Новый Мир ( № 4 2006) - Новый Мир Новый Мир

Линор Горалик. Полая женщина: мир Барби изнутри и снаружи. М., “Новое литературное обозрение”, 2005, 316 стр.

Изящная, написанная живым и легким слогом история куклы, придуманной в конце 50-х годов компанией “Маттел”, а к середине 90-х оказавшейся обладательницей самого узнаваемого лица планеты. Помимо социокультурных наблюдений, исследование Линор Горалик переполнено выразительными культурными ассоциациями — Барби названа здесь то грошовой Галатеей, то повелительницей мух, — а также анекдотическими историями о гонителях, защитниках, фанатах и коллекционерах Барби.

Поколение нынешних российских родителей, тех, чьи дети нянчат длинноногих красоток, в Барби не играло, и для них эта книга — еще и увлекательный учебник по невольно пропущенному эпизоду из истории массовой западной культуры.

1

Кирилл Медведев. Тексты, изданные без ведома автора. Составление Глеба Морева. М., “Новое литературное обозрение”, 2005, 228 стр.

Смешно, конечно. Автор издает “Манифест об авторском праве”, в котором признает, что авторских прав на свои тексты не имеет. Однако все равно запрещает публиковать свои тексты в журналах, сборниках и антологиях, но при этом не возражает, чтобы они публиковались “в виде отдельной книги”, впрочем, при условии, что в выходных данных будет указано: тексты изданы без “разрешения автора, без каких-либо контактов и договоренностей с ним”. Как видно, издатели без труда расшифровали все эти даже и обаятельно замаскированные намеки на то, что время издавать новую книгу, и сделали, как их просили, — см. название сборника.

Стихи Кирилла Медведева не новость, о них довольно писали и обсуждали: обыденный опыт, разлитый в формочки верлибров:

в “макдональдсе”

если скажешь маленький кофе,

обязательно дадут “средний”,

а самый маленький у них называется “детский”,

хотя по логике должны как минимум спросить:

“детский или средний?”

такая уловка...

Эти ироничные, довольно доброжелательные к миру и человечеству, расслабленно покачивающиеся на ватных ногах стихотворные истории читать любопытно, забавно, комфортно. Их заведомая, смысловая и художественная, бесконфликтность (даже тех стихотворений, в которых Медведев обличает продажных чиновников, бездарных литераторов и “бесполую бесклассовую безнациональную массу”) компенсируется громко заявленной позицией, которую кратко можно сформулировать как “неучастие”. Медведев — один из немногих сегодня, кто так последовательно выстраивает свое литературное поведение, кто так самозабвенно играет в литературу. Так, в манифесте “Коммюнике” поэт заявляет о нежелании участвовать в литературных проектах, публичных чтениях и прочих литературных играх, ему постылых. Тем не менее он вывешивает свои стихи на собственном сайте, в свет выходит очередной его сборник, я пишу на него рецензию — в итоге то, что выглядит как позиция, оборачивается позой.

Можно сколько угодно сочувствовать человеку, который не желает участвовать в окололитературных дрязгах, но коль скоро ты отпускаешь свои стихи в публичное пространство, ты по своей воле оказываешься вовлечен в литературный процесс. Факт совершенно очевидный. Впрочем, лишь придающий этой книжке какого-то плюшевого очарования.

-1

Жан-Люк Энниг. Краткая история попы. Перевод с французского И. Е. Клоковой. М., “КоЛибри”, 2005, 222 стр.

“Попа образовалась в глубокой древности”, — сообщает нам автор с первой же строки, не ведая, что окликает советский анекдот, в котором путеводитель открывался фразой “Прошлое N-ского района N-ской области уходит корнями в глубь Ледникового периода”. Подобное же глубокомыслие пронизывает “Краткую историю попы” насквозь, как кол, обсуждаемый здесь в отдельной главе. Французский литератор Жан-Люк Энниг стилизует книгу под научное исследование — с ссылками, историческими экскурсами, с обстоятельностью; как бы всерьез решает вопрос, “есть ли ягодицы у животных”, рассматривает роль симметрии в человеческом теле и происхождение слова “порка”. Однако книга вряд ли войдет в научные анналы, несмотря на немалое количество любителей анальной тематики среди читающей публики. Да и для действительно смешной шутки получается слишком громоздко. Автор, похоже, искренне считает себя последователем Рабле и даже посвящает ему несколько страниц — только вот сочинителя “Гаргантюа” переполнял наивный восторг от того, что можно наконец столь изысканно обсуждать запретные темы, а исследователь “истории попы” с педантичным занудством лишь имитирует бурное веселье. Спасибо, длится все это не слишком долго — нам представлен только “краткий” вариант скучнейшей (в исполнении Эннига) истории мадам Сижу.

1 Журнал собирается опубликовать развернутый отклик на это выдающееся издание. (Примеч. ред.)

ЗВУЧАЩАЯ ЛИТЕРАТУРА. CD-ОБОЗРЕНИЕ ПАВЛА КРЮЧКОВА

ЗВУЧАЩИЕ АЛЬМАНАХИ, СОБРАНИЯ И ПРИЛОЖЕНИЯ К КНИГАМ

(II. Лидия Чуковская)

Звукозаписей Лидии Корнеевны Чуковской (1907 — 1996) сохранилось достаточно много. Ее, в отличие от Марии Петровых, записывали часто — и на традиционных собраниях в переделкинском доме Корнея Чуковского (1 апреля, в день рождения К. Ч., и 28 октября — в день его кончины), и дома (записывала дочь — Елена Цезаревна). С начала перестроечных лет делались и профессиональные записи, и даже теле- и видеосъемки1.

К сегодняшнему дню выпущено два компакт-диска с голосом Лидии Чуковской: собрание стихотворений и аудиоприложение к мемуарной книге “Памяти детства”. Причем стихотворный диск издан в Москве практически без тиража (полтора десятка архивных экземпляров) и какого-либо оформления, а приложение к “Памяти детства” вышло аж в Архангельске.

Но раз уж мы в наших обозрениях говорим и о предшествующих появлению компакт-дисков аудионосителях — виниловых пластинках и аудиокассетах, то давайте, как говорится, “вспомним все” — хватит пальцев одной руки.

Впервые живой голос Лидии Чуковской появился на удивительном виниловом диске “Венок Мандельштаму”2 в начале 90-х. На этой пластинке стихи самого поэта и свои стихотворные посвящения ему читали Семен Липкин, Инна Лиснянская, Александр Кушнер, Белла Ахмадулина и… Лидия Чуковская. Впрочем, Лидия Корнеевна — единственная — читала здесь только самого Мандельштама: “В Петербурге мы сойдемся снова…”, “Квартира тиха, как бумага…” и “Я буду метаться по табору улицы темной…”

В самом начале чтения Л. К. произносит:

“…Я его знала очень плохо, хотя мы были связаны тем, что он кончил то же Тенишевское училище, что и я, только раньше. И он туда иногда приходил — просто как тенишевец, и читал стихи.

…Ну, я совсем не подражаю, но он читал так, как будто он поднимал на голове стакан воды — все выше, выше…”

В статье “Чужая речь мне будет оболочкой…” — на обороте бумажного конверта — Софья Богатырева многозначительно оговорилась: “На пластинке нет стихов и прозы Лидии Чуковской, записано лишь ее чтение стихов Мандельштама. Но их выбор приводит на память пронзительные страницы ее собственной прозы, обращенные к Ленинграду, запечатлевшие ужас нависшей над страной ночи”.

Дело в том, что ко дню выхода мандельштамовского диска Всесоюзная студия грамзаписи записала авторское чтение Лидии Чуковской — публицистику и стихи (профессиональных записей прозы, как я понимаю, нет). Пластинка готовилась к изданию, но “Мелодии” уже предстояла погибель, и очень скоро Елена Чуковская совместно с Львом Шиловым будут предпринимать усилия для — странно вымолвить — выкупа этих пленок.

Звукозапись строгого и нежного чтения Лидией Корнеевной стихов Мандельштама — а читала она, я напомню, совсем не по-актерски, выдерживая лишь ритм и рисунок стиха, словом, как учил ее отец, — через пять лет была включена в малотиражную компакт-кассету “Осип Мандельштам”, выпущенную совместно Гослитмузеем и Мандельштамовским обществом. Здесь был изменен и добавлен состав литераторов, декламирующих стихи О. М. (С. Аверинцев, Н. Вольпин, Ю. Нагибин), включено актерское чтение, добавлены — не впервые ли собранные воедино? — три звуковых автографа самого Мандельштама, запечатленные в начале века Сергеем Бернштейном.

В начале 1997 года, в честь 90-летия Лидии Чуковской, состоялся большой вечер ее памяти, организованный Государственным Литературным музеем. Вспоминая об этом вечере (я записывал его для памяти на свой диктофон), я с грустью перебираю дорогие лица — и в зале, и на сцене. Очень скоро некоторых из них — хорошо знавших Л. К. и друживших с ней — не станет. Уйдут и Валентин Берестов, и Владимир Корнилов, и Семен Липкин…