Отцы Ели Кислый Виноград. Третий Лабиринт - Фаня Шифман

"Сюда ставить!" – и на кривом поле вспыхнула и тут же погасла крохотная точка.

Цвика решительно нажал на ницафоне клавишу и сделал первый ход: маленькое, мягонькое нечто подпрыгнуло в его левой руке и стремительно вылетело на поле.

Сетка поля состроило гримасу, и в самой кривой и маленькой его клеточке появился пёстрик – смешная мордочка с круглыми ярко-фиолетовыми глазками, пухлыми ярко-оранжевыми щёчками и выпуклым лобиком. Глазки у мордочки весело подмигивали и излучали сияние, большегубый рот улыбался от уха до уха. Этот Пёстрик был единственным ярким пятном на фоне безжизненной тусклой радуги, которой был окрашен пейзаж Радужных Дюн. Близнецы запели, Рувик подыгрывал, весело и энергично ударяя по струнам гитары.

На поле, подобно волдырям, вздулись, вписавшись в различные клетки, несколько призрачно-белёсых пустиков. Цвика возмутился: "Не-ет, так не пойдёт! Вы, адон Хитродумчивый, играете в кости – или в "Пёстрики-пустики"? Значит, и я тоже так буду играть!" Ближний Страус ласково зажмурился, подмигнул и кивнул головой – как бы пренебрежительно-согласно махнул рукой и… засунул голову в ближайший песчаный холмик. Цвика изумлённо раскрыл рот, но ницафон уже послал ему нервно-вибрирующий сигнал. Цвика бросил стремительный взгляд на экранчик, который призывал к неусыпному вниманию.

И вовремя! Над полем неожиданно зависло Виртуальное Многогранное НЕЧТО и в ритме дешёвенького канкана (о котором мальчишки, естественно, не имели ни малейшего понятия) заплясало под непонятно откуда несущиеся звуки песни: "Изваяно нечто!

Нечто!! Нечто!!!" Простенькая мелодия популярной некогда у далетариев песенки Виви Гуффи звучала всё громче и агрессивнее.

Но и Шмулик не зевал. Он приложил к губам угав, и в звуки дешёвенького канкана искусно вплелась альтернативная музыкальная тема. Она сразу же зазвучала мощно и призывно, почти заглушив песенку "об изваянном нечто". Другое "нечто" послушно прыгнуло в руку Цвики. Мальчик, удерживая его левой рукой, правой быстро пробежал по клавишам ницафона и ловко подбросил своё "нечто" вверх, и на многоугольной грани, которая оказалась сверху, ярко и чётко высветилась набранная мальчиком цифра. Это и было число пёстриков, которые Цвика мог запустить на поле. Цвике показалось: только что в живописном беспорядке упавшие на неровные клетки поля пустики выглядят какими-то пристукнутыми и побледневшими, ёжатся и вздрагивают. Было похоже, что им очень хочется сбежать, вывинтиться, выскользнуть из тех клеток, в которых они оказались. Такринатор ницафона в цвикиной ладони ритмично подрагивал. Машинально мальчик принялся тихонько подпевать песне, которую не переставали петь близнецы.

В ответ на горсть пустиков он ожесточённо выбросил обозначенную сверкающей цифрой горсть пёстриков, да так ловко, что они тут же заняли диагональную линию, упираясь в только что непонятно откуда взявшийся похожий на белую дыру пустик, ухмыльнувшийся нагло-дебильной улыбочкой. Раздался странно неуверенный глухой и тусклый голос, словно бы равнодушно констатирующий происходящее на поле: "Кажется, партнёр нарушил правила игры…" – "Да ну?" – иронически заметил мальчишка, наблюдая, как пустик, в который упёрлась стройная линия пёстриков, задрожал мелкой, раздражающей дрожью, становясь всё бледнее и на глазах превращаясь в извивающийся вибрион. Сплошные линии его абриса прямо на глазах превращались в пунктирные.

Неожиданно весь объём пространства начали наполнять усиливающиеся с каждым звуком нервно перекатывающиеся, грохочущие звуки. Одновременно на поле, откуда ни возьмись, словно из источника грохочущих звуков, посыпалась целая пригоршня новых пустиков, отличавшихся ещё большей дебильностью, но выглядели они ярче и чётче, чем прежние. Они явно пытались отрезать пёстрикам возможность выстроиться в одну линию. Линии и клетки игрового поля на глазах постоянно меняли свою кривизну: казалось, на таком поле выстроиться в чёткую прямую линию пёстрики попросту не смогут.

Шмулик тихо заметил, обращаясь к Рувику: "Ну, и жулик этот Страус! Наверно, думает, что ему карты… в руки…" – " А ты что думал! За ним же стоит вся фанфаразматура! Даже не знаю, что делать…" Шмулик, прищурившись, иронически глянул на брата, впрочем, и он растерялся.

Экспресс "Хипазон" стремительно и плавно огибал Радужные дюны. Округу оглашали резко взвывающие пассажи силонофона, к ним время от времени присоединялись грохочущие синкопы ботлофона Куку Бакбукини. Ад-Малек, со свирепым торжеством поглядывая на сидящих у его ног близнецов Блох, изобразил сначала классический, а затем и сложный взбрыньк.

Эти новые пассажи Аль-Тарейфы будили у братишек не самые весёлые воспоминания.

Они с братом помогли тайной спец-группе "дабуров" (как их совсем недавно стали называть), посланной Пительманом, похитить отца, но при этом так и не смогли добиться, чтобы мать согласилась придти к Тимми. Тот выразил им своё неудовольствие в такой форме, что они этого не скоро забудут. Уж лучше бы он накричал на них. Его мягкий, ласковый голос, которым он давал оценку их способностям и интеллектуальному уровню и прогнозировал их отнюдь не блестящее будущее, перемежая это привычными "лапуль" и "сладкий мой", до сих пор стоит у Галя в ушах. И это причиняло ему, очень самолюбивому по натуре, нешуточные душевные муки. Гай, тот и вовсе пал духом. Одновременно он как бы вскользь намекнул, что им бы очень стоило сменить фамилию: "Чем плохо – Галь Хадаш?

Подумай, детка, если тебе дорого моё расположение…" Близнецы знали, что Тим Пительман сидит в соседнем вагоне и манипулирует фелиофоном как мобильным пультом, превратив его в дубль Центропульта. Фелиофон, искусно отфильтровывая все прочие звуки и шумы, напрямую воспринимал и обрабатывал силонокулл-пассажи, которые наяривали виртуозы. Виртуальный носик на кончике антенны бешено вращался то в одну, то в другую сторону. Это вращение, вызывавшее у непривычного человека лёгкое, до тошноты, головокружение, выглядело хаотичным, но был в этой мнимой хаотичности неуловимо зловещий принцип. Нащупав цель, носик антенны радостно вздрогнул и остановился, указывая в сторону игрового поля пёстриков-пустиков; как раз в это время Цвика задумался над следующим ходом, а близнецы собирались выдать какую-нибудь композицию из своего репертуара.

Пассажиры экспресса смутно ощутили, как на Радужные Дюны выплеснулась волна обжигающего воздуха, что, впрочем, не причинило им каких-либо неприятных ощущений. Ад-Малек поймал торжествующий посыл Тима; его пальцы словно бы исполнили на кнопочках фелиофона весёлый танец.