Тропинкой человека - Евгений Щукин

— И при чем здесь мы? — вопросила мама тем самым голосом, который раньше был признаком возможной порки. О времена, о нравы!

— Я же говорю: надо пару недель пожить в другом месте.

— Мы никуда не поедем! Не убьют же нас, в конце концов!

— Мам, ну что ты говоришь? Конечно, никто вас убивать не будет — кому вы нужны? А вот… украсть, чтобы я рассказал про свою работу….

— Да пропади она пропадом, твоя работа! — взвилась мать. Отец под горячую руку не лез, скромно помалкивая в сторонке. — Я не для того тебя растила, чтобы тебя однажды прибили в подворотне!

— Ма… — начал было я, но она не дала вставить даже слова.

— Что там у вас происходит? — бушевала она. — Где твой майор, Дрова… как его?

— Дроботецкий, — услужливо подсказал я. — Сергей Викторович.

Стало грустно. «Моего Дроботецкого — уже нет». Умом я все понимал, но почему-то не мог с этим смириться. Наверное, такое часто происходит, когда сообщают о смерти близкого человека, а охотник успел стать мне — очень близким.

— Он занят, — ответил я. — Уговаривает начальство оставить все по-старому.

— Ну и чего мы тогда будем суетиться? — папа вроде бы спросил, но сделал это так, что всем стало ясно, каково его мнение на этот счет.

— Суетиться-то как раз и нужно. Наши противники тоже понимают, что дело может закончиться не в их пользу. Конечно, им надо все сделать по-своему: разработки, пока еще не зарегистрированные, сулят авторитет, уважение, патенты и, как следствие, баснословные прибыли. Такое терять никому не хочется!

«О, враль! Мне бы басни писать».

— Я. Хочу. Знать. Только. Одно! — отстрелялась мама. — При чем здесь ты?

— При том, что формально уже перешел к другим работодателям. Но в действительности мы их просто не пускаем. Зато у новых хозяев есть возможность требовать информацию на законном основании.

— Что-то я не пойму, — сказал папа. — Как это: у тебя новый босс, но ты его не слушаешься? И что он тебя не вышвырнет на улицу?

— Институт бросил, — тут же напомнила мама. — Чем думал только?

— Не только я не слушаюсь, пап. Дело в том, что бумаги еще не подписаны. Просто самое главное начальство сказало начальству поменьше «владей» и кивнуло на нас. А Дроботецкий с этим не согласен: мы работали как черти, а кто-то придет и все заберет? Теперь у того самого главного начальника — дым столбом: решают судьбу нашего института. А пока не решили, любители поживиться за чужой счет требуют передачи дел. Их даже если и прихватят, они оправдаются: «Сказано, мол, теперь мы этим занимаемся»

— Что же они не зажмут тебя где-нибудь в переулке? — спросил отец, молчаливо подтверждая, что все понял.

Я усмехнулся:

— Меня зажмешь!

И, подняв правую руку, с размаху вбил указательный палец в стену. Сантиметра на четыре:

— Я, как-никак, солдат нового поколения.

— Если ты, солдат нового поколения, будешь мне дырки в обоях делать, не посмотрю, какой ты там есть — излуплю как собаку! — отозвалась мама, грозно потрясая полотенцем. — Тебе-то что, тебе не жалко: это мы тут с Надей пласталась, а у некоторых голова срочно заболела!

— Голова у меня на самом деле болела! — огрызнулся я.

— Хоть даже и так! Сначала думать надо, а потом делать!

— Хорош! — хлопнул ладонью отец. — Что делать теперь будем?

— А что теперь делать?! — рявкнула мать. — Это раньше надо было драть, чтоб семь шкур сошло! Теперь уже поздно!

— Вера!!

— …Может, к Рае пойдем, поживем пока у нее? — предложила мама после некоторого раздумья.

— У Райки своих забот полно, — парировал отец.

— Тогда, может, к Мише — приятелю твоему?

— У Мишки сын женился, все вместе теперь там живут, с маленьким ребенком…. Некуда нам идти. Значит так, Кеша! Если твоему начальству мы так важны, пусть оно нас охраной и обеспечивает!

Мама вопросительно взглянула на меня.

— Да идите вы все в гостиницу! — сообразил я. — Дня два продержитесь, потом достану деньги — принесу.

Разговор затянулся.

Под шумок из дальней комнаты вышли Надя с гостем. О чем-то немного пошушукались, пока парень одевался-обувался.

Щелчок дверного замка. Двойное «До завтра». Интересно, а чего это я так вслушиваюсь? Может, на самом деле ревную? Скривившись, переключился на разговор.

Надя подошла ко мне, взяла за руку и повела в комнату. Там, плотно затворив двери, сестра требовательно спросила:

— О чем ты хотел поговорить?

Глава 52

Молодец сестренка — сразу берет быка за рога. Я тоже не люблю ходить вокруг да около, так что не стал церемониться и доверительно сообщил:

— Ба-альшие проблемы.

Как ни странно, она чуток расслабилась. Неужели думала, что я буду обсуждать ее пацана?

— Какие проблемы?

Какой вопрос — такой и ответ:

— Большие. У меня неприятности с вампирским сообществом. Вам надо на всякий случай переехать.

— Какие неприятности? — спросила она, игнорируя мои последние слова. Но, возможно, мне так показалось.

— Да, долго рассказывать!

— Ты уж потрудись, пожалуйста! — язвительно заметила сестра. — Хотелось бы иметь представление о текущих событиях! Раз уж мы оказались в них замешаны.

Нет, она ничего не пропустила. Определенно.

— Короче, вампиры узнали про меня; про что, что я существую. Ну и, значит, выяснили, что меня изучали в одном научном институте. Узнали и захотели ученых… убить, в общем. Я заступился и, по-моему, вампирам это сильно не понравилось. Да что там, это им точно не понравилось! Так что теперь они могут иметь зуб и на меня. Поэтому вам тоже может грозить опасность. Вкратце — все! Еще, правда, Фаргел может заступиться.

— Подожди, я ничего не понимаю! — прижав ладони к вискам, она замотала головой. — Какой Фаргел?

Как какой? Я ошеломленно смотрел на Надю. Неужели я ей ничего не рассказывал? Пришлось срочно пролистать память. Да, давненько беседовали…

Что ж, лучше поздно, чем никогда. Присев на кровать, я начал длинный, обстоятельный рассказ…

Сначала Надя все так же стояла у двери, потом, не отрывая от меня обеспокоенных глаз, переместилась ближе — на стул возле письменного стола. Сейчас она уже не злилась. Сейчас она, затаив дыхание, слушала необыкновенную историю, почти сказку, главным героем в которой был ее брат. Переживая, заботливо смотрела на меня, иногда жалела. Вот начала беспокоиться…

Все когда-то кончается. Завершилось и мое повествование. Завершилось — и словно, пробудившись от сна, глубоко вздохнула сестренка. Теперь в ее глазах плескалась тревога. Но вслух она сказала иное: