Человек с топором - Юрий Никитин

– Ну вот и хорошо, – сказал Олег кротко. – Так что, понимаешь, кто этого не знает, тому нечего и соваться в настоящий космос… Ведь то, где мы ползали внутри Солнечной системы, это песочница, детская площадка! Я имею в виду, нечего соваться на четвереньках.

Мрак нахмурился.

– Нет, – сказал он упорно, – ты мне ответь на пальцах. Ты все-таки к чему?

– Космос не пуст, – сказал Олег. – Не пуст! Не пуст, как считали. И нет вакуума, как считали…

– Как это нет? – удивился Мрак.

– Ну, нет в том смысле, – сказал Олег, – как это понимают. Мол, пустота. Ничего подобного! Вакуум, может быть, даже плотнее в каком-то смысле, чем нейтронные звезды. Просто мы видим пустоту, как… ну, скажем, существо с рентгеновским зрением видело бы вместо нас только наши скелеты. И считало бы, что мы с тобой – скелеты. А существо, у которого нейтринное зрение, вообще не замечало бы не только нас, но даже нашу Землю… Как ты знаешь, нейтрино свободно пронизывает нашу планету насквозь, даже не замечая препятствия.

– Ага, – сказал Мрак, – ну да, конечно… Планету – свободно, а вот тебя тоже?

– Нет, – признался Олег. – Все-таки самое плотное, что мы могли вообразить, это сдвинутые нейтроны. Не в том смысле сдвинутые, как ты сразу подумал, а сдвинутые с космических расстояний! Приближенные опять же один к другому настолько, что между ними не протиснется ни одна частица.

Мрак сказал нетерпеливо:

– Повторяешься, Олег. Это я уже знаю.

– А я повторил, – ответил Олег невозмутимо, – чтобы ты понял разницу между такими нейтронами и нуклонами.

Мрак посмотрел по сторонам, снова в звездное небо, наконец сказал в благородном нетерпении:

– Ну и чо?

– А то, волчара, – сказал Олег, он начал терять терпение. – Ближайшая к Земле звезда Проксима Центавра, которая нам и на фиг не нужна…

– Почему?

– Она светит в двенадцать тысяч раз слабее Солнца, – ответил Олег и добавил почти злорадно: – Чтобы ее достичь, свету требуется четыре с четвертью года. Свету, понял? А мы, как ни рвали жилы, пока что скорости света не достигли… Но хотя я привык к неторопливым решениям, обдуманным действиям и вообще в запасе у нас еще есть некоторые годы и столетия… то вроде бы потратить пять-семь лет на такое путешествие не так уж и много… Помню, в Египет ехали восемь лет…

Мрак сказал дрогнувшим голосом:

– Но тогда справа и слева были бабы, бабы, бабы… Вернее, оставались в живых, когда мы проходили там. Ты со своей боевой палкой, я с секирой… И мы иногда отклонялись от прямого пути, чтобы зайти то к магатерцам, то к гинкам, то помогали пекусси напасть на зазнавшихся хетагов… А здесь куда заскакивать по дороге?

Олег сказал злорадно:

– Но зато какое сладостное уединение!

– Чего-чего?

– Ни один Будда, ни один Христос или Мухаммад не могли получить в лесу, в пустыне или в горах таких идеальных условий для самоуглубления, сосредоточения…

Мрак взвыл несчастным голосом:

– Олег! Я ж не Христос какой-нибудь! Или хуже того – Будда! На фиг мне уединение? Я людей люблю! Хотя, конечно, собак и жаб – больше…

– Мне уединение как раз в масть, – ответил Олег, – но, боюсь, Таргитай совсем впадет в депрессию… У меня есть очень рискованный вариант, даже не знаю, как тебе и сказать…

– Согласен! – ответил Мрак твердо. Глаза загорелись. – Согласен!.. А какой вариант?

– Теоретически возможен вариант, – сказал Олег медленно, – как и с бильярдными шарами. Удариться в крайний, а выскочить на краю Вселенной… Но это нам нельзя, назад уже точно не вернемся.

– Почему?

– Заблудимся, – пояснил Олег. – Ты, наверное, не догадываешься, что Вселенная… гм… велика. Но я могу попробовать выныривать время от времени из нуклонного моря, запоминать карту звездного неба.

Мрак тряхнул головой, вид был обалделый.

– Погоди, – взмолился он. – Ни фига не понимаю!

Вид у Олега был страдальческий, но не снисходительно– терпеливый, за тот Мрак вообще бы убил. А так лишь сочувствующе кривится, мол, сам только что допер.

– Люди жили, – сказал он, – и не замечали, что не в пустоте живут, а воздух вокруг, воздух!.. Редкие одиночки высказывали сумасшедшие идеи, что в воздухе везде есть опора, вроде Икара да дьяка Крякутного, но только Нестеров эту точку зрения утвердил. Еще Поль Дирак математически доказал, что пустота вакуума имеет плотность ядерной материи. То есть наша привычная «пустота». Для простого человека выглядит дико и сейчас – как это, чтобы пустота плотнее, скажем, самой плотной стали в миллиард миллиардов раз!.. Но не менее дико и то, что Земля кружит вокруг Солнца, а не наоборот!

Мрак сказал ехидно:

– А как же мы летаем сквозь такой твердый вакуум? Вон даже в лесу не пролетишь, все рыло о деревья своротишь.

– По вакууму можно лететь, – сказал Олег напряженно, он объяснял, а сам, как понял Мрак, на ходу додумывал, формулировал, утрясал свои же идеи для себя, пока еще корявые идеи, пока еще даже не идеи, а так – гипотезы, которые проверять и проверять… бы, если бы времени больше. – Но только не задействуя нуклоны, из которых вакуум. Это настолько плотный ядерный материал, что просто… просто… просто любо!

Мрак попытался представить себе это сплошной ядерный состав, и вдруг страшное напряжение в теле начало таять. Все эти месяцы он жил сплошным комком обнаженных нервов, время от времени представляя, что он – пустота с висящими на огромных расстояниях друг от друга атомами, и все вокруг пустота, а тут впервые Олег сказал не что-то еще страшнее, а, напротив, почти родное, надежное, монолитное, без фокусов.

– Ну и как? – повторил он, потому что Олег умолк и смотрел на него как-то странно, то ли с сочувствием, то ли с завистью.

– Ты как-то был чемпионом Урюпинска по бильярду? – спросил Олег. – Или тебя там раздолбали?.. Неважно, в любом случае тебе приходилось разбивать шары в пирамиде. Так вот, стоят они треугольником, ты лупишь по крайнему, а самый дальний резко отскакивает и летит к той лузе, в которую ты надеялся попасть… Сейчас неважно, что тогда ты не попал и вообще не попадал, руки тряслись, сейчас важен сам принцип, простейшая аналогия для доступности…

– Когда-нибудь я тебя убью, – пообещал Мрак. – Задавлю своими же руками. Я был чемпионом не только занюханного Мухосранска, или как там его! И руки не дрожали, хотя, случалось, и кур крал. Твоя доступность меня уже достала. Ты вроде не замечаешь, что я с этой стороны бью в белый шар, а с той стороны отлетает красный! Эту разницу ты понять можешь, дальтоник чертов?

– Теперь я различаю шестнадцать миллионов цветов, – ответил Олег с достоинством, – так что насчет дальтоника я не понял твоего странного хумора. Насчет шаров объясняю снова, еще проще, для большей доступности: нуклоны все – одного цвета. Вернее, они все без цвета. В них вообще ничего нет, кроме плотности. Из-за того, что нуклоны стоят плотно один к другому, они и воспринимаются как монолит. Ты влетаешь… ну, не хочешь, не влетай, с одной стороны этой пирамиды… а вылетаешь из другой!..