Рациональность. Что это, почему нам ее не хватает и чем она важна - Стивен Пинкер

Множественные причины, суммирование и взаимодействие

Алгебра уравнения регрессии не так важна, как масштабная идея, вытекающая из его формы: у любого события всегда есть более одной причины, и все они статистические. Эта мысль кажется элементарной, но широкая публика ею постоянно пренебрегает. Мы слишком часто исходим из убеждения, что у любого события есть лишь одна-единственная, несомненная причина: если было продемонстрировано, что А влияет на В, это якобы доказывает, что С на В повлиять не может. Люди, добившиеся успеха, потратили 10 000 часов, оттачивая свое умение; это будто бы доказывает, что успех — вопрос не таланта, но тренировки. Современные мужчины плачут в два раза чаще своих отцов — вот вам и доказательство, что разница в эмоциональности мужчин и женщин обусловлена не биологически, но социально. Возможность наличия множественных причин — природа и воспитание, талант и тренировка — не принимается во внимание.

Еще труднее дается идея взаимодействия причин — ситуации, когда эффект одной причины зависит от другой. Может, тренировки всем на пользу, но талантливые выигрывают от них больше. Нам остро необходим новый язык для обсуждения и осмысления множественных причин. Вот еще одна область, где пара простых статистических понятий любого сделает умнее. Эти расширяющие сознание понятия — главный эффект и взаимодействие.

Позвольте мне проиллюстрировать их выдуманными данными. Предположим, нам интересно, что делает обезьян пугливыми — наследственность, а именно вид, к которому они принадлежат (капуцины или мармозетки), или среда, где они выросли (наедине с матерью или в большом вольере в обществе других обезьяньих семейств). Предположим, мы умеем измерять пугливость, скажем расстоянием, на которое обезьяны приближаются к резиновой змее. Из двух вероятных причин и одного эффекта можно составить шесть различных комбинаций. Поначалу это кажется сложным, но, как только мы представим данные графически, все становится проще. Давайте начнем с трех самых простых вариантов.

Левый график показывает большое жирное ничего: обезьяна есть обезьяна. Вид неважен (графики совпадают); среда тоже неважна (графики горизонтальны). Средний график демонстрирует, что было бы, если был бы важен вид (капуцины пугливей мармозеток: линия капуцинов расположена выше), а вот среда — нет (представители одного вида одинаково пугливы, если росли в уединении или в компании себе подобных, — это видно из того, что обе линии горизонтальны). Если говорить языком статистики, мы наблюдаем главный эффект вида — это значит, что этот эффект наблюдается во всех случаях и от среды не зависит. Правый график иллюстрирует противоположную ситуацию — главный эффект среды, но не вида. Обезьяны, выросшие в уединении, трусливей (графики наклонны), но касается это как капуцинов, так и мармозеток (графики совпадают).

Теперь давайте поднапряжемся и перечислим варианты со множественными причинами. Их снова три. Как будет выглядеть график, если на пугливость влияет и среда, и вид, если капуцины как вид пугливее мармозеток и несоциализированная обезьяна вырастает пугливей? Левый график иллюстрирует как раз такую ситуацию — здесь мы наблюдаем два главных эффекта. Линии наклонны и идут параллельно друг другу одна над другой.

Средний график куда интереснее. Здесь важны оба фактора, причем каждый из них зависит от другого. Если вы капуцин, то уединенное детство делает вас смелее; а вот если вы мармозетка, то, выросши в отрыве от группы, превратитесь в нюню. Мы наблюдаем взаимодействие вида и среды, которое на графике выражается двумя непараллельными линиями. В нашем случае они пересекаются почти под прямым углом, а это значит, что главные эффекты полностью обнуляют друг друга. Суммарно вид неважен: середина линии капуцинов совпадает с серединой линии мармозеток. Среда суммарно тоже неважна: средний уровень трусливости для социализированного животного, соответствующий середине отрезка, соединяющего левые точки, равен среднему уровню для одиночки, соответствующему середине отрезка, соединяющего правые точки. Конечно, в действительности значение имеют и вид, и среда, просто то, какое значение имеет каждая из причин, зависит от другой.

И наконец, взаимодействие причин может сосуществовать с одним или несколькими главными эффектами. На правом графике видно, что уединенное детство делает капуцинов пугливее, но никак не влияет на неизменно уравновешенных мармозеток. Так как эффект для мармозеток не полностью отменяет эффект для капуцинов, мы наблюдаем как главный эффект вида (линия капуцинов выше), так и главный эффект среды (середина отрезка между левыми точками лежит ниже середины отрезка между правыми). Но, когда мы интерпретируем феномен с двумя и более причинами, любое взаимодействие важнее главных эффектов: именно оно позволяет глубже понять, что происходит. Взаимодействие обычно указывает на то, что две причины соединены в одной связи причинно-следственной цепи — это не две отдельные стрелки, которые просто суммируются. В нашем примере такой единой связью может быть миндалевидное тело — часть мозга, играющая ключевую роль в формировании страха: оно может быть, например, пластичным у капуцинов и жестко запрограммированным у мармозеток.

Вооружившись такими инструментами познания, мы готовы осмыслять множественные причины в реальном мире, не ограничивая себя дилеммами вроде «природа или воспитание» и «рождаются ли гениями или становятся». Давайте же обратимся к кое-каким невыдуманным данным.

Что провоцирует серьезное депрессивное расстройство — травмирующее событие или генетическая предрасположенность? На графике показана вероятность эпизода такого депрессивного расстройства для выборки женщин, у которых есть сестра-близнец[363].

В выборку вошли женщины, пережившие серьезный стресс вроде развода, насилия или смерти близкого родственника (правые точки), и женщины, которые с ним не сталкивались (левые точки). Если смотреть сверху вниз, первая линия соответствует женщинам, которые могут быть в высокой степени предрасположены к депрессии, потому что их гомозиготные сестры-близнецы, с которыми у них одинаковы все гены, страдали депрессией. Следующая линия — женщины, в некоторой мере предрасположенные к депрессии: депрессивные эпизоды были у их гетерозиготных сестер, обладательниц генома, совпадающего лишь наполовину. Еще ниже — линия, соответствующая женщинам, в небольшой степени предрасположенным к депрессии: их гетерозиготные сестры с депрессией не сталкивались. И в самом низу мы видим линию для женщин, у который риск ниже всего: их генетически идентичные сестры от депрессии не страдали.

Этот график сообщает нам три вещи. Пережитый опыт важен — мы наблюдаем главный эффект стресса: линии веером расходятся вверх, следовательно, травмирующее событие повышает шансы заболеть депрессией. Гены в целом тоже вносят свой вклад: четыре линии находятся на разной высоте, а значит, чем сильнее генетическая предрасположенность, тем с большей вероятностью человек переживет депрессивный эпизод. Но важнее всего — взаимодействие: линии не