такринатора, слегка подрагивая от напряжения, рассыпали вокруг себя невидимые флюиды, которые начали незаметно очищать воздух от клубящейся блёкло-радужными струями пыли, а главное – от жутких звуков сложного взбрынька.

Не успел погаснуть и окончательно растаять пронзительный взбрыньк, как воздух вокруг ребят очистился, повеяло свежестью и прохладой. В этой свежести словно бы растворилась змея "Хипазона", игровое поле медленно расправлялось, это снова была тусклая плоская равнина, покрытая волнистыми дюнами.