Сибирская кровь - Андрей Черепанов

class="p1">За год-другой до моего деда и его старшего брата в Усть-Мае обустроилась семья их двоюродного брата Ивана Гаврииловича Черепанова (он – сын Гавриила Данииловича старшего). Его мать и вторая жена[391] также происходили из Черепановых: Наталия Николаевна и Анна Филипповна были своим мужьям соответственно семи- и шестиюродными сестрами. Позднее сын Ивана Гаврииловича Иван Иванович работал начальником речных пристаней в Усть-Юдоме и Эльдикане[392], от него пошла линия Аркадия и Виктора, и они мои четырехюродные братья.

А по линии Василия Матвеевича – брата моего деда – фамилию Черепановых продолжили два его сына – старший Петр и младший Василий: потомки Петра Васильевича живут в Москве (по сыну Валерию, бывшему прокурору), в алданском городе Томмоте (по сыну Олегу) и в Томске (по дочери Виктории); потомки Василия Васильевича – в Усть-Мае (по сыну Александру) и в Орле (по дочерям Галине и Ирине).

Его дочь Лариса вышла замуж за Василия Топоркова, но девичью фамилию Черепановых не сменила. Родившийся в их семье 1 января 1943 года сын Владимир Васильевич Топорков после семнадцати лет комсомольской и партийной работы был в 1984–2008 годах председателем Усть-Майского райисполкома, заместителем руководителя секретариата Верховного Совета Якутской АССР, главой администрации Усть-Майского улуса, министром по делам народов Республики Саха (Якутия), первым заместителем постоянного представителя Якутии при Президенте Российской Федерации, руководителем муниципального образования «Усть-Майский улус».

Со слов моей тети Риммы, Капитолина Матвеевна – сестра моего деда – со своим вторым мужем (первый умер в Усть-Мае) перебралась в Мухтую[393], поселок, расположенный на реке Лене примерно на полпути между Кутурхаем и Якутском, затем – в крымский Бахчисарай и, наконец, в Новосибирск. Ее трое детей, рожденных еще до переезда в Якутию в первом браке с Соловьевым, были в Мухтуе вместе с ней. Но один из сыновей – Геннадий – в возрасте шестнадцати или семнадцати лет застрелился. Второй – Виктор – завел свою семью и остался в Мухтуе (Ленске). Римма – дочь Капитолины Матвеевны жила с матерью и отчимом в Новосибирске. Моя тетя и ее тезка Римма Георгиевна как-то у них гостила.

Георгий Матвеевич Черепанов. На реке Алдане

Совсем ненадолго остался в Усть-Мае и мой дед Георгий Матвеевич. Он перебрался на две с половиной сотни километров выше по течению Алдана в основанное в 1931 году село Белькачи, где был крупный затон[394] для зимнего отстоя и ремонта судов, купил в селе просторный деревянный дом.

В ходе моего исследования выяснилось, что в 1955 году в Белькачах оказалась семья еще одного бывшего кутурхайца Степана Гаврииловича Черепанова и его жены Агафии Николаевны. Он – по одной линии четырех-, по другой – семиюродный брат моего деда и еще – племянник (уже третий из перечисленных в настоящей книге) Адриана Григорьевича Черепанова, возглавлявшего в 1918–1922 годах под Верхоленском вооруженный отряд против советской власти[395]. Стоит полагать, что опасность преследования за близкое родство с повстанцем могло инициировать переезд Степана Гаврииловича на Алдан раньше его кутурхайских земляков[396].

Не знаю, как Степан Гавриилович Черепанов, но Иван Гавриилович, Василий и Георгий Матвеевичи Черепановы сразу же по обустройству в Якутии поступили на работу в якутский «Лензолотофлот».

Василий и Иван ходили в должностях капитанов грузовых газоходов, а мой дед Георгий числился в затоне рабочим, но в течение сезонов навигации был лоцманом по пассажирским перевозкам между населенными пунктами рек Алдан, Мая и Юдома (приток Маи). Пассажирами были золотодобытчики и члены их семей.

Он мастерски проводил большие суда по низкой воде, и длина его маршрутов по извилистым фарватерам стремительных якутских рек измерялась многими сотнями километров. Видимо, из-за специфики работы на судах, когда в замкнутом пространстве нельзя размять ноги, у Георгия Матвеевича были в них серьезные боли, и Елизавета Ивановна периодически возила мужа на салазках в больницу.

В выходные дни Георгий Матвеевич Черепанов любил порыбачить, и у него, конечно же, была лодка и самодельные сети разных калибров, вязать такие сети научился у него и мой отец. Зимой он ловил из-подо льда на «крюки» крупных тайменей и налимов, летом растил овощи на приусадебном участке, то есть с удовольствием делал то, что делали несколько поколений его предков. Эта тяга к рыбалке и собственноручно выращенным продуктам была передана «по наследству» его потомкам – моему отцу и мне.

Он был не очень разговорчивым человеком и, со слов хороших знакомых моего деда, вел беседы, как все мужики его возраста и круга, преимущественно о рыбалке, охоте, лаптежниках[397], перекатах на Алдане и уровнях воды в нем. Однако Георгий Матвеевич обладал удивительным талантом сочинять своим детям сказки захватывающих сюжетов. Вероятно, и мне их рассказывал, когда приезжал навестить своих детей и внуков в Якутск.

Георгий Матвеевич Черепанов со второй женой Екатериной Васильевной. 1957 год

Судя по всему, был он физически крепким и привлекательным для женского пола, и мой отец рассказывал, что иногда возникали семейные конфликты из-за подозрений Георгия Матвеевича в его супружеских изменах. Потом не избежал того же в Якутске и сам мой отец, ведь и Белькачи, и Якутск не столь крупны, как Москва, чтобы слухи – достоверные и не очень – не доходили до жен.

Анна, старшая дочь Георгия Матвеевича и Елизаветы Ивановны, в 1940 или самом начале 1941 года уступила настойчивым ухаживаниям сотрудника милиции из Усть-Маи Зосима Топоркова[398] и в свои пятнадцать лет вышла за него замуж. Но ее семейная история завершилась быстро и трагично – в конце осени 1941 года она умерла при родах, рожденная ею девочка прожила всего два дня. Вскоре Зосим женился повторно.

В то время Елизавета Ивановна Черепанова была на последнем месяце беременности своим последним ребенком – моим отцом – и даже не смогла поехать в соседний поселок на похороны дочери. А сразу после Великой Отечественной войны случилась еще одна тяжелая для Елизаветы Ивановны утрата: ее мама Домника Иннокентьевна Скорнякова (Ратькова), отправившаяся из Качуга погостить к дочери в Белькачи, где-то по дороге бесследно исчезла. Было ей тогда около семидесяти лет.

Как рассказала мне тетя Римма, моя бабушка Елизавета страдала врожденным пороком сердца и проблемой с желудком, у нее была постоянная потребность есть речной песок (возможно, то был известный сейчас симптом дефицита в организме железа), и она его запасала на каждую зиму чуть ли не по паре ведер. А