Миля над землей - Лиз Томфорд

нравишься, Ви, и я здесь абсолютно честен и уязвим. Я просто хочу, чтобы у тебя был шанс захотеть меня. Настоящего меня.

Еда на моей тарелке остыла, но мне все равно. Я больше не хочу есть. Я сыта от слов Зандерса, которые вселяют в меня больше надежды, чем я могла себе представить. Он доверяет мне достаточно, чтобы быть честным и уязвимым, таким, какой он есть. Почему я не могу поверить, что он не лжет о своих чувствах ко мне?

Встав со стула, я подхожу к нему и усаживаюсь к нему на колени, обнимаю его за плечи и утыкаюсь головой в его шею.

– Ты плачешь над диснеевскими фильмами? – поддразниваю я, мое дыхание овевает его кожу.

Он обхватывает меня руками за талию, прижимая к себе:

– Чертовски сильно пла́чу.

– Ты не похож на плаксу.

– Я пла́чу по многим поводам. Просто не позволяю людям это видеть. На самом деле я плакал до того, как ты появилась здесь.

Поднимая голову с его плеча, я хмурю брови, глядя на него:

– Почему?

Он одаривает меня легкой полуулыбкой:

– Мне позвонила моя мать.

– Что?

– Я повесил трубку в ту же секунду, едва понял, кто это, но потом у меня приключилась полномасштабная паническая атака, с которой я не сумел справиться. Все тело скрутило, и я расплакался, как ребенок, на полу в ванной. Я пошел в душ, чтобы попытаться смыть все это, и именно поэтому не слышал, как ты стучала.

– Господи, Зи. – Я успокаивающе провожу ладонью по его щеке, видя в этом мужчине гораздо больше, чем когда-либо ожидала. – Ты в порядке?

Он осторожно кивает:

– Со мной все будет в порядке.

Между нами повисает молчание. До благотворительного вечера, чуть больше недели назад, я ничего не знала о психическом здоровье Зандерса или о том факте, что он увлечен тем, что помогает другим справляться с их проблемами.

Припадая к его плечу, я тихонько спрашиваю:

– Что заставило тебя основать «Активные умы»?

Его рука обвивается вокруг меня, ложась на бедро, голова прижимается к моей.

– Я не хотел, чтобы другие дети страдали так, как страдал я и иногда страдаю до сих пор. Неспособность контролировать то, как твой разум влияет на тебя, – одно из худших чувств в мире. Ты ощущаешь себя загнанным в ловушку и беспомощным. Жаль, что я не пошел к психотерапевту в ту же секунду, как ушла моя мать, но с мужчинами о психическом здоровье говорить не принято, и я хотел разрушить это клише и обеспечить детям доступ к помощи, в которой они нуждаются. Помощи, в которой я нуждался, но не знал, как ее попросить.

Мое сердце разрывается от понимания, когда я вижу, каков он есть. Я провожу рукой по его груди и обнимаю за шею.

– Как ты мог подумать, что ты можешь не нравиться людям, когда у тебя такое сердце?

– Я тебе нравлюсь? – Он поднимает голову, отрываясь от моего плеча. В его вопросе нет сомнений. Его тон умоляющий, ему нужно знать ответ.

– Я не хочу, чтобы ты мне нравился.

– Но я тебе нравлюсь?

Надежда. Сколько надежды, когда он смотрит на меня.

Я не знаю, как ответить на это, не выложив все свои карты на стол и не сказав, как сильно он мне нравится. Он хорош, слишком хорош. Просто мне потребовались месяцы, чтобы понять это. Ему потребовались месяцы, чтобы снять каждый слой и показать мне, кто он такой. И этот, настоящий… он мне слишком нравится.

– Я ненавижу тебя, не забыл?

Мы обмениваемся понимающими улыбками.

– Стиви, детка, я тебе нравлюсь? – Он убирает завитки волос с моего лица, чтобы видеть меня.

Мои глаза мечутся между его глазами и губами. Не в силах оторваться от него, я наклоняюсь вперед, сокращая расстояние между нами, прижимаясь губами к его губам. Он на мгновение поддается мне, но тут же отворачивается, разрывая связь и качая головой.

– Не надо. – Он закрывает глаза, как будто ему больно меня останавливать. – Не делай этого, если за этим не последует что-то большее, и я не имею в виду физическое.

– Что ты имеешь в виду?

Я знаю, что он имеет в виду.

– Ты знаешь, что я имею в виду. – Он смотрит на меня в упор. – Я хочу большего, чем просто секс с тобой. Я хочу тебя. Всю тебя. Я просто хочу получить шанс.

Открываться ему таким образом абсолютно ужасно, но как я могу не хотеть его после всего, что он мне показал? Он пытался выбрать меня снова и снова, и все, чего я когда-либо хотела, – это стать чьим-то первым выбором.

Я молчу, и на лице Зандерса появляется выражение поражения. Он отводит взгляд, его губы сжимаются в жесткую линию.

Я провожу указательным и большим пальцами под его подбородком, чтобы вернуть его внимание ко мне.

– Не делай мне больно.

Он всматривается в мое лицо, пытаясь прочесть мои мысли, когда его охватывает надежда.

– Не буду.

– Если когда-нибудь наступит момент, когда ты больше этого не захочешь, когда я больше не буду для тебя единственной, скажи мне.

Уголки его губ приподнимаются.

– Ты всегда будешь для меня единственной. И была с того дня, как я встретил тебя, милая.

– Будь со мной честен.

– Буду. Я честен с тобой. – Он обхватывает мое лицо ладонями, прижимаясь лбом к моему лбу, выражение его лица меняется. – Но пока я не готов быть честным с остальным миром.

Я киваю в ответ.

– Ты можешь играть с кем угодно, но не со мной. К черту. Я даже поддержу твой выдуманный образ, если ты не будешь таким со мной.

– Итак, я тебе нравлюсь? – Его улыбка нетерпеливая и возбуждающая.

Я не могу удержаться и посмеиваюсь над этим огромным мужчиной, задающим такой детский вопрос.

– А ты как думаешь?

– Скажи это. Погладь мое самолюбие, Стиви.

Я смеюсь ему в лицо, уронив голову ему на плечо и оглядываясь назад.

– Я же тебе нравлюсь, – уговаривает он, его губы всего в нескольких дюймах от моих, он смотрит на мой рот.

– Поцелуй меня.

– Скажи это, и я сделаю гораздо больше, чем просто поцелую тебя, милая.

В его карих глазах горит пламя, я знаю, что он хочет всего так же сильно, как и я.

Я кокетливо закатываю глаза:

– Да. Ты мне нравишься, самый высокомерный мужчина в Чикаго.

Я наблюдаю, как с него спадает тяжесть, его глаза сияют, а улыбка становится чертовски напыщенной.

– Думаю, ты хотела сказать «самый сексуальный мужчина в Чикаго».

– Как я сказала… самый высокомерный мужчина в Чикаго.

Он самодовольно улыбается:

– Черт возьми, я так и знал. Я имею в виду, как я могу тебе не нравиться? Я чертовски великолепен. Я…

– Заткнись. – Я хлопаю ладонью по его рту. В глазах у него пляшет веселье. – Заткнись. Заткнись! – смеюсь я.

Я опускаю руку, и его веселье сменяется желанием. Он встает, подхватывает меня так, чтобы я обвила ногами его талию, и несет