История спасения - Елена Другая

присела на край кровати, застеленной цветастым покрывалом, скрестив ноги, и вся засветилась истинным женским очарованием.

Офицер опустился перед ней на колени и сжал ее хрупкие ручки в своих грубых ладонях.

— Анхен! — проникновенно произнес он.

В полной тишине слышался каждый их вздох, и у обоих неистово бились сердца.

— Я не пошутил, — продолжил он, пристально заглядывая ей в глаза. — Мое предложение остается в силе. Я не намерен использовать тебя для развлечений. Я действительно хочу на тебе жениться. Но ты пойми, что я сложный и неоднозначный человек. Ты уже взрослая девушка и должна догадываться, о чем идет речь. Поэтому отнесись ответственно к своему решению. Главное, чтобы ты ни о чем не пожалела и не обвиняла меня потом. Хорошо?

— Да!

Это свое единственное слово она произнесла ожесточенно и необыкновенно твердо.

— Отлично! — одобрительно кивнул ей Стефан. — Завтра я планирую поехать в город. Что тебе купить? Есть какие-нибудь пожелания?

Мужчина был почти уверен, что девушка из скромности скажет, что ей ничего не нужно, и готовился потрясти ее шикарными и неожиданными подарками, как вдруг Анхен с преспокойным достоинством заявила:

— Я бы хотела фарфоровый сервиз, меховую накидку и вечерние украшения.

Таким образом, если не исключать Менгеле и Ганса, она развеселила его третий раз за ночь.

— Будет еще больше, — клятвенно прошептал он и поцеловал ее пальцы. — А сейчас я должен уйти. Ты поужинаешь со мной завтра?

— Возможно, — холодно ответила девушка и высокомерно отвернула от него свое прекрасное лицо.

Стефан вышел от нее с кардинально изменившимся настроением, полностью взбешенный. Эмоции переполняли его через край. Какую же высокую цену назначали женщины всего мира за право назвать какую-либо из них своей любовницей! За это нужно было отдать часть своего состояния, своей личности, своей судьбы. Цена обрести жену была еще выше — полный отказ от себя, своих денег и интересов.

С парнем договориться намного проще. Необходимы лишь закрытые двери, общее дыхание и несколько свободных минут, полных восторга и желанных объятий. Поэтому очень давно Стефан Краузе раз и навсегда сделал свой выбор.

Распрощавшись с Анхен, офицер отпустил машину с утомленным водителем. Он решил пройтись до дома пешком в сопровождении своих адъютантов. Он шел, смотрел в серое небо, пьяный, уставший, возбужденный, вспоминал Мойшу и думал о Равиле.

Парень его, конечно же, уже давно спал. Мог ли понять Равиль, что сделал для него сегодня он, офицер Стефан Краузе, ещё раз спасший его сестру? И как же сказать ему, в какую ловушку она угодила? И все равно Стефан стремился именно к нему каждой клеткой своего тела, все более ускоряя шаг, а завидев стены своего коттеджа, почти перешел на бег.

«Я здесь, Равиль, и я люблю тебя!» — прерывисто шептал он сам себе под нос.

Пошатывающийся Стефан с грохотом открыл входную дверь, а потом, опираясь руками о стены, кое-как добрался до своей спальни. От осознания того, что он дома, его неожиданно не на шутку развезло.

Равиль, находящийся в постели, нервно вздрогнул, испуганно приподнял голову с подушки и сонно пробормотал:

— Извините, господин офицер, я не встретил вас. Как прошел вечер?

— Дерьмо! — искренне, в сердцах ответил Стефан. — Не спрашивай. Хуже не бывает! Лежи, дорогой мой, не вставай…

На данный момент офицер уже забыл и про свои смятения насчет Анхен, и про интимное общение с ней. Зато он отлично помнил, как Ганс ногами избивал Ребекку, методично и основательно втаптывая тело сестры Равиля в землю.

Мужчина быстро снял с себя одежду и, «благоухающий» смесью выпитого спиртного и сигаретного дыма, навалился на покорное ему, такое любимое и желанное тело, бесконечно целуя его и лаская.

— Я здесь, и я люблю тебя, — шепнул Стефан Равилю и сразу после этого вырубился.

Примечание к части

Ангел смерти* - реальное погоняло Менгеле, данное ему узниками за жестокость.

** - Не знаю, и не хочу знать, как звали жену доктора Менгеле, и не желаю гуглить. Имя Маргарет взято с потолка в связи с комической ситуацией, которую я решила вести.

31. Западня для офицера.

Проснулся Стефан от дикой боли в голове, к которой примешивались еще и сильные спазмы в животе. Видимо он вчера значительно переел и перепил. Он с трудом успел добежать до клозета и с грохотом взгромоздился на толчок.

Благородное, истинно арийское днище вдруг основательно прорвало. Офицер корчился, стонал, притопывал ногами по полу в такт извергающимся из него мощным залпам; пришлось четыре раза смывать воду. Смыл бы и в пятый, да слив, на беду, сломался, не выдержав такой титанической нагрузки. Потом немец долго сморкался, плевался, рыгал, кашлял, плескался в прохладной воде в надежде протрезвиться. Наконец, кое-как очистив свой многострадальный организм со всех доступных сторон, он, пошатываясь, вернулся в спальню. Равиль уже проснулся и корчился в постели от смеха.

— Господин офицер, — стонал он, — вы живы? Мне показалось, что… наш клозет разбомбили. Если… запустить… медведя в курятник, было бы… меньше шума. Разве вас… не учили в детстве, что… справлять… физиологические потребности следует… деликатно и тихо? Я… сейчас умру… — от смеха юноша не мог говорить. Стефан грозно нахмурился, он все еще себя неважно чувствовал, и его бесило, что кто-то рядом веселился.

— Заткнись, — мрачно сказал он. — Мне плохо. В унитазе сломался слив. Нужно будет позвать Карла…

— Вы… хоть… там окно открыли? — продолжал загибаться Равиль. — Часа через… два, может быть, Карл… сумеет туда войти, если… только… в противогазе… Да и не думаю, что… там хоть что-то… осталось от унитаза…

— Твое веселье неуместно, — продолжал злиться Стефан, но он был слишком слаб, чтобы орать. — Мне плохо, понимаешь? И вообще, в следующий четверг я тебя выдеру, а то ты слишком расслабился. Зря мы отказались от этой прекрасной сложившейся традиции. Как ты смеешь, презренный раб, делать мне замечания?

— Все, все, больше не буду, — смешливо заверил Равиль. — Однако в следующий раз будьте аккуратнее, а то как бы не пришлось в сортире полностью делать ремонт: менять толчок и провалившийся пол!

Стефан, проникшийся его весельем, навалился на юношу и принялся шутливо лупить ладонями через одеяло по всему телу. Тот взвизгивал и брыкался ногами, пока Стефан не завладел его губами и не начал нежно их посасывать. Равиль невольно поддался, расслабляясь, и скоро немец почувствовал в ответ его сладкий язык.

— Пососи у меня… — умоляюще простонал Стефан, прерывая их поцелуй.

Юноша покорно сместился вниз, приспустив