Воздушный казак Вердена - Юрий Гальперин

Мосфильмовская улица, дом, где живут многие Деятели кино. Меня встречает высокая, статная и красивая женщина, о которой никак не скажешь, что уже отпраздновано семидесятилетие.

На стенах квартиры много фотографий хозяйки дома в явно театральных костюмах. Конечно же, она бывшая актриса, о чем я узнаю чуть позже. Но, главное, Нина Павловна — родная племянница Федорова, дочь его брата Семена, того самого, что был приговорен к каторжным работам. Но почему она Павловна?

Сдержав свое нетерпение, прошу рассказать о семье Федоровых все по порядку.

— Сначала жили все в городе Верном, дедушка Георгий Петрович преподавал в мужской гимназии. Бабушка Анна Федоровна была простой казачкой, не из благородных. У них было восемь сыновей и одна дочь, тетя Нюра, в Самарканде которая. Вы ведь ей написали?

— Да, но пока нет ответа.

— Я тоже ей напишу, отзовется обязательно. Пошлите ей номер журнала, вот самое верное… Так, прежде всего об отце моем.

Семен Георгиевич был таможенным чиновником и служил в Чикишляре на границе с Персией. Как он попал в революционное движение, я не знаю, а вот что через него шла подпольная литература, это точно. Вероятно, поэтому ему пришлось потом перейти на нелегальное положение, скрываться, жить в разных городах. Нас с матерью взял к себе дедушка, переехавший сначала в Ташкент, а потом в Ашхабад. Отец тайно нас навещал, в Ашхабаде его выдал провокатор. Он был арестован, бежал из-под стражи вместе с тремя товарищами. Нас с матерью все это трудное время поддерживали подполье, друзья отца, который вскоре нелегально вернулся в Ташкент. Все это связано с революцией 1905 года. Позже отец решил эмигрировать, ему угрожала смертная казнь, если поймают. Подполье подготовило ему нужные документы, и он должен был выехать через Кушку за границу. Все шло, как мама рассказывала, благополучно, добрался он до Кушки, сидит в буфете, ждет отправления. Неожиданно входит товарищ по гимназии, жандармский ротмистр. «А, Сеня, какая счастливая встреча!.. Подожди минутку, сейчас скажу своим, чтобы не ждали, поговорим…»

Вышел, мерзавец, и тут же вернулся со стражей. Снова тюрьма, суд, потом отца повезли на второй процесс в Ташкент. Смертную казнь ему заменили вечной каторгой, а сначала был приговорен… Не могу сказать, как это вышло, только отца в Сибирь не отправили, оставили в Ташкенте. Возможно, потому что у него открылся туберкулез и очень долго был он в тюремном лазарете. В кандалах держали. Мама часто ходила к нему на свидание.

Виктор Георгиевич тоже был связан с подпольными организациями в Средней Азии. Возможно, что мой отец тут играл какую-то роль. Так говорили. Это все по семейным преданиям. Я ведь только родилась тогда, крохой еще была.

— Спасибо, Нина Павловна. Простите за нескромность, но почему у вас отчество…

— А-а… — рассмеялась Нина Павловна, — так ведь мать с отцом не были повенчаны, я незаконнорожденная. Отчество мне записали по крестному, когда появилась на свет божий. И фамилия у моих братьев тоже мамина, но они все же Семеновичи.

— Сколько же их у вас?

— Двое. Они младшие. Оба живут во Фрунзе, работают. Одного отец назвал в честь своего брата Виктора. Он инженер-строитель, сейчас преподает. Другой, Алексей, инженер, в Министерстве сельского хозяйства, а вам написал обо мне его сын Владимир, тоже без пяти минут инженер, кончает политехнический.

— Хотелось бы знать о судьбе вашего отца после революции, ведь она освободила Семена Георгиевича из тюрьмы.

— Да и он сразу включился в работу. Все время ездил, был комиссаром, как тогда говорили. Он прожил недолго, умер в Ашхабаде.

— А что вы знаете об остальных ваших дядях и тете?

— Довольно мало, к сожалению. Тетя Нюра стала врачом, участвовала в гражданской войне, два года воевала на бронепоезде, сейчас, понятно, на пенсии.

Петр Георгиевич был офицером, его очень любили солдаты. Он храбро сражался в годы первой мировой войны, награжден золотым Георгиевским оружием, погиб в бою во время Брусиловского прорыва. Его сын, Георгий, был одним из организаторов комсомола в Верном, делегатом III съезда РКСМ от Средней Азии. Потом учился на медицинском факультете, руководил институтом. Долго служил в Советской Армии, прошел Отечественную войну, полковник медицинской службы. Умер уже. Его именем в Алма-Ате, это же бывший Верный, названы улица, школа. Не уронил честь фамилии. Второй сын, Ростислав Петрович, был на фронте в годы Отечественной войны.

Яков Георгиевич Федоров окончил кадетский корпус, вышел в армию, но прослужил недолго. Один из старших офицеров невыносимо издевался над солдатами, Яков публично ударил его по лицу… Последовал суд, разжалование, лишение прав состояния. У Якова был хороший голос, и провинциальная русская сцена обрела в нем неплохого певца.

Константин Георгиевич тоже военное училище окончил. Семья у дедушки большая была, трудно всех содержать, выучить, поэтому и отдавал, кого мог, на воспитание за казенный счет. Константин пропал без вести в первую мировую войну.

Василий Георгиевич Федоров окончил юридический факультет, был адвокатом в городе Енакиеве, и, по слухам, его расстреляли немецкие оккупанты.

Анатолий Георгиевич Федоров — врач, работал на Украине.

Евгений Георгиевич — профессор-историк, преподавал в Алма-Ате. До революции подпольщиком был, сидел в царских тюрьмах.

Вот вам весь сказ о наших родоначальниках.

— А почему вы решили, что Виктор Георгиевич был связан с революционным движением?

— Так его же судили, кажется, в 1907 году, когда еще студентом был. Он и в эмиграцию уехал — из-за этого, вернее, бежал… Особых подробностей я не знаю, только дедушке много досталось переживаний за сыновей, но родители никогда их не упрекали. Это уж мама говорила.

Как же узнать прошлое замечательного летчика, только приоткрытое его племянницей? Надежда на архивы.

Больше всего оказалось документов о Федорове в материалах департамента полиции. Они и позволили продолжить рассказ…

27 ноября 1905 года. Станция Актюбинск Ташкентской железной дороги. Из вагона прибывшего поезда выскочил на платформу юноша в распахнутом пиджаке. Через руку переброшен плащ, в руке коричневый саквояж. Ему навстречу спешит молодой железнодорожник. Дружеское рукопожатие, юноша достает из саквояжа какой-то пакет и передает его встретившему человеку, не замечая, что за ним наблюдает безликий господин, вышедший из того же вагона.

— Собирайте людей, поговорим. Забастовка начнется шестого…

— Так мы уже знаем.

— Это хорошо…

— Пойдем в мастерские?

— Я только в буфет забегу, стакан чаю выпью и к вам. Не успел позавтракать.