Оставить на память - Лина Ласс

улицы сквозь окно авто и это место казалось ей таинственным, как из страшных сказок. Каменные мостовые и заборы вышли будто прямиком из легенд о средневековье. Если бы из-за поворота на них выскочил всадник в латах, она бы даже не удивилась.

Они проехали мимо единственного места, которое казалось живым — паб в побеленном двухэтажном здании, где рядом со входом посмеивались парочка мужчин с опустевшими кружками пива. Но Генри продолжал рулить, пока они не выехали с улиц за пределы деревни.

— Разве нам не сюда? — спросила Ника.

— Да, но дом стоит немного в отдалении, — ответил Генри. — Место тихое и неприметное с большой дороги. Если не знать, что здесь кто-то живёт, можно проехать мимо.

Они свернули налево на просёлочную дорогу. Здесь было темно и только фары машины освещали её. Проехав небольшой лесок они оказались на опушке, где стоял небольшой коттедж, старый, но на вид довольно крепкий. Окна и здесь приветливо горели, а двор освещался уличным фонарём.

Генри притормозил возле входа и заметил, как на первом этаже дрогнула занавеска кухонного окна. Пару мгновений спустя дверь на крыльце распахнулась и на пороге показалась женщина. Невысокая и чуть полноватая, с накинутой на плечи шалью, она выскочила на улицу в домашних тапочках и с широкой улыбкой раскрыла свои объятия:

— Генри! Вот это сюрприз!

Войт обнял её, согнувшись чуть ли не вдвое, и легко приподнял над землёй, чем вызвал искренний смех у женщины. Из дверей вдруг выскочил лохматый зверь и бросился прямо в ноги Генри, чуть не сбив его.

— Тед! Привет-привет, — Войт опустился перед псом и трепал ему уши, пока акита прыгал вокруг него, пытаясь лизнуть в лицо.

Ника сразу узнала собаку. Правда, Тед стал чуть больше, чем она помнила. Значит, Генри привёз её к своей матери. К бабушке Марго. Сердце её забилось быстрее. Станет ли Генри говорить, кто они такие и по какой причине он привёз их сюда. Она не решалась показаться, из машины наблюдая за встречей матери и сына.

Генри привстал и начал что-то быстро говорить, показывая на машину. Значит, всё-таки решил как-то объяснить своей матери их присутствие. Женщина сначала с удивлением, а потом с недоверием смотрела то на сына то на машину, пытаясь разглядеть сидящих внутри пассажиров. Затем лицо её смягчилось и она кивнула, слегка улыбнувшись.

Войт прошёл в автомобилю и открыл дверь со стороны Ники, подавая руку.

— Что ты ей сказал? — спросила Ника.

— Не беспокойся, я сказал, что ты нуждаешься в помощи. Вы останетесь здесь на пару дней, пока я не подыщу более безопасное место. Она не против.

Ника набрала в грудь воздуха и прежде чем взяться за руку Генри, взяла на руки всё ещё посапывающую Марго. Когда она оказалась на улице, Тед тут же подскочил к ней, кружась под ногами и повиливая хвостом. Удивительно, но он узнал её по прошествии стольких лет. Ника одной рукой погладила пса по голове и тот послушно сел.

— Мама, это Ника и Марго, — Генри подвёл девушку к крыльцу, — а это моя мама Маргарет.

— Зовите меня Мардж, как Мардж Симпсон, — женщина добродушно рассмеялась. Вокруг её глаз тут же проступили морщинки. Такие же были и у Генри, когда он улыбался. У неё была короткая стрижка "боб", на тёмных волосах проступала элегантная седина, совсем как у её сына, но глаза были карими, такими тёплыми, как и её искренняя улыбка. — Проходите внутрь, я как раз сделала яблочный пирог.

Внутри было тепло и пахло выпечкой. На миг Нике показалось, что она вновь оказалась в доме своей бабушки. Дом был отделан деревом, потолок подпирали широкие балки, вязанные ковры и скатерти украшали комнату, а на окнах висели премилые ситцевые занавески в мелкий цветочек. Правда, потолки здесь были низкими и Генри приходилось пригибаться, чтобы пройти в проём дверей.

— Знаю, уже поздно, но я люблю печь на ночь глядя, — продолжала Мардж. — Но, сначала, думаю, нужно уложить малышку. Пойдём, — и она махнула рукой, приглашая Нику за собой.

Они поднялись по скрипучей дубовой лестнице на второй этаж и Мардж открыла перед Никой дверь, впуская в небольшую комнату. Как и во всём доме, здесь было полно уютного текстиля ручной работы. Наверняка мать Генри сама шила стёганное одеяло, покрывающее широкую кровать, или связала ажурную салфетку на комоде.

— Это гостевая спальня. Обычно, здесь спит Генри и… — Мардж не договорила, но Ника поняла, что она хотела сказать "и Марта". Но отчего-то остановилась, видно, пока не понимая, как воспринимать то, что сын вместо жены привёз незнакомую девушку, да ещё с ребёнком. — В общем, уложите малышку и спускайтесь пить чай.

Ника присела на кровать.

— Спасибо большое, что приютили. Но я тоже порядком устала и, думаю, откажусь от вашего приглашения.

Мардж улыбнулась и вскинув указательный палец, исчезла в коридоре. Она вернулась через минуту, неся стопку полотенец и кое-какой одежды.

— Можете переодеться в это на ночь. А ванная прямо напротив спальни, — сказала она, кивнув головой на дверь.

Ника взяла у Мардж полотенца и почувствовала, что готова расплакаться. Она буквально кожей чувствовала доброту этой маленькой женщины. Она охотно приняла у себя незнакомку с дочерью, стоило только попросить её сыну, готова накормить и обогреть. Нику, которой за последние дни выпало пережить больше чем за последние пару лет, этот тихий уголок Англии, эта милая женщина, эта уютная комната и даже стопка одежды, от которой пахло розой, всё это растрогало её до глубины души. В этом было столько теплоты и заботы.

— Ещё раз огромное спасибо, — улыбнулась Ника.

— Иди прими ванную, а я уложу кроху, — Мардж легонько подтолкнула её к двери. — Так значит, малышку зовут Марго? Маргарет? Прямо как меня.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ника кивнула.

— Маргарита на русский манер.

— Аааа, значит вы из России… — женщина приподняла брови. — А я-то подумала, откуда этот славный акцент?

В маленькой ванной Ника наспех приняла душ, смыв с себя переживания тяжёлого дня, обтёрлась насухо, отметив про себя, как же сладко пахли вещи, которые передала ей мать Генри. Обрядившись в мягкую пижаму она выскользнула из ванной и столкнулась с Генри, который уже занёс руку, чтобы постучать в дверь гостевой спальни. Он обернулся к ней и усмехнулся её слегка нелепому виду. Фланелевая розовая пижама в белый горошек, маленькая ей по росту, превратила Нику почти в подростка, а волосы, которые она собрала в косу, придавали ей беззащитный вид.

— Твоя мама дала переодеться, — смутилась девушка.

— Мило смотришься, поросёнок.

— Заткнись, — она шутливо стукнула его в плечо. —